[oRosenrot]

1.Автор: Екатерина 88
2.Название:без названия
3.Фандом: Deine Lakaien
4.Пейринг: Эрнст Хорн/Алекс Вельянов
5.Рейтинг: PG
6.Жанр: Agnst
7.Комментарий:-
8.Дисклеймер: Данный текст не есть истина в последней инстанции, описывающей реальную ситуацию. Это просто фик. Никаких прав на личную жизнь героев не имею. Выгоду не извлекаю.


Небольшая комната съёмной квартиры освещалась только настольной лампой. Александр молчал уже несколько часов и вытянуть из него хоть слово казалось чем-то нереальным. Хорн сначала пытался поговорить, узнать. Затем сорвался на крик, а потом и вовсе ударил. Никакой реакции и ни одного ответа. Хорну уже было плевать на всё, он слишком вымотался эмоционально, при том что физически ничуть не устал. Он даже начал думать что Вельянов не может ничего сказать. Просто случился какой-то сильный стресс и Александр потерял голос. Но тогда он попытался бы как-то дать знать, а не упорно молчал несколько часов. Единственный раз когда Вельянов всё-таки что-то произнёс был тот самый момент, когда Хорн его ударил по лицу. Впервые он сорвался и поднял на Александра руку. От неожиданности тот упал на пол и едва слышно простонал. Эрнст вытер слёзы и медленно выдохнул, а потом мысленно отругал себя за то, что сорвался. Голос на месте, это уже хорошо. Значит причина другая. Но какая именно – Хорн не знал. Александр сидел на полу словно немой и ни на что не реагировал. Тогда Эрнст стал перечислять сначала все возможные причины, затем перешёл на нереальные, в надежде выяснить ту самую… а Вельянов всё так же молча сидел на полу, мокрый от слёз, с пустым взглядом сквозь пространство. Что бесило больше – поступок или молчание – Хорн не знал. Он знал только то, что если он не выяснит что хочет, то ситуация повторится. «То, что нужно», поправил он свою мысль. Эрнст перемотал в памяти события последних недель, вспоминал не только межконцертные моменты, но и по максимуму взгляды, жесты… вообще всё что касалось Вельянова, всё что мог вспомнить. Молчаливый, он сел в кресло, упёрся локтями в колени и думал. Александр сидел на полу, не желая ничего делать, и молчал, уставившись в одну точку. Пятнадцать минут прошли в тишине, никем не замеченные. Затем Эрнст встал, подошёл к Вельянову и спросил не надеясь на ответ:
- Тебе настолько всё равно?
Молчание.
- Тогда сделаем по-другому. Вставай, Алекс.
Вельянов поднял голову и посмотрел на Хорна. С самой первой минуты, когда тот вошёл, в голове Александра пронеслась мысль, что так просто он не отделается. Он ещё раз пожалел, что не успел сделать задуманное. Оставалось надеяться что на него сейчас выплеснут гнев и уйдут, закрыв за собой все двери. Однако взгляд блондина не предвещал ничего подобного.
- Ладно. Не хочешь по-хорошему, будем по-плохому. Вставай.
Вельянов снова опустил голову. Не сильно хотелось чтобы Хорн увидел на его лице удивление, и ещё меньше хотелось возвращать прежнюю жизнь. Предчувствие как-то странно замолчало, поэтому Александр решил пока последовать его примеру. Сдаваться он тоже не желал – либо да, либо конец.
- Поднимайся, хватит валяться на полу как тряпка.
Вельянов мысленно отключился и уставился в одну точку в каком-то другом пространстве.
- Что тебя не устраивает? Вроде всё перебрал уже, в чём дело? – Эрнст сорвался на крик. – Встань, сказано!
Хорн рывком поднял «безжизненное» тело. Александру было всё равно – стоять, сидеть, лежать… не хотелось ничего. Он так и застыл на месте, словно кукла, поставленная кукловодом.
- Ты можешь хотя бы на что-то реагировать? Тебя хоть что-нибудь волнует или ты думаешь только о себе? Ах, да… Ты и о себе не думаешь.
Опять не получив ответа, блондин скрестил руки на груди и совершенно серьёзным тоном произнёс:
- Ну раз на себя тебе тоже наплевать, раздевайся и выходи на улицу. Я не шучу, вперёд.
Тишина.
- Иначе сам раздену и очень быстро…
Вельянов стоял, слушал и не понимал что происходит. Сознание напомнило о своём существовании немым вопросом: «какого вообще чёрта он должен раздеваться и куда-то идти?» Но перспектива раздевания Хорном не вырисовывала ничего хорошего. Разденет так, что лучше бы самому. С мыслью «зачем?!», Александр всё-таки снял себя рубашку, хотя руки не слушались. Эрнст смотрел на это окаменев, и в упор не понимал что Вельянов сейчас делает. Почему вместо того чтобы сопротивляться, послать или вообще как-нибудь отреагировать взрослый мужчина просто-напросто раздевается? В голове Эрнста это вообще никак не укладывалось. Он смотрел на Александра и не мог сказать ни слова. Молчание и поза были интерпретированы как «что застыл?» и Вельянов выкинул из головы всё что смог и молча снял оставшуюся одежду. Этого Хорн ну совсем никак не ожидал. Не хватало ещё чтобы он сейчас на улицу пошёл.
- Ты что, совсем охренел что ли?! – Взорвался Эрнст. – Да я тебя сейчас сам убью, актёр недоделанный!
Александр не ожидал что Хорн так отреагирует и едва не отскочил назад. Только дёрнулся, оставшись стоять на месте. «Нервы хоть и крепкие, но рука у Эрнста тяжёлая», успел подумать Вельянов перед тем как в этом ещё раз убедился. Хорн ударил и Александр снова упал на пол. «Отлично, Эрни! Вот такого я от тебя не ожидал, пианист ты наш академический!», подумал про себя Вельянов. Однако встать и ответить желания не появилось, что не мало удивило самого Александра. «Умирать – так с музыкой», пошутил про себя он. Только вот петь или смеяться никак не хотелось.
Эрнсту было не до шуток. Совсем. Волнение дошло до критической отметки, и нервы просто напросто сдали. Его бесило и то, что он пришёл и то, что он мог опоздать. Он не понимал, толи над ним издеваются, толи Александр просто сошёл сума. Хотелось его задушить своими же руками, но руки едва слушались. Хорн едва слышно прорычал:
- Ненавижу!
Вельянова кольнуло в сердце, и все чувства отключило как по щелчку. Тело перестало подчиняться и стало тяжёлым и будто бы не своим. Стало действительно плевать на всё. Абсолютно. В комнате стало душно, несмотря на поздний вечер.
- Сколько ты будешь надо мной издеваться?!
Взбешённый Эрнст ходил кругами по комнате не зная что делать. Ну не убивать же, в самом деле? Хотя очень хотелось.
- Какого хрена, мать твою, ты там делал? Объясни мне прямо сейчас, зачем? Тебя жена бросила? Голос ты не потерял, жив, здоров. Ну извини, слегка потрёпан. Скажи спасибо что не убил как пришёл. Может и следовало бы, хотя бы нервы никто не трепал…
- Вот и не нужно было. – Перебил его Вельянов.
- Я должен был спустить вниз и сидеть в баре напротив и в окно наблюдать, по-твоему?
Вельянов не ответил. Его совершенно не волновали ни повышенные тона Хорна, ни его внешний вид, ни работа, ни семья…
- Плевать на всё, Эрни. Не хочу ничего, мне тошно от всего этого.
- От меня тебе тоже тошно? Тогда какого хрена всё это?!
- Что всё?
- Хватит идиота из себя строить! Не любит никто? Самолюбие пострадало? А, Ксандер?
- Ну ты же сам сказал.
Александр поднял голову, посмотрел в холодные голубые глаза. Блондин был не настроен на игры и уж тем более не имел никакого желания играть в «угадайки».
- Что я сказал такого, чтобы ты решил, что это самый лучший вариант для тебя, меня, окружающих?!
Молчание.
- Я сказал тебе выйти. Через дверь, вниз на улицу. В чём дело? Какого хрена ты тут выделываешься?
Александр замер на несколько секунд, затем отвернулся от Хорна, поднялся с пола и замер, оглядывая комнату.
- Только попробуй, я тебя сам убью! Я не шучу, у меня терпения уже не хватает на твои выкрутасы.
Вельянов шагнул в сторону противоположную двери. Эрнст резко развернулся.

@темы: ANGST, Deine Lakaien

---

Метель

[Alex Luchs]

1. Фандом: Das Ich
2. Пейринг: Бруно Крамм/Штэфан Акерманн(POV)
3. Рейтинг: PG
4. Жанр: angst, deathfic
5. Комментарий: смерть персонажа
6. Дисклеймер: и слава Богу, что всё это – не более, чем плод моей осенне-зимней депрессии

Вместо эпиграфа (рекомендовано к прослушиванию перед началом прочтения для создания подходящего настроения и лучшего понимания автора и персонажей):

Готтэнау утопал в болезненно-ослепляющей белизне. Снег, казалось, не перестанет идти, пока не засыплет всю округу до верхушек величественных вековых елей. Мы оказались отрезаны стихией от окружающей действительности, Готтэнау стал нашим маленьким мирком.
В замке было немыслимое количество народу: два дня назад Бруно решил поработать сразу с несколькими своими питомцами и собрал их под крышей нашего дома. Но погода поймала нас всех в свой снежный капкан, и подопечным герра Крамма пришлось у нас задержаться. Даром они это время не теряли, и Бруно сутками сидел студии, постоянно кого-то и что-то записывая. За последние пару дней я видел его лишь однажды: похожий на привидение он выскользнул из своей творческой обители, чтобы уделить своего дорого во всех смыслах внимания жене и ребёнку. Меня он не удостоил ни словом, только устало посмотрел колюче-синтетическим взглядом, пропитанным своей электронной музыкой. Я даже не смог сочувственно-утешающе кивнуть ему, хотя мне было искренне его жаль. Как и раньше, я по-прежнему считал, что Бруно взвалил на себя слишком много, хоть и на вопрос о том, как же он всё успевает, он неизменно отвечает: такой график держит меня в тонусе, и это круто. Только вымученная улыбка выдаёт его с потрохами. В любом случае, это его выбор, и если ему по душе трудолюбие, граничащее с мазохизмом, то, пожалуйста. Но мне немного обидно, что работа у него стоит выше, чем, например, я. Если говорить начистоту, то состояние Das Ich точно описывает название нашего последнего альбома – «Koma». Приоритеты Бруно расставлены так, что наша группа стоит где-то на последнем месте. Разумеется, похвально, что первым пунктом у него значится семья, но и о близком друге тоже забывать не следует. Но гордость и нежелание его в чём-либо упрекать не позволяют мне подойти к нему и, подобно маленькому ребёнку, подёргать за полы плаща, привлекая его внимание. Поэтому я так и буду увядать в одиночестве, а вместе со мной и Das Ich.
Я нередко скучал по тем временам, когда Бруно интересовали только два человека: он сам и я. Тогда я легко мог обратить на себя его внимание чем угодно: смешной гримасой или новым танцем. Сейчас ему уже на всё наплевать: и на мои тексты, и на мою растущую раковую опухоль одиночества. Это не эгоистичное проявление моей натуры, это неистовый крик раненого зверя. Бруно, рогатый чёрт, куда же ты смотришь? Неужели ничего не видишь? Но герр Крамм подобен айсбергу: непробиваем и холоден. И, как и эта глыба льда, под поверхностью воды зачастую имеет гораздо больше, чем снаружи.
День первой нашей встречи я помню до сих пор. Но не сухие факты и события, а ауру того дня. Образ Бруно. Высокий и широкий юноша, закутанный в тёмные одежды, с творческим безумием на голове и сладким, мягко подавляющим взглядом. Бруно был переполнен притягательной природной энергией. Я с первой встречи понял, что хочу связать свою жизнь с этим человеком, и я сделал это: мы оказались обручены одной группой, слившись в единое эго – Das Ich.
Бруно+Штэфан=Das Ich. Когда-то это казалось нерушимым, сейчас же звучит по-юношески нелепо и вызывает лишь грустную улыбку. Ныне у каждого своя жизнь, а мы словно уставшие друг от друга супруги, разбежавшиеся по разным спальням. Только Бруно по душе такая жизнь, а мне – нет.
Шум, царивший в Готтэнау, угнетал, и я решил, что единственное место, где можно от него спрятаться – это заросший пылью чердак. Мы храним там своё старое концертное оборудование. Я поднялся по ворчливо скрипящим ступеням и отпер дверь. Почти полностью заставленное помещение с радостью приняло меня в свои душные объятия. Я прошёл к окну и распахнул его, впуская внутрь свежий воздух. Ледяной ветер дохнул на меня своим колючим дыханием и засыпал весь подоконник снегом. Я раздражённо стряхнул его и сел, закурив. В одних футболке и джинсах было невыносимо холодно, но это даже имело какую-то свою прелесть, замораживая душевные терзания будто анестезия.
Когда Бруно только приобрёл Готтэнау, здесь было пусто. Мы сидели вдвоём на этом же подоконнике, пили и курили. Мы тогда пробыли тут до глубокой ночи. Когда я понял, что уже очень поздно и что я понятия не имею, как добраться из этой глуши до дома, старинные часы в гостиной отбивали два часа ночи. Я спешно стал собираться, но меня остановила рука Бруно, тяжело легшая мне на плечо.
- Куда? Ну куда ты сейчас пойдёшь?! – с запинками сказал он мне. – На что мне одному целый замок? Оставайся!
- Ладно, - со вздохом облегчения сказал я. – До утра перекантуюсь.
- Почему только до утра? Тебе со мной неуютно? – Бруно слегка надул и скривил свои обворожительно правильные губы.
- Нет-нет, что ты! – запротестовал я. – Просто я не хочу злоупотреблять твоим гостеприимством.
- Какое к чёрту гостеприимство?! – с немного наигранной возмущённостью воскликнул он. – Если это мой дом, то и твой дом тоже! Разве я могу в чём-то стеснять своего…, - он внезапно замолчал, так и не закончив предложение, а вскоре и вовсе перевёл разговор на другую тему. Эту ночь мы провели вместе на диване в гостиной, потому что в остальных комнатах долго пустовавшего замка до сих пор царили духота и сырость. Это была самая странная ночь в моей жизни. Я до рассвета слушал размеренное дыхание спящего рядом Бруно и ловил себя на мысли, что сам был бы не прочь вдыхать кислород в его мощные лёгкие. Я заснул только тогда, когда первые лучи солнца ненавязчиво постучались в окно. Через неделю я уже насовсем перебрался в Готтэнау под предлогом того, что наша работа станет продуктивнее, если мне не придётся таскаться туда-сюда.
Чердачное окно выходило на так называемый задний двор. Здесь не было всё заставлено машинами «гостей» Бруно. Мертвенно-холодное, серебристое сияние снега было девственно чистым, до неприятного совершенным. Снежный покров сливался на горизонте с начавшими седеть облаками. Мне захотелось поклониться природе за подаренную ею красоту. За снег, за угрюмые ели, за обжигающую белизну неба, за Бруно. Я не до конца осознавал, куда ведут меня мои мысли, но слепо следовал за ними. А они продолжали свой путь по извилистой каменистой дороге моих воспоминаний, где каждая песчинка была связана с именем Бруно. У нас с ним одно «я» на двоих, по отдельности мы всего лишь тени – невидимые и безликие. Как же мы позволили друг другу стать тенями, а, Бруно?
Я затушил сигарету и решительно сказал себе: иди к нему! Вломись в студию, вышвырни оттуда всех «звёзд»-однодневок, сядь возле Бруно и поговори с ним. Если он сам ничего не понимает, то объясни ему. Мы нужны друг другу, по одному мы как разделённые сиамские близнецы: один кажется полноценным, а другой – искалеченный урод. Но как разделить близнецов, имеющих одно сердце?
Я легко спрыгнул с подоконника и слегка приподнял оконную створку, чтобы закрыть окно. На чердаке рамы были старые, массивные и деревянные. Я надавил всем своим весом, но створка так и не встала на место. Я приложил ещё немного усилий, но тщетно. Тогда я рывком толкнул стекло, подавшись вперёд всем телом, створка дрогнула, поддалась, и стекло выпало наружу, увлекая меня за собой. Осознание произошедшего накрыло меня только тогда, когда я неловко упал на битое стекло и промёрзшую землю.

Время опутывало меня сетями, заводя в свои безвыходные лабиринты. Казалось, что во мне промёрзло всё: тело, мысли, душа. Снег ложным одеялом укутывал меня, высасывая тепло. Секунды вечности я провёл лёжа здесь, истекающий мгновенно обращающейся в красный лёд кровью. Метель скрадывала мои сиплые крики. Меня никто не видит и не слышит. Я привык.
Больно? Да нет, ну, разве что совсем чуть-чуть. Да и то не боль, а холод. Я почти ничего не вижу, всё перед глазами превратилось в мутное матовое пятно. Поначалу я ещё пытался кричать что-то между «Помогите!» и «Бруно!». Сходившие с ума сломанные кости давили на тело изнутри. Глаза закрывались. Нельзя терять сознание, иначе мозг отключится, и я умру. Ослабевшими пальцами я цеплялся за края разума, впиваясь в подсознание ногтями, но тщетно. Я чувствовал приход вечного сна и из последних сил надрывал глотку, зовя Бруно. Мне было уже глубоко наплевать, спасут меня или нет, но на глаза наворачивались слёзы, когда я понимал, что, скорее всего, больше никогда не увижу его…

Я уже не мог открыть глаза, когда почувствовал чьи-то прикосновения. Мои веки мне не подчинялись, казалось, их припаяли друг к другу. Я не видел, но благодаря родному терпко-сладкому запаху знал, что это Бруно. Наверное, я совсем сошёл с ума, потому что благодарил за это Бога. Эхо доносило до меня обрывки шёпота: «Нет, Штэфан, как же ты…?» Сильные руки осторожно обхватили моё маленькое и сухое тело и куда-то понесли, голос Бруно оглушал округу криком: «Вызовите скорую!» Биение его сердца, раздававшееся совсем рядом с моим ухом, заводило и моё сердце тоже.
До неприятного мягкий шёлк простыней коснулся моих оголённых лопаток: перед тем, как уложить меня на постель, Бруно бережно избавился от моей одежды. Он сидел рядом, рассеяно поглаживая мою ладонь и убеждая себя в том, что всё будет хорошо. Я чувствовал, что его бормотание лечит меня, хотя лучше мне не становилось.
Спустя несколько минут в комнату зашёл кто-то ещё. Мне хотелось распахнуть глаза и испепелить взглядом того, кто посмел нарушить наше с Бруно уединение. Будь я кошкой, я бы отдал все свои жизни, чтобы сейчас иметь возможность вцепиться этому человеку когтями в глотку и разодрать её к чёртовой матери. Но я не мог открыть глаза. Я не имел кошачьих девяти жизней. Мне не давались даже самые примитивные движения. Неужели со мной всё так плохо?
Незваный гость беззвучно удалился. Бруно успокаивающе сжал мою руку и разорвал мою плоть. Хотя нет, он всего лишь достал из моей груди осколок. Но если бы он действительно захотел меня истязать, то я бы безропотно ему это позволил.
Когда он закончил извлекать битое стекло из моего тела, в моей голове промелькнула горькая мысль: он не замечает меня, пока со мной что-нибудь не случается. Что ж, Бруно, если такова цена твоего внимания, то я готов её заплатить.
Я почувствовал лёгкое прикосновение к своей груди. Потом ещё одно. Затем к плечу. И к шее. Я смутно догадывался, что происходит. Губы сами чуть приоткрылись, беззвучно выпуская из глубин подсознания звуки его имени. Он мгновенно поглотил их своими губами. Нежные, как лепестки свежих роз, они скользили по моим безучастным губам. Каждая клеточка моих губ вбирала в себя его тепло, понимая, что подобного подарка судьбы уже больше никогда не будет. Мне было больно. По-настоящему, физически больно, потому что израненное тело уже давало о себе знать. Кислота упущенного времени разъедала мои органы изнутри. Сердце угасало, забирая с собой самые важные слова в моей жизни, которые я так и не успел сказать.

Когда скорая помощь добралась до Готтэнау, Штэфан Акерманн был уже мёртв. Его коллега по группе Бруно Крамм крепко прижимал к себе безвольное тело. Врачам, попытавшимся забрать у клавишника труп друга, нехило досталось. Крупный мужчина легко раскидал всех молодых санитаров. Рыча, как раненый медведь, он скрылся, бережно неся свою ношу - того, кто был ему самым дорогим человеком и кто этого так и не узнал.
Das Ich рассеялся в белой пелене.

1/11/11

@темы: ANGST, DEATHFIC, POV, PG, Das Ich

---

Апельсины на снегу

[Alex Luchs]

1. Фандом: Seelenzorn
2. Пейринг: Йенс Клеменс/Тони Антогалидис (POV)
3. Рейтинг: NC-21
4. Жанр: полу-PWP
5. Комментарий: немного фетишизма)
6. Дисклеймер: выдумано, выдумано и ещё раз выдумано

Я с каждой минутой всё отчётливее понимал, что мне здесь не нравится. В принципе, я не могу припомнить ни одного человека, кому бы нравилось лежать в больнице. Впредь я буду внимательнее переходить дорогу – ведь я попал сюда в результате того, что меня сбила машина. Большой тонированный чёрный джип, похожий на неукротимое дикое животное, нёсся на меня с бешеной скоростью, и я не успел и глазом моргнуть, как аспидного цвета титан смёл меня со своего пути. Моё тело откинуло на тротуар, и я потерял сознание. Открыл глаза я уже лёжа на больничной койке. Все хором говорили – родился в рубашке. Мне невероятно повезло, что я отделался лишь сломанной ногой. И хотя внутренних повреждений у меня не выявили, всё равно оставили в больнице на пару дней – так, на всякий случай.
Палата была одноместная. Моими товарищами на эти дни стали бездушные глянцевые журналы и занудно бормочущий телевизор. Тоска смертная.
Дверь палаты приоткрылась, и в проёме показалась белокурая головка медсестры:
- Герр Антогалидис, к Вам посейтитель. Вы желаете его принять?
- Естественно! – мигом оживился я. Сломанная нога недовольно загудела, отзываясь на мою внезапную активность.
Голова девушки исчезла. Через несколько секунд дверь распахнулась, являя передо мной Йенса. В руках он держал небольшой пакет с эмблемой известной сети продуктовых супермаркетов; выданный ему, как посетителю, белый халат был ему явно мал, сильно обтягивая руки и плечи, и придавая со-вокалисту несколько нелепый вид.
- Ну ещё бы он не хотел меня видеть! – крикнул Йенс напоследок медсестре и захлопнул дверь палаты. Теперь его взгляд обратился ко мне. Йенс просиял:
- Тони, здорово, дружище, как ты? – он в пару размашистых шагов оказался у моей койки и сгрёб меня в крепкие объятия.
- Привет-привет, - улыбнулся я, радуясь нежданному гостю и скрещивая руки у него на спине.
Йенс отпустил меня, плюхнулся на стул, стоящий возле койки и вальяжно вытянул ноги:
- Как себя чувствуешь?
- Лучше всех! Не понимаю, почему меня не могут уже сейчас отпустить домой.
- А ты так сильно хочешь отсюда смотаться?
- Спрашиваешь! – фыркнул я.
- Сестра!!! – во всю мощь своих лёгких прокричал Йенс.
Едва девушка зашла в палату, Йенс безаппеляционно заявил:
- Я забираю его домой.
- Но вы не можете этого сделать! – задыхающимся от возмущения голосом ответила медсестра.
- Вы меня недооцениваете. Я считаю, что он в порядке, и его уже можно выписывать.
- Но вы же не врач!
- Я его друг, и я уж получше вас могу оценить его состояние. Поэтому, Тони, вставай и собирайся! – сказал Йенс командующим тоном и повернулся ко мне.
- Знаешь, есть проблема, - я кивнул головой в сторону ноги. – Я не встану без посторонней помощи.
- Так я тебе помогу! – пока я спускал здоровую ногу с койки, он подошёл ко мне, схватил за руки и резко дёрнул на себя. Я попытался удержать равновесие на одной ноге, но у меня это не получилось, в результате чего я грохнулся на пол, прямо на загипсованную ногу.
- Йенс, мать твою!!! – заорал я дурным голосом. Боль кувалдой ударила откуда-то изнутри, мне даже показалось, что от этого удара гипс сейчас не выдержит и расколется.
- Ох, чёрт, Тони, прости! – не на шутку испугался Йенс, кидаясь ко мне на пол. – Ты как?
- Я отвратительно! Верни меня в койку, чёрт возьми! Никуда я с тобой сейчас не поеду, а то меня потом не соберут!
Смущённый Йенс осторожно помог мне подняться и занять прежнее положение. Краем глаза я заметил, что медсестра за его спиной с трудом сдерживала улыбку.
Я сердито смотрел на Йенса, мысленно пытаясь успокоить словно взбесившуюся ногу. Тот виновато улыбался и рассеяно поправлял мне подушки.
- Дайте-ка я проверю, всё ли в порядке, - уже было направилась ко мне медсестра, но я жестом остановил её. Она безразлично пожала плечами и вышла.
- Я уж лучше тут ещё пару деньков перекантуюсь, - сказал я Йенсу.
- А может всё-таки домой? – ухмыльнулся вокалист.
- Нет! – пожалуй, чересчур громко рявкнул я. Йенс ошарашено посмотрел на меня, и мы хором загоготали.
- Кстати, я тут тебе фруктиков разных принёс, - он было потянулся за пакетом, но тут рукав его халата всё-таки не выдержал и с утробным треском разошёлся.
- Вот чёрт! – сердито посмотрел на провинившуюся вещь Йенс.
- Давай попросим медсестру выдать тебе новый.
Но Йенс только отмахнулся. И тут же второй рукав дал о себе знать, медленно, но верно расползаясь по шву.
- Да что ж это такое?! – рыкнул Йенс. – Непорядок! Сестра!!!
Девушка с уже обречённым видом зашла в палату:
- Слушаю Вас.
Йенс рванул рукав до конца и обличительно потряс им перед носом девушки:
- Что это такое? Что за половые тряпки вы выдаёте посетителям?
- У нас нормальные халаты. Мы же не виноваты, что вы такой…, - она бегло пробежалась взглядом по силуэту вокалиста, - крупный.
Я прыснул, Йенс гордо вскинул вверх подбородок:
- А настоящие мужчины и не должны быть мелкими. Несите новый халат.
- Нет уж, лучше вы идите со мной, попытаемся подобрать подходящее вместе, а то я так, на глаз, вряд ли что-нибудь найду.
- Ой, нет, спасибо, не хочу я никуда идти, - отмахнулся Йенс, но девушка продолжала настаивать:
- Да нет же, Вам следует переодеться, а то выглядите вы… как бродяга последний, - она слегка смутилась.
- Так это же замечательно, - усмехнулся Йенс.
- Как хотите, - медсестра покинула палату.
- Сними вообще этот халат, - сказал я Йенсу, с интересом рассматривавшему обрывки рукавов.
- Ну, нет! Я ещё так и по улице пойду.
Я не успел ничего ответить, как дверь в палату снова открылась:
- А я всё-таки принесла Вам новый халат! – девушка протянула Йенсу принесённую с собой замену первому несчастному халату. Вокалист стянул с себя старый халат и легко накинул новый.
- Теперь все довольны? – ехидно поинтересовался он.
- Да, - почти прохрипел я, чувствуя, что моё горло сжалось и не желает пропускать наружу ни единый звук.
- Шикарно, - протянул Йенс, выпроваживая медсестру. – Итак, на чём мы остановились?
- Не знаю, - вяло промямлил я, с трудом шевеля языком. Если бы раньше кто-либо мне сказал, что вещи меняют людей, то я бы посмеялся над ним, но сейчас.… Неужели это заметил только я: то, как переменился Йенс, накинув на себя грубую белую материю? Как гордо расправились его плечи, какими притягательно-белоснежными стали его спина и руки? Разве никто не заметил, что Йенс стал будто бы выше ростом, разве только мои глаза теперь видят только его, Йенса, а всё остальное только для меня ушло на дальний план? Я машинально вытянул руку вперёд, желая дотянуться до чуда, внезапно возникшего передо мной. Неужели, это мой Йенс? Боже, с каких это пор он стал «моим»?
- Так, вот тебе апельсин, - он вложил фрукт в мою протянутую к нему ладонь. Я разочарованно бросил его на кровать рядом с собой. Зачем мне какой-то дурацкий апельсин? Мне нужен не он, а сильные руки, сжимавшие его пару секунд назад.
- А вот ещё один, - кинул он мне второй фрукт, но я даже не попытался поймать его. Маленький оранжевый шар ткнул меня в грудь и скатился на постель.
- Ну, чего не ловишь? – Йенс кинул в меня ещё одним апельсином. Да не хочу я ловить эти грёбаные фрукты! Я хочу ловить кончиком языка горячую кожу твоей шеи, выглядывающей из-под ворота халата. Кристалльно-чистый, девственно белый халат. Дотронуться до этого халата, замарать его невинность.
- Йенс, прекрати! – воскликнул я, пытаясь защититься от начавшегося обстрела фруктами, но вокалист продолжал засыпать меня апельсинами.
- Тони, у тебя же ноги сломаны, а не руки! – я резко увернулся от направленного мне в лицо цитрусового.
- Йенс, ну что за детский сад?
- С каких пор ты стал такой серьёзный?
Потому что я хочу тебя!
- Что?! – округлив глаза, уставился на меня Йенс. Чёрт, кажется, последнюю фразу я произнёс вслух. Нет, даже не произнёс, а выпалил, словно выплёвывая скопившийся во мне спутанный комок эмоций и чувств.
- Дурацкие у тебя шутки, Тони, - Йенс наклонился и похлопал меня по плечу. Руки сами схватили его за плечи и притянули к моим губами. Вокалист ошарашено посмотрел мне в глаза и упёрся руками в мою грудь, вырываясь из моих объятий и уклоняясь от поцелуев.
- Тони, чёртов ты пидор, отвали от меня! – он резко дёрнулся назад. Я не желал упускать его, и мои пальцы грубо вцепились в полы его мерцающе-белого халата. – Тони, я тебя сейчас ударю! Я не шучу!
Но я продолжал держать его, словно, если бы отпустил, то неминуемо был бы затянут в болото. Хотя, я действительно был бы поглощён омутом внезапно охватившего меня вожделения.
В глазах потемнело от удара в челюсть, но пальцев я так и не разжал. Наоборот, я подтянулся, как мог, и что есть силы потянул Йенса за халат на себя и повалил его. Тяжёлое горячее тело накрыло меня, и я жадно впивался туда, куда только могли дотянуться мои губы: в его шею, ухо, скулу, подбородок, ворот халата.
- Тони, ублюдок, прекращай этот цирк! - он посмотрел мне в глаза. Я в прямом смысле этого слова зацепил его взглядом, насильно вливая в него только одно – моё страстное, неудержимое желание овладеть им здесь и сейчас. Йенс замер буквально на мгновение, но мне хватило и этого, чтобы мой язык нагло проник на вражескую территорию. На территорию уже поверженного врага.
Его веки медленно закрылись, и Йенс неуверенно ответил мне, сомневаясь в своих действиях. Я поумерил свой пыл, подстраиваясь под него, его руки робко обвили мою шею, а мои с наслаждением ощущали ткань его халата. Мне становилось тяжело дышать под тяжестью его тела, и, кажется, он это почувствовал и осторожно перекатился на бок, и я попытался подстроиться под него – насколько позволяла нога. Йенс до сих пор не открывал глаза, боясь того, что может увидеть. Я нерешительно оторвался от его губ, и посмотрел на него. Он жмурился, как ребёнок, немного трогательно и искренне веря, что это его спасёт. Только от самого себя спасения не существует.
- Йенс, - горячая волна моего дыхания прошлась по его лицу, мои руки успокаивающе гладили его по спине, покрытой грубым белым хлопком. Он молчал, его мелко трясло, его губы шаловливо разъехались в диковатой улыбке:
- Тони, я, оказывается, пидорас! – сипло засмеявшись, произнёс он. – Потому что мне всё это нравится.
Он провёл влажной поверхностью своего языка по моим губам, и я слегка приоткрыл рот, впуская его в себя. Моя рука смело схватила его между ног, от этого по его телу прокатилась волна дрожи. Он решительно расстегнул ремень своих брюк, давая мне свободу действий, и моя ладонь юркнула под резинку его трусов. Он, рыча, простонал от удовольствия, и мои губы поглотили этот звук. Его пальцы крепко впились мне чуть ниже поясницы, сжимая мою плоть в ритм моим движениям, вторая рука попыталась захватить в плен мой член, но, ослабевший от возбуждения Йенс так и не смог справиться с моими штанами. Он грубо перехватил моё запястье, не давая мне кончить ему, и не очень бережно уложил меня на спину. Я спешно сам приспустил штаны, чувствуя, что если они опять не поддадутся Йенсу, то он их просто разорвёт. Когда я понял, что Йенс в этом деле совершенно неопытен, было уже поздно: он резким движением вогнал в меня свой член, и я задохнулся от боли.
- Подожди, не так! – кричал ему я, но, казалось, он уже ничего вокруг себя не видит и не слышит. Он вошёл во вкус и трахал меня грубо и очень болезненно – так, что я извивался как змея, пытаясь соскочить с него, но его сильные лапы крепко удерживали меня. Ухудшало положение ещё и то, что Йенс – крупный мужчина, и мне казалось, что в меня всаживают бейсбольную биту.
- Йенс! Йенси, мне больно! – стонал я, но вокалисту было всё равно. Пока я извивался, проклятые апельсины, которыми была завалена вся моя кровать, закатились мне под спину, и теперь они давили мне в позвоночник, усиливая пытку.
- Йенс, хотя бы апельсины убери! – надрывался я. Но он ничего не слышал, он просто сосредоточенно меня имел. На глаза наворачивались слёзы обиды, они растекались по моим щекам. Я чувствовал, как лопается под весом моего тела толстая оранжевая корка и как на мою спину брызгает сок.
Тем временем Йенс резко вышел из меня и кончил, окропив мой живот своей спермой. Капли цвета его халата расплавленным воском касались моей кожи. Йенс словно вынырнул из своего мира и растерянно посмотрел мне в глаза, наткнувшись на барьер из слёз и разочарования. Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но я перебил его:
- Иди вон, - полным ненависти взглядом посмотрел на него я. Я оказался для него резиновой куклой, в которую можно всадить свой болт, но не более. Я хотел не этого. Я не хотел, чтобы меня изнасиловали, я хотел, чтобы меня любили. Хотя бы эти жалкие пару-тройку минут. Я хотел чего-то грёбано-нежного, соответствующего моему чуть возвышенному желанию. Когда я посмотрел на Йенса в этом пресловутом халате, мне казалось, что ко мне сошёл сам бог. Халат в моих глазах стал его нимбом, сам не знаю почему. Но я был просто-напросто ослеплён минутной вспышкой желания, а мой бог оказался простой и до пустого глупой секс-машиной. Механическая эрекция. Искусственные движения.
Но Йенс не слез с моей кровати. Наоборот, он навис надо мной, поднимая мою футболку и припадая пересохшими губами к моим соскам. Его халат скользил по моему животу, вбирая в себя капли спермы.
- Не надо, - через силу произнёс я, готовый кончить только от его прикосновений. Пожалуй, я не так уж и ошибся в его божественности. Ещё пару секунд назад я был готов его убить, но его действия всё сильнее и сильнее рассеивали эти мысли. И он как назло видел и знал это, помогая себе рукой.
Низкий стон прорвался сквозь стиснутые зубы, и чуждая сила прокатилась по моему телу от копчика до кончиков пальцев.
- Ненавижу…, - прошипел я, не в силах скрыть блаженную улыбку. Йенс слабо улыбнулся мне в ответ:
- Выздоравливай скорее.
Он поднялся с койки, спешно застегнул штаны. Напоследок он взял лежавший рядом со мной апельсин и задумчиво покрутил его в руках. Сквозь трещину на корке тёкла тонкая струйка сока. Йенс слизнул её, убрал фрукт к себе в карман и вышел, оставив меня одного утопать в простынях цвета его халата, на которых россыпью лежали апельсины. Кислотно-оранжевые на ярко-белом. Апельсины на снегу.

2/10/11

@темы: PWP, NC-21, Seelenzorn

---

Гот и шлюха

[Anna Rosenrot]

Фандом: Terminal Choice
Пейринг: Крис/ Гордон
Рейтинг: R
Жанр: рисунок
Дисклеймер: просто больная фантазия автора, ничего более.

@темы: арт, R

---

Шах и Мат

[(Элодия)]

1. Фандом: Lacrimosa
2. Пейринг: Tilo Wolff/Jan Peter Genkel
3. Рейтинг: NC-17
4. Жанр: romance
5. Примечания, комментарии: я просто увидела в витрине магазина потрясающие малахитовые шахматы, а что получилось.... то получилось)
6. Предупреждение: нет
7. Дисклеймер: Данный текст не есть истина в последней инстанции, описывающей реальную ситуацию. Это просто фик. Никаких прав на личную жизнь героев не имею. Выгоду не извлекаю.

Шах и Мат
(моей лучшей подруге-любительнице фиков Юлии посвящается)

25 октября 2006 года, Гамбург, Германия

- Мат, - Ян усмехнулся, откидываясь в кресле и отпивая вина. - Тило, тебе никогда не выиграть.
- Как?! - Вольфф еще раз осмотрел фигуры на доске, - Почему я не видел этого твоего хода? И так каждый раз. Сдается мне, Генкель, в шахматах ты так же хорошо мухлюешь, как и в картах.
Ян сдержанно улыбнулся, не желая смехом расстраивать друга, который принимал любые свои проигрыши близко к сердцу.
- Шахматы - это не карты. Чистая логика, тактика и стратегия. Тебе мешает твоя невнимательность и импульсивность.
- А ты у нас, значит, весь из себя такой сдержанный, - засопел Вольфф себе под нос, наливая себе еще вина. - Ладно. Расставляем. Сейчас мы сыграем игру, в которой я точно выиграю, а ты проиграешь.
- Да пожалуйста-пожалуйста, -хмыкнул Ян, расставляя фигуры. - Я даже сыграю черными, чтобы дать тебе фору, хочешь?
- Это неважно, - загадочно протянул Тило с хитрой улыбкой, тем не менее охотно переворачивая доску белыми фигурками к себе, - Е2-Е4.
Генкель ответил на ход, наблюдая за выражением лица друга. Последние слова Вольффа показались ему подозрительными, и он решил глядеть в оба. Однако тот не торопился делать следующий ход. Он медленно потянулся за пачкой сигарет, задев горячей ладонью прохладные пальцы Яна, глядя ему в глаза. Чиркнул зажигалкой, но почти сразу понял, что она пуста. На его лице появилась непонятная улыбка. Мягким неуловимым движением он выскользнул из кресла, подходя к неотрывному наблюдавшему за ним Генкелю. Абсолютно как ни в чем не бывало запустил пальцы в нагрудный карман распахнутой белоснежной рубашки друга, как делал до этого множество раз в студии, на гастролях, однако на этот раз в его глазах мелькнул дьявольский огонек. Несколько раз прокрутил в пальцах тяжелую металлическую зажигалку с затейливым вензелем, составляющим инициалы ее владельца. Так же неторопливо прикурил, не отрывая взгляда от серо-голубых глаз, в которых смех мешался с удивлением. Возвращая зажигалку назад в карман, легко пробежался пальцами по плечу друга, замаскировав все под случайное движение, однако задорный блеск в глазах Вольффа не давал покоя Яну, слишком хорошо знавшему его. Все так же медленно Тило уселся в кресло, наполняя каждое свое движение, каждый поворот головы глубокой грацией, которая уже слилась с ним за долгие годы Lacrimosa. Выдвинул вперед коня и чуть улыбнулся Яну, кивком головы указывая на доску. В молчании они сделали еще несколько ходов. Тило явно обдумывал что-то, не связанное с игрой, что не давало покоя Генкелю. Пытаясь разгадать эти неизвестные планы, он отвлекся и пропустил пару ходов. Тило залпом допил свое вино и продвинул вперед ферзя. Подошел к Яну и снова, будто бы случайно потянувшись за открытой бутылкой, склонился к Генкелю.
- Шах, - тихо произнес он прямо в ухо мужчине, еле касаясь губами и обжигая дыханием кожу. Не без удовольствия отметил, как чуть более резко тот втянул воздух и снова вернулся на свое место, насмешливо глядя на друга. - Давай, парируй, как ты там умеешь. Тактика, логика...
Ян, словно очнувшись, перевел взгляд на доску и нахмурился. Несколько минут оценивал положение, после чего передвинул своего коня наперерез ферзю и поднял глаза на Тило. По лицу того снова расплылась непонятная хитрая улыбка. Снова поймав зрительный контакт с мужчиной, он неторопливо откинул с глаз выбившиеся белые пряди, провел рукой по лицу, словно бы изображая, что ему жарко и расстегнул последние пуговицы на рубашке, скидывая ее прочь.
- Душно тут у тебя, - хитро протянул он, - не находишь?
Ян промычал что-то невразумительное, отводя глаза. Тило жил у него уже неделю, решая какие-то свои дела в Гамбурге. И всю эту неделю он вел себя как-то... не так. Не так, как обычно. И началось это по окончанию тура. И вот сейчас - яркий тому пример. И нет, Ян не мог назвать себя геем. А одиночный и противоречивый опыт далекой юности он и вообще в расчет не брал. Ни разу за десятки лет спустя его не привлекал мужчина. Ни один. Кроме сидящего сейчас напротив. Всю последнюю неделю Тило словно с цепи сорвался. Порой Яну казалось, что тот просто провоцирует его, но он всякий раз отгонял эти мысли, памятуя о многолетней крепкой дружбе и не понимая, что случилось со всегда довольно спокойным и сдержанным Вольффом.
- Ну если душно - открой окно, - выдавил он из себя, о чем буквально сразу же пожалел. Тило словно только этого и дожидаясь поднялся, захватывая с собой бокал, и гордо прошествовал мимо него к окну. Ян постарался проигнорировать свои эмоции в тот момент, когда он краем глаза отметил стройные узкие бедра на мгновение оказавшиеся буквально вплотную к нему. Воспользовавшись тем, что Тило отошел и не видит его лица, он позволил себе пару раз сжать в кулаки занемевшие подрагивающие пальцы и проделать несколько бесшумных глубоких вдохов, чтобы успокоиться. Однако Вольфф вовсе не собирался давать ему передышку.
- Ян, Ян, ты только посмотри, как красиво, - позвал он друга, указывая рукой на вечерний закат. Дождавшись, пока Генкель обернется к нему, он облокотился на стену около окна, прекрасно сознавая, как он сейчас выглядит в тусклых отблесках камина. Снова поймал глазами взгляд друга и медленно отпил из бокала, после чего с полуулыбкой облизнул губы.
Ян прикрыл глаза, пытаясь справиться со все более ощутимым возбуждением. "Сам-то он сознает, что творит, чертенок? И эта его ухмылка... Что он задумал, что все это значит, не может же Вольфф в конце концов так явно, так нагло... соблазнять? Друзья ведь. Невозможно. Хотя... этот все может." При этой мысли его губы тронула легкая улыбка.
Тем временем Тило, насладившись произведенным впечатлением, вернулся на свое место. Сделал ответный ход и снова занял позицию наблюдателя. От него не могло укрыться состояние Яна, затем-то он все это и затеял. И видя, что его план проходит прекрасно, он был доволен. А Ян счел за лучшее всматриваться в доску, не поднимая больше глаз на друга. Взгляд Тило сковывал его, ощущался каждой клеточкой, что отнюдь не способствовало спокойствию. А сидеть-то уже становится не очень удобно в данной позе...
- Вот черт бы тебя побрал, Вольфф.
- А? - Тило принял вид самой невинности и непонимания, в чем его обвиняют, ни дать ни взять-маленький ребенок. - Ты имеешь в виду мой ход? Мою, - он сделал эффектную паузу, - тактику?
От подобной двусмысленности Ян захлебнулся вином и закашлялся, не веря своим ушам.
Тило быстро бросил взгляд на доску, передвинул своего слона на одну линию с черным королем и подошел к другу.
- Тебе еще шах, - как и в прошлый раз почти прошептал он, то ли хлопая по спине, то ли обнимая мужчину.
Только неимоверным усилием воли Генкель смог подавить предательскую дрожь от прикосновения приятеля. Понимая, что скоро он уже не сможет держать себя в руках, он почувствовал, что ему необходимо уйти. Вывернувшись из рук Вольффа и мгновенно отворачиваясь, чтобы тот не смог заметить несколько странной формы его брюк, он отошел на пару шагов.
- Давай прервем нашу партию ненадолго, - выдавил Ян, стараясь справиться со своим голосом. - Пойду, переодену рубашку, а то вот эту, видишь, вином запачкал, - и, не давая Тило ничего ответить, выскользнул в коридор.
"Сбежал. По-другому это и не назвать. Взял и просто сбежал". Ругая себя подобным образом, Ян влетел в свою комнату, на ходу срывая злополучную рубашку, и прислонился пылающим лбом к холодной поверхности зеркального шкафа. Ему необходимо было успокоиться. "В конце-концов, скоро уже Вольфф собирался домой. И сейчас нельзя, просто нельзя все испортить необдуманным действием или порывом. Нельзя. Иначе потом дорого придется расплачиваться..."
Спустя 5 минут он вернулся в комнату Вольффа, переодетый в чистую, неизменно белую рубашку и твердо решивший не поддаваться больше ни на какие провокации со стороны друга. Тило сидел в кресле и курил. Сосредоточенный, задумчивый, без тени улыбки на лице - словно парашютист перед самым прыжком. Увидев входящего приятеля, он затушил окурок и поднялся к нему навстречу. Ян не мог понять столь резких перемен, но счел за лучшее ничего не выяснять.
- Я готов продолжить нашу игру и...
- Если я не ошибаюсь, - прервал его Тило, подходя вплотную к нему, - то... Он на мгновение сделал паузу, вглядываясь в лицо Яна, словно что-то отыскивая в нем. - То хватит на сегодня игр, - неожиданно резко закончил он фразу. И в следующую секунду Ян почувствовал, как горячие губы накрывают его, как чужие руки проникают под рубашку, обжигая своими прикосновениями. Его пронзила вспышка дикого животного желания, смешанного с глубоким недоверием. Он застыл, все еще не веря в происходящее, но как только почувствовал, что Тило собирается отстраниться, оцепенение спало с него и он с не меньшей горячностью ответил на поцелуй. Пару минут они исступленно целовались, сжимая друг друга в стальных объятьях. Внезапно Тило резко отстранился и толкнул его на кровать. Ян не заметил, как остался без рубашки, как оказался лежащим на спине на широкой кровати своей собственной гостевой спальни, прижатый сверху весом своего лучшего друга. Губы Тило, казалось, были везде: целовали, покусывали мочки ушей, ласкали шею. Руки медленно двигались по телу Генкеля, выискивая наиболее чувствительные точки, заставляя всегда сдержанного мужчину выгибаться им навстречу, вырывая из его груди стоны и сбивающееся дыхание. Если изначально в голове Яна еще и оставались какие-либо сомнения и мысли об их дружбе, морали, правильности происходящего, то сейчас они все были вытеснены всепоглощающим огнем возбуждения. Изловчившись, он поймал руки приятеля и резко перевернул его на спину, удерживая его и нависая над ним на локтях. Тило закрыл глаза, на его лице расплылась дьявольская улыбка. Он сделал характерное движение бедрами, не оставляющее сомнений насчет его намерений и серьезности происходящего.
- Но.., - Ян прекрасно понял его, однако все же не веря до конца, - Тило, ты.. ты уверен? - его срывающийся хриплый шепот растворился в наползающей темноте.
Вместо ответа тот потянул его на себя, заставляя буквально упасть на него, желая почувствовать вес своего... друга? Любовника теперь уже? Его губы нашли губы Яна и властно завладели ими, не оставляя ни малейших сомнений в его желаниях. Одновременно его руки потянулись вниз к застежке брюк Генкеля, но тот, уже окончательно прочувствовав ситуацию, снова поймал их и завел Тило за голову.
- Не так быстро, - одними губами произнес он, вовлекая Вольффа в очередной глубокий и чувственный поцелуй. Сорвал мешающую рубашку, с неким удовлетворением услышав звук рвущейся ткани. Легонько прикусил губам мочку уха друга, лаская его языком, от чего Тило дернулся и подался вперед, попытавшись освободить руки, но Ян держал крепко. Он спустился поцелуями ниже, прокладывая влажную дорожку от уха через тонкую шею к ключицам. Тило уже перестал сдерживать себя, будучи просто не в силах делать это, и каждый его хриплый вдох, резкий выдох или стон только сильнее распаляли Яна. Разом потеряв с этим человеком всю свою сдержанность он сейчас был похож на дикого зверя, неукротимого в своем желании.
- Держи руки, не мешай, - властно шепнул он в ухо Вольффу совсем так же, как до того это делал сам Тило.
На мгновение отстранился, снимая ставшую настолько лишней оставшуюся одежду с себя и Вольффа и снова прилег на кровать рядом с ним. Теперь уже он играл с Тило, не отрывая взгляда от его блестящих глаз. Время словно остановилось для них обоих. Все рамки, границы упали, оставляя их открытыми друг перед другом. Ян дразняще провел рукой по груди Тило, сжимая напряженные соски, выписывал пальцами непонятные узоры внизу живота, вырывая из груди Тило стон за стоном. Желая помучить его еще немного, он провел рукой еще ниже, но в последний момент быстро переместился на внутреннюю сторону бедер, мягко лаская нежную кожу. Тило закусил губу и выгнулся в руках Яна, цепляясь за его широкие плечи. Дальше тянуть было уже невозможно. Отвлекая Вольффа легким поцелуем, Генкель неожиданно крепко обхватил напряженный член и сделал пару резких движений. Тило тихо вскрикнул, впиваясь зубами ему в плечо.
- Mein Gott, Ян...
Простые тихие слова как громом поразили Генкеля. Никогда он не мог представить себе такой картины, коей они сейчас являлись участниками. И никогда еще он не чувствовал такого желания, как с этим человеком. До темноты в глазах, до шума в ушах, до потери контроля над собой. Он немного изменил угол и интенсивность воздействия, вырывая у Тило новые и новые стоны, звучащие для его ушей приятнее любой музыки. Впервые ему хотелось только отдавать что-то, ничего не требуя взамен. Только для одного человека.
Тило, чувствуя, что он уже почти на грани, вдруг резко поднялся, отбрасывая руку Яна и толкая его на спину. Не давая другу возразить, теперь уже он стал главным в этой их... игре. Теперь уже он исследовал тело приятеля, наслаждаясь хриплыми стонами и дрожью, которые тот не в силах был подавлять. Прикасаясь к горячей пульсирующей плоти, он сам не знал, кого это распаляет больше: его или друга.
- Вольфф, - хриплый срывающийся шепот разрезал ночную тишину комнаты, - я не смогу долго сдерживать себя...
В затуманенных страстью глазах Тило мелькнул огонек понимания. Он перекатился на спину и потянул к себе друга. Ян приподнялся на локте, вглядываясь ему в лицо.
- Ну же, давай...
Генкель конечно догадывался, что так может быть, но все же не верил до конца.
- Тило, ты хочешь?...
- Да, - прервал его Вольфф на полуслове. - Иди сюда. Ты же все понял.
Без слов Ян переместился ближе к мужчине, коленом раздвигая узкие бедра. Он сдерживал себя как мог, хотя дрожь, бившая его от желания, стала уже непрерывной. Но он просто не имел права на спешку и резкость. Он не хотел причинять боль. Он медленно ласкал рукой Вольффа, неотрывно глядя ему в глаза, пытаясь понять, когда же... Но Тило решил все сам. Он немного подвинулся вниз, плотно прижимаясь бедрами к бедрам Яна.
- Сейчас...
Максимально медленно Ян прикоснулся к маленькой точке и слегка надавил. Не торопиться. Главное не торопиться. Тило зажмурил глаза, комкая в пальцах простыню, но наоборот только придвинулся еще ближе. Ян надавил еще чуть-чуть, буквально на какие-то миллиметры входя в него и хотел снова отстраниться, когда его остановил хриплый голос друга.
- Ну, что же ты...
- Тило...
- Давай. Резко.
- Нет!
- Я прошу...
Ян сощурил глаз, крепко удерживая дрожащими руками узкие бедра друга. Снова прикоснулся кончиком к напряженной плоти.
- Давай!!! - крик Тило совпал с резким сильным толчком, позволившим мужчине войти в него полностью.
По белой коже текла вниз темная струйка крови. Ян закусил губу, переводя взгляд на лицо друга. Веки плотно сжаты, по щеке скользит одинокая слезинка, губы искусаны, длинные тонкие пальцы мертвой хваткой сжали смятую простынь...
- Прости меня, чертенок, прости, - Ян сам не подозревал, что у него может так срываться голос.
Карие глаза открылись, встречаясь с серо-голубыми. Губы Вольффа тронула легкая улыбка.
- Что ты.. Все в порядке.
- Но...
Тило снова не дал ему договорить, слегка двинув вперед бедрами.
- Ян, пожалуйста...
Генкель неверяще улыбнулся, вглядываясь в лицо друга.
- Подожди хоть немного, неугомонный...
- Нет, - Тило снова закрыл глаза, улыбаясь нечитаемой улыбкой, - я не хочу. Я и так слишком долго ждал...
Ян не понял до конца смысла сказанных слов, однако они зацепили его. Возбуждение, на миг отступившее, накатывало новой волной. Он нашел рукой пальцы Тило, крепко сжимая их, переплетая со своими, удерживая вес на одной руке, и медленно начал двигаться. Сильнейшие ощущения и эмоции захватили мужчину, не давая ему сдерживать хриплые стоны. "Да, прошлый опыт не сравнить... Да и вообще, пожалуй, никакой предыдущий не сравнить..." Он сильнее сжал пальцы Вольффа, ускоряя движения, замечая, как друг подается ему навстречу. Сквозь плотно сжатые губы Тило вырывались всхлипы и протяжные стоны. Свободной рукой он бессознательно выводил какие-то непонятные узоры на груди Яна. Чувствуя, что конец близко, Ян опустил руку, обхватывая член Тило, и начал ласкать его в одном ритме с их движениями. Тило громко застонал, кусая себя за руку. Ян нетерпеливо отдернул его кисть, склоняясь к его уху.
- Не сдерживай себя! - властно приказал он, прикусывая нежную кожу на шее мужчины.
Словно в ответ на его слова и действия Тило сорвался на крик, сильно выгибаясь вперед. Еще пара быстрых движений, резких толчков и по телам мужчин прошла дрожь оргазма. Два крика слились в один в ночной полутьме комнаты, освещаемой только отсветами из камина. На какие-то мгновения реальность утратила для них свои краски. Ян скатился с Тило, ложась рядом с ним, наслаждаясь прикосновениями прохладной ткани к разгоряченной коже. Лишь через несколько минут он смог снова в полной мере воспринимать окружающую реальность и с удивлением обнаружил, что так и не отпустил руки приятеля. Он улыбнулся в темноту, мягко поглаживая пальцами теплую кожу.
- Иди сюда, - шепнул он, притягивая Вольффа к себе, и, не сдержавшись, коротко прикоснулся губами к виску, убирая со лба прилипшие мокрые смешавшиеся черно-белые пряди.
- Mein Liebe.., - еле слышные слова достигли ушей Яна, заставив того широко распахнуть глаза.
- Что? - переспросил он, слегка сжимая пальцами плечо друга.
Вольфф дернулся и мгновенно отстранился, отворачиваясь на другой бок.
- Ничего.
Ян придвинулся к нему, обнимая за пояс.
- Повтори мне, что ты сказал, - мягко попросил он, даже не пытаясь скрывать дрожь в голосе.
- Ты же услышал, - зло бросил Вольфф, пытаясь сбросить его руку.
Это не понравилось Яну, который, нахмурившись, взглянул на мужчину. Быстрым движением он снова поймал его руки и прижал спиной к своей груди, не давая пошевелиться.
- Не веди себя так, - прошипел он в ухо Тило и, не сдержавшись, чуть лизнул его языком. Вольфф мгновенно перестал вырываться, как-то расслабляясь в его руках.
- Прости меня, Ян, - глухо пробормотал он. - Но... Это правда, - окончил он упавшим голосом.
- И как давно? - напряженно поинтересовался приятель.
- Не знаю... Еще даже до тура...
На пару минут повисла тишина. Ян пытался осмыслить слова друга, а Тило с внутренним страхом ожидал вспышки гнева, ярости, того, что друг оттолкнет его, хотя внутри был к этому готов. Неделя нахождения под одной крышей с самым дорогим на данный момент ему человеком наедине окончательно снесла ему крышу. Но он даже и не думал, что может дойти до такого. Сегодня он хотел лишь немного подразнить друга, будучи уверенным, что тот не поддастся на его откровенную провокацию, однако на его удивление Ян отреагировал совсем не так, как представлял себе Вольфф. А дальше... Дальше от него уже ничего не зависело. Он утратил самообладание еще как только друг вернулся в его спальню. Что же теперь... Генкель - строгий и сдержанный мужчина, Тило отлично знал своего лучшего друга. Он никогда не примет подобное, не позволит...
- Ян, слушай, забудь, - отчаянно прошептал Тило, желая хоть немного исправить ситуацию. - Я уеду сейчас же. Прости, прости меня. Если ты сможешь забыть и простить. Ты.., - он запнулся, ощутив легкую вибрацию тела друга, - ты смеешься?
Ян хмыкнул уже в открытую, переворачиваясь на спину и притягивая Вольффа к себе на плечо.
- Ну.. дела, что тут сказать...
- Ты... сердишься?
- Что? Нет. Нет, конечно. Я даже пожалуй рад, иначе так никогда бы и не смог отдать себе отчет в своих, мм... порывах за последние дни, - он ухмыльнулся, глядя на пораженное лицо друга. - Что, думал один тут такой? - пошутил он, тем не менее опуская глаза. - Все же это все как-то...
- Неправильно? - тихий вопрос, но на дне слышится затаенный страх и боль.
- Неожиданно, я хотел сказать.
- И что.. что теперь будет, Ян?
- Пока не знаю, Тило, - Генкель серьезно взглянул в глаза другу. - Наверное, сон...
Тило удивленно воззрился на него.
- Прости, что?
- Спать будем, - Ян не выдержал и расхохотался в голос, глядя на пораженное лицо приятеля. - А вообще, - внезапно посерьезнев добавил он, - мы что-нибудь придумаем, обязательно, это я тебе обещаю.
Вольфф кивнул, словно пробуя на вкус ту уверенность, спокойствие и невозмутимость, что сопровождали эти простые слова. Присущие только Яну.
- Обязательно придумаем, - эхом повторил он, еще не веря, что это правда, но улыбка уже расползалась на его лице.
Ян ответил ему не менее теплой улыбкой и встал, подходя к столу.
- Курить будешь? - обернулся он к другу, делая глубокую затяжку.
Тило кивну, хитро поглядывая на друга.
- Я же говорил, что эту игру ты проиграешь, Генкель.
Ян шутливо погрозил ему кулаком, обходя стол чтобы достать одну сигарету из пачки приятеля. Внезапно нахмурился, глядя на брошенную доску. Пару минут задумчиво изучал расположение фигур, а потом невозмутимо передвинул ферзя на пару клеток вперед, полностью блокируя белого короля. Взглянул на Тило с победной улыбкой.
- Что ты там ухмыляешься, - подозрительно поинтересовался тот.
- Проиграл, говоришь.., - Ян тепло взглянул на него. - Это был тебе Шах и Мат, Тило! Шах и Мат...

@темы: ROMANCE, Lacrimosa, NC-17

---

Перевод полного интервью с Рихардом Круспе для Seattle Gay News

[Freakoid]

Перевод самого интервью с Мегги Блодстоун для гей-издания
www.sgn.org/sgnnews38_33/page41.cfm
(Пдедисловие, в котором биографическая информация о Rammstein, наверняка есть в других статьях, поэтому не переведена)
*Сразу приношу извинения за возможные опечатки и грамматические ошибки.
**Жирным шрифтом ответы Рихарда.

Перевод с английского Freakoid




-Вы собираетесь на гастроли в Америку?

-Мы думали об этом. Но нам не по 20 лет и это сложно сделать. Мы хочтим сделать классное шоу, и чтобы оно окупилось нам по деньгам. Моя мечта — выступить в Медисон сквер гарден. Но мы пока думаем. Главное для группы, чтобы фанаты были счастливы после концерта. Я поддерживаю американский рынок.

-Вы ушли в тень из музыкальной индустрии. Почему?
-Не знаю.
-Они почуяли в вас опасность?
-Не знаю. Люди увидели альбом LIFAD и обложку с девушкой...
-...Которую шлепают по попе.
-Это был заговор. Они хотели «наказать» нас. Но не было за что. А теперь есть. Этот альбом с откровенной обложкой. Но я на такие вещи внимания не обращаю. Сингл поместили на порно-сайт и уже за 2 недели люди 14 000 000 раз щелкнули мышкой по нему.

-Раз уж это интервью для гей-издания, расскажите про Mann gegen Mann. Какова реакция геев?
-Тиль показывадл текст песни приятелям-геям. Потому что трудно писать о том, кем ты вообщем-то не являешься. Мы не хотели никого обидеть. Поэтому нам надо было услышать мнение геев по этому поводу. Приятели геи, прочтя текст песни, одобрили его.
-Стихи крутые.
-Я не люблю, когда многие люди пишут на немецком. Но у Тиля настоящий талант. Я горжусь этой песней.

-Тиль умеет помещать себя на место другого.
-Точно.
-Всегда существовала связь между гей-культурой и «хеви металл». А что в гей-культуре вдохновило вас, кроме Mann gegen Mann, конечно?
-Я не разделяю мир на гей-культуру и металл-культуру. Когда я был подростком, я не мог найти себе подходящую суб-культуру. Я не знал, к чему я пренадлежу.
В Германии тогда был суровый режим, и всем хотелось вырваться. Мне нравится структура мелодий в поп-музыке. Но тогда я думал «что будет, если я скажу своим друзьям, что слушаю Depeche Mode?» (смеется)
-Вам 100 раз уже говорили, что привлекательно в Rammstein чисто мужской образ участников. Такой образ «мачо», «настоящего мужика». Что думаете, больше всего ценят в вас женщины?
-Традиционно, Германией правят мужчины. Так сложилось с давних времен. Мы единственные в Западном мире называем отчизну Vatterland (земля отца. В отличии от других языков, в которых отчизна — Motherland – земля матери. - прим. пер.)
-Ясно.
-Мне нравится балансировать на грани женского и мужского. Во мне есть и женские черты, и мужские, естественно. В Rammstein много немецких черт. Мы музыканты и можем играть только одну роль на сцене. Мы не актеры. Еще в детстве я замечал, что люди вокруг делают агрессивную музыку. Но сейчас женщинам тоже свойственна агрессия.
-Да, но женская агрессия направлена в себя, а мужская — на окружающих. Поэтому массовые убийства все же совершаются мужчинами.
-Возможно. У нас жесткий язык и тяжелые ритмы. Когда мы создали группу и стали писать тексты на немецком, то с удивлением обнаружили, что немецкий базируется на едином слоге. В то время, как английский может аврьироваться. (он имеет в виду, что немецкий — строгий и четкий, без вариантов. А английский — гибкий — прим. пер.). Отсутсвие «гибкости» это тоже мужской признак.
-Говоря о фанатках Rammstein и об их увлечениях. Вам знакомо понятие «слеш»?
-Что это?
-Это форма фанфиков, рассказов, которые сочиняют фанаты.
-Понятия не имею, о чем вы! (смеется)
-Это своего рода литературный поджанр, в основном, публикуемый в интернете и,в основном, что странно, написанный гетеросексуальными девушками.
Они пишут истории о реальных людях, а так же о вымышленных персонажах фильмов, например. (Гарри Поттер, или Спок/Кирк). Потому и название этого творчества слэш, потому что \ - на английском «slash». В таких рассказах много тем о сексе и пишутся они , как правило, о паре, отделяемой косой чертой, «слешем».
-Никогда о таком не слышал.
-Ладно, не важно. Одним словом — вы очень популярны в рассказах фанатов, а не только в музыке.
-Правда? (смеется). То есть, люди берут реальных людей (знаменитостей) и ...сочиняют разные истории о них?
-Да.
-А, ну ладно.
-Разумеется, они не претендуют на правдивость описываемых сюжетов между вами и Тилем. Потому что они не знают вас лично. И они ясно дают понять, что все это «фикция».
-Ничего плохого в этом нет. И я глубоко убежден, что каким бы вы искусством не занимались, вы всегда черпаете вдохновение откуда-то еще. Когда я был ребенком, у нас в классе был учитель и он всегда «разжевывал» нам ту или иную картину. Меня это угнетало, потому что я думал «Черт! А мой-то вариант намного лучше и красивее» (смеется).
-Когда вас пытаются переубедить, что это плохо.
-Именно. Я прекрасно знаю, что хорошо. А что плохо. Но я не читал этих ваших «фиков». Я вообще стараюсь не проводить много времени в интернете.
-Мудро (смеется)
-Мне не нравится, когда люди лезут в мою личную жизнь и пишут о моей дочери. Или о том какой я отец.
-Нет, в фанфиках, как правило, об этом не пишут.
-В итоге, всем нам нужна любовь. И все мы хотим, чтобы нас любили.
-Да. Ваша группа уникальна. В ней есть сплоченность. Вы напоминаете мне группу The Who. (показывает татуировку на плече).
-Мне не удалось побывать на их концерте, жаль.
-А мне удалось. Но после смерти Кейта Муна. Их было четверо. Они постоянно ругались дург с другом. Но на удивление им удалось оставаться той самой The Who, которую я знала.
Rammstein такие же. Вы будто бы настраиваетесь на частоту другого участника группы, даже если есть разногдласия во взглядах. Если бы вы родились женщиной, думаете, Rammstein все равно существовала бы?
-Нет. Потому что женщины ругаются по-другому.
-Правда. Мы такие! (смеется)
-Странно, но старея, у женщин не остается подруг. Может, это связвно с браком или отношениями. Не знаю. У мужчин с возрастом остаются друзья-мужчины.
-Вы правы. У меня всегда было больше друзей-мужчин. 90% из них геи, но это не важно.
-У сильных женщин редко бывают подруги, а только друзья-мужчины. Подруги для них скучны, видимо.
-Да. У меня никогда не было «классической» лучшей подруги. У меня возникало непонимание с женщинами. Например, я часто спрашивала их «почему для тебя это важно» и они не могли толком ответить.
-Понимаю (смеется). 16 лет пробыть в группе для мужчины это подвиг. Одно дело, 16 лет пробыть в отношениях с женщиной. Там между вами есть интимная привязанность. В группе из 6 мужков, перспектива секса как компенсации за ругань и ссоры не радует. Очень тяжело оставаться вместе. Каждый день лишен спокойствия. У нас отличная креативная энергия. Но она бывает часто разрушительной.
Мы не деремся физически, только словесно. Но все равно это портит нервы.
Чем старше становишься, тем менее тебе хочется уладить все разговором. Мы становимся пассивно-агрессивными. На прошлой сессии звукозаписи мы чуть не подрались. В моей сольной группе у нас было взаимопонимание и сравнительный покой. Но я терпеть не мог басс-гитариста.
- «Emigrate», вы имеете в виду?
-Нет. Я говорю о старой группе. Еще давно. Я ненавидел бас-гитариста и мы его заменили. Но звучание стало хуже. Поэтому пришлось его вернуть. Потому что звучание для нас главное! Я не люблю, когда его меняют. Несмотря на то, что уважаю AC/DC.
-Да, это крутая группа.
-Я их обожаю. Бон Скотт отлично работал вместе с Ангусом Янгом. Но когда пришел Брайан Джонсон, все изменилось и стало уже не тем. Я переехал в Нью-Йорк, чтобы поменять обстановку.
-Что было для вас самой большо гратификацией на гастролях?
-Что такое «гратификация»?
-Моральное удовлетворение.
-А, ясно (делает задумчивый взгляд).
-Это было после долгого застоя и паузы в творчестве, когда я записал пластинку для Emigrate. Это был прорыв. Я с нетерпением ждал ее выхода. И потом, вернувшись в Rammstein, я понял, что наша группа как вино — чем старее, тем вкуснее. (смеется). Фанаты ждали нас и это радует. Мы стали больше ценить дург друга в группе, потому что у нас есть смысл, ради чего мы все это делаем.
Самое сильное «морально удовлетворение» бывает на сцене, когда вы играете для тех, кто вас любит.

-Что бы вы хотели пожелать геям, лесбиянкам, бисексуалам и транссексуалам на последок? Потому что они же ждут!
-Даже не знаю. Наверное, желаю, чтобы вы были счастливы, делая то, что делаете. И не позволяйте никому затыкать вам рот.

-Отлично. Мне нравится.
Должна признаться, я честно старалась скрыть от Круспе то, что я его фанатка. И на выходе, я сказала ему, что там на улице меня ждут друзья, которые очень любят его. Он сложил ладони вместе и поклонился, сказав что «любвоь взаимна». Что еще могу сказать? Это было чудесно.

@темы: Rammstein, полезное

---

Рихарду Круспе из Rammstein задали вопрос о слэше. (статья)

[Freakoid]

...Когда у Рихарда спросили «о вас пишут слеш, вы в курсе?», он спросил что это такое.
После того, как корреспондент объяснил , Рихард сказал «А... ну ладно» ))))
www.sgn.org/sgnnews38_33/page41.cfm

Bloodstone: Speaking of female fans and what appeals to them, are you familiar with the genre of "slash fiction"?
Kruspe: What's that?
Bloodstone: It's a form of fanfiction.
Kruspe: I don't even know what that is. [Laughs.]
Bloodstone: It's sort of a literary sub-genre mostly on the internet, and mostly written by heterosexual women, interestingly enough. It's stories that people make up either about real people or fictional people, like Harry Potter, or Spock and Kirk. And there's this sub-genre called "slash," because that's the more sexually charged literature, and it's called slash because of the pairings - Spock/Kirk, like that.
Kruspe: Oh, okay.

@темы: rammstein, richard kruspe, полезное

---

Наказание

[siyah]

1.Фандом - Nurzery [Rhymes]
2.Пейринг- Кристиан Раймер / Франко Дель Прете
3.Рейтинг- НЦ-21( но не из-за секса. его здесь минимум.)
4.Жанр- не знаю. похоже вроде на пвп.
5.Комментарий-Кристиан(вокалист) давно терпел выходки Франко(клавишник), и наконец терпение лопнуло.
6.Предупреждение- не очень культурные слова встречаются, но не маты. Жестокость, насилие, кровь. Вообще в рассказе мало чего приятного. Все выдумано.


Невыносимая боль по всему телу. Ощущение того, что ты лежишь захлебываясь собственной кровью, практически не имея возможности пошевелиться...В голове стоял жуткий гул, сквозь который были еле слышны крики, рыдания, кто-то кричал:"Вызовите скорую, милицию, сделайте хоть что-нибудь, скорее!!!Черт, что я наделал!!!Франко!"

Франко открыл глаза и понял, что находится в подвале собственного дома. Над ним на коленях стоял Кристиан и продолжал что-то панически выкрикивать размахивая окровавленными руками.
-Зачем я снова это сделал??? Франко, умоляю не умирай!!! Я себе этого никогда не прощу. Да, в этот раз, понимаю, сильно перегнул палку.-сквозь слезы проговорил Крис.
-Что происходит? Крис, что со мной? Почему у меня не получается пошевелиться? Я даже голову не могу повернуть? Я что, снова стал жертвой твоих больных сексуальных фантазий?-еле слышно , почти шепотом пробормотал Франко.
-Ты очнулся!!! Я уже думал этого не произойдет! Значит все с тобой будет хорошо. Не переживай. А пошевелиться ты не можешь, потому-что связан. А еще я, кажется, сломал тебе ребро...а возможно и не одно...-виновато сказал Раймер.-да ладно, расслабься. Не сломал я тебе ничего.
-Как это все случилось? Почему я здесь? Я почти ничего не помню...-не успев договорить, Дель Прете скривился от боли, закашлялся и выплюнул бордовую слизь.
-Ну конечно, ты не помнишь. Просто я несколько раз ударил тебя по голове, перед тем, как переместить сюда. Я чувствую, что раз ты теперь очнулся, я могу быть спокоен. Пойду сейчас наверх за аптечкой, а ты полежи пока, приди в себя, вспомни, почему оказался в таком идиотском положении...И хорошенько подумай над своим дальнейшем поведением. Просто в следующий раз тебе может повести меньше.-договорив, Крис покинул подвал.
Франко около десяти минут пролежал в ужасе и недоумении, затем у него в голове начали всплывать какие-то недавние образы, фразы...Все-таки наконец ему удалось вспомнить все, что с ним произошло и от этого он ужаснулся еще больше. Он понял, что Кристиан, возможно, пошел вовсе не за аптечкой. Нет...Он этого не сделает...Нет. Ведь он так кричал и переживал, пока клавишник был в отключке. Даже слезы были на глазах. Да и в глубине души он добрый человек. Хотя псих...и это очень страшно. Избитый и связанный парень решил прокрутить в своей голове последние события от начала до конца, что бы понять есть ли у него шанс остаться в живых...Ведь он очень хорошо знал Криса...

Очередное выступление коллектива в одном из Франкфуртских клубов, прошло как всегда успешно. Парни остались на "продолжение банкета", что бы пообщаться с поклонниками, выпить, расслабиться. Беднягу Марио сразу утащили куда-то три симпатичных девушки-поклонницы.Хотя в такой ситуации его вообще сложно назвать беднягой. Он был доволен таким раскладом.
Вокалиста одолела жуткая усталость и он решил уединиться за барной стойкой. Но все же он не сводил глаз с Франко, который успел уже завести милую беседу с каким-то женоподобным невысоким парнем, который явно смахивал своим поведением на представителя нетрадиционной сексуальной ориентации. Крис и сам был таковым, поэтому своего издалека мог распознать. Его лицо практически перекосило от злости, когда он увидел, что клавишник, взяв за руку того парня, повел в сторону туалета... Вообще, подобное происходило довольно часто, и каждый раз Раймер "наказывал" его за измену. Особенно дико бесило то, что Дель Прете никак не хотел признавать себя геем, говорил что он натурал. Но ничего поделать со своей тягой к Крису не может...мол это что-то мистическое происходит с ним. Так какого хрена, спрашивается, он постоянно зажимает своих поклонников и друзей сомнительной ориентации? Почему он никогда не упускает возможности затащить кого-нибудь в туалет клуба, гримерку или вообще на всю ночь к себе домой?Тоже это мистика все??? И очевидно, что его вполне устраивали наказания от Раймера. Любил он поиграть в бдсм. Вот только для Криса не все было игрой. Он вообще любил, когда крупный и безумно красивый Франко лежит такой скромный и беззащитный, целиком отдаваясь во власть Кристиану. Но боль и унижения вокалист причинял ему только для того, чтоб наказать его, показать свое превосходство над ним. А Дель Прете считал все это игрой, сексуальными фантазиями Криса и не понимал, что своим поведением причиняет ему страдания...Или не хотел понимать.
-Ну чтож...Пора снова преподать урок этой похотливой сучке.-сквозь зубы прошептал Крис и, сжимая в руке ключи от дома клавишника, покинул клуб. Ключи эти были у него уже давно, так как он часто очень заезжал к Франко...То по делам, то...по другим делам.

Вернулся Дель Прете домой довольно поздно. Всего пару часов оставалось до рассвета. Он был пьян и очень обессилен.. Хотелось только одного - поскорее лечь спать в теплую и уютную постель. Он даже не обратил внимания на то, что входная дверь в его дом была не заперта. Кое как разувшись, он направился в свою спальню, но, не успев даже войти в нее, получил удар по голове. Франко вскрикнул что-то нецензурное, и еще не успев понять, что происходит, получил второй удар, после которого он таки потерял сознание.

Очнулся клавишник в подвале, Крис в это время уже зафиксировал ремнями его руки, а теперь уже заканчивал с закреплением ног.
-Черт!!!! Раймер что ты творишь??? Нахрена ты меня связал? Мне сейчас не до игр! И почему я в подвале??? Ты уже переходишь все границы! Меня такое вот не устраивает!!!-громко возмутился Франко.
-Заткнись! Меня больше не волнует, что устраивает тебя, а что нет. Мое терпение окончательно лопнуло, когда я увидел, что ты пошел трахаться с тем полубабой. Мне надоели все эти твои постоянные гулянки! Я тебя чем-то не устраивал, что ты бегал по другим мужикам и недомужикам? Так? Ну теперь все будет по другому. сейчас я тебя научу уважать того, кто тебя действительно достоин. Будь уверен, совсем скоро ты почувствуешь себя вещью, гнилью... Я растопчу тебя и морально, и физически.-Злобно и истерично проговорил Крис ,наклонившись к своему заложнику, а затем громко засмеясь ударил Франко по лицу...Затем еще...и еще... Удары последовали одни за другими. Сначала это были пощечины, но потом, войдя во вкус, Раймер начал бить клавишника кулаками. Дель Прете кричал, слезы начали течь по его щекам от боли и шока.
-Что с тобой, голубчик? Тебе нехорошо? Так умойся кровью! Тебя это освежит.-с насмешкой произнес Кристиан и начал еще сильнее и энергичнее бить несчастного клавишника, лицо которого и так уже было все в кровавых потеках.
Затем, выпрямившись, он несколько раз ударил Франко ногой в лицо, и , наступив прямо на голову, вдавливая ее в холодный и сырой пол, монотонно спросил:
-Ну что, теперь ты понял кто твой хозяин? Ты понял кому целиком и полностью принадлежишь и от кого сейчас зависит твоя жалкая жизнь? Ну? Отвечай... Иначе я сейчас раздавлю твою тупую башку.-Вокалист еще сильнее надавил на голову своего пленника.-Ну? Что-то я тебя плохо слышу.
-Я все понял, Крис...Прости меня...Умоляю не бей меня больше...-пробормотал Франко, и сплюнул накопившуюся во рту кровь в перемешку с двумя его зубами...

-Не бойся, бить в лицо больше не буду. Мне в группе не нужен беззубый клавишник с переломанным носом. А вот по печени думаю можно тебе зарядить.-рассудительно сказал вокалист и с силой пнул несколько раз бедолагу в бок. Дель Прете от боли скривился и согнулся, а Раймер быстро перевернул его на живот и сел сверху.
-Ну что, продолжим нашу воспитательную работу?-с ласковой улыбкой проговорил Кристиан и немного стянул с бедолаги брюки, а затем и нижнее белье.
-Раз уж ты у нас решил стать вещью, то целесообразно будет тебя пометить, подписать, кому ты принадлежишь. Разве я не прав?-сказал Крис и взял в руку лезвие. Затем приблизив его к правой ягодице клавишника, начал медленно и аккуратно выцарапывать на ней свои инициалы. Через несколько минут на пятой точке Дель Прете красовались ярко-красные буквы К и Р, из которых сочились тонкие потеки крови. У франко не осталось сил, он не мог кричать от боли, а просто тихо постанывал уткнувшись лицом в подвальный пол залитый кровью и слезами.
-Ну вот, теперь когда вещь собственно приватизирована и подписана, я могу перейти и к сексуальной части нашего воспитательного часа.-сказал вокалист и начал не спеша расстегивать ширинку на своих брюках.
Сильно надавив членом на тугое и напряженное отверстие Франко, Крис начал резко входить в него. Клавишник поежился и приглушенно застонал от боли. Раймер, в процессе шлепал свою так называемую вещь прямо по свежевырезаным буквам, для остроты ощущений бедняги. Затем прямо на ягодицы клавишника брызнула струя горячей спермы, попав прямо на глубокие царапины. Кристиан размазал все это рукой, а затем преподнес ее к лицу Франко и заявил в приказном тоне:
-Что бы через пол минуты моя ладонь была чистой! Быстро вылизывай! Это же своего рода кровь с молоком, тебе должно понравиться.-засмеялся он и еще ближе придвинул ладонь к губам своего заложника. Дель Прете находился в таком состоянии, что готов был сделать все, что прикажет Крис, лишь бы он только не делал ему больно. Он послушно коснулся языком ладони, поверхность которой была покрыта скользкой субстанцией, и начал старательно вылизывать, боясь, что хозяин может сильно ударить.
-Так, молодец.-похвалил клавишника Раймер.-А теперь так же хорошо оближи давай мой орган. Кристиан помог перевернуться Франко на спину, а сам встал над его головой на колени. Получилось, что лицо Дель Прете оказалось у Раймера между ног, губы оказались вплотную прижаты к члену. Высунув язык, клавишник начал облизывать член, затем Крис немного сдвинулся вперед, что бы Франко мог облизать мошонку...
-Молодец...ты хорошо работаешь. Видимо усвоил урок. Надеюсь раз и навсегда. Поверь, ты еще легко отделался. Просто если ты еще хоть раз разозлишь меня и пойдешь трахаться с кем попало, я тебя просто убью. И это не шутка. Понял??? Я спрашиваю, ты меня понял или нет??? Отвечай!!!!! Тупой урод!!!-на Кристиана снова напал приступ дикого бешенства и, не дожидаясь ответа Франко, он снова начал бить его по лицу, затем поднялся и начал пинать ногами куда попало. Даже пару раз угодил бедняге в пах. Не в силах выдерживать это все, Дель Прете издал дикий вопль от боли, а затем потерял сознание. Но Раймер всеравно продолжал бить несчастного. Заметив отсутствие хоть какойто реакции клавишника, Крис опомнился и понял, что он жестоко унизил и избил своего друга, коллегу...он избил любимого мужчину...
-Франко!!!Франко!!! Ты жив? Очнись, умоляю тебя!!! Помогите!!!-начал в панике кричать вокалист.

Какой кошмар...Дель Прете лежал связанный на холодном полу, вспомнив произошедшее, и не мог поверить, что это действительно с ним произошло. Чего теперь ему ждать от Криса, у которого, кажется, окончательно поехала крыша от глупых обид и ревностей? Наверное готовиться к наихудшему...
- Я вернулся. Хорошо, что в твоей аптечке хоть оказалось все самое необходимое. Ты оказывается не такой уж и придурок. Сейчас я обработаю твои раны, ссадины и порезы.-с ласковой улыбкой сказал Кристиан.-Франко... прости меня. Я незнаю, что на меня нашло. Я не должен был так жестоко с тобой поступать...Но и ты постарайся меня понять...-молчи, не продолжай.-прошептал Дель Прете.-Я теперь все понял, больше не буду шляться с разными сомнительными личностями.Зачем они мне все, если есть ты. Знаешь, хоть ты сегодня чуть не убил меня, но...мне понравилось. Я думаю можно будет повторить. Только в следующий раз, пожалуйста, давай попробуем обойтись без выбивания зубов, и прочего...А теперь обработай мои раны. Особенно те порезы на заднице. Эх...видимо я долго теперь не смогу сидеть.-печально произнес клавишник.
-Франко...я тебя обожаю...-нежно произнес Крис и прикоснулся губами к окровавленным губам своего заложника...
-Раймер, а знаешь,я хоть и не разбираюсь в таких вещах...не зря ты говоришь, что я туповат... но я слышал, что жертва со временем может влюбиться в своего мучителя. У них это вроде как на психологическом уровне каком-то происходит...-сказал Франко.-вот и со мной, видимо, такое произошло...

вот эти парни)) На переднем плане Крис, на заднем-Франко.

@темы: NC-21, BDSM

---

"Дальний звон" Rammstein

[Freakoid]

Автор: Freakoid
Рике/Тиль
Rammstein
G
71 словo

«Я думал... не помню, что думал,
Я слушал таинственный хор,
И звезды тихонько дрожали,
И звезды люблю я с тех пор».
А. Фет

Мы сняли домик на лето. В глубинке Германии.
-Спи, - шепчу я ему сквозь холодную темноту, разбавленную едва наметившимися лучами зари на стене. Мне виден край неба в окно: слабый туман, бледные звезды кое-где.
-Спи, еще рано... - повторяю я, говоря тише. Он спит. Сквозь тихий шум его ровного дыхания уже где-то во сне, лежа на прохладном краю подушки, далеко за влажными липами и солнечно-медовыми холмами я слышу слабый звон колокольни...

@темы: rammstein, ROMANCE, PRE-SLASH, POV, DRABBLE, G

---

"Друг сердечный" Rammstein

[Freakoid]

Автор: Freakoid
Till\Richard
Rammstein
G
28 слов


«Зной — и все в томительном покое —
Только чуткой чудится лелее,
Что гроза таится в этом зное...»
А. Фет

Сухо. Жарко. Волнистые облака над головой. Вдали — пыль столбом. Не разберешь, кто идет или едет.
Подхожу ближе.
Тиль. Высовывается из окна машины:
-Залезай.
Друг сердечный, друг далекий.

@темы: rammstein, ROMANCE, PRE-SLASH, арт, POV, DRABBLE, G

---

Флеш-моб "Пантеон греческих Богов"

[di-anka]

Пантеон греческих Богов или греческий пантеон Богов немецких)))
Предлагается любыми графическими средствами покреативить на тему. Немецкие музыканты должны предстать в образах прекрасных греческих Богов или Богинь (кому, что идет))))
Это не конкурс. Это просто так, чтоб было.
В комменты выкладываем работы

@темы: флэшмоб

---

[siyah]

1. Фандом - Seelenzorn
2. Пейринг - Тони в одиночестве
3. Рейтинг - нету
4. Жанр - рисунок
5.Комментарий- очень захотелось изобразить Тони в типо как греческом стиле)))
6.Примечания- намек на легкую эротику.)) извините за качество.

@темы: арт, Seelenzorn

---

Эгоист

[siyah]

1.Фандом- Deine Lakaien
2.Пейринг-Александр/Эрнст
3.Рейтинг- R.
4.Жанр- POV Александра
5.Примечания- старалсо чтоб эни ту гайз не вышло снова, но оно таки вышло. ну в следующий раз уже обещаю исправиться. Но к этому рассказу все же больше усилий приложено, чем к предыдущиму.
6.Предупреждение- все не правда и не совсем логично.


Моя жизнь до тебя была совершенно безсмысленной и монотонной... Но я никогда этого не осознавал, жил, наслаждался, кому-то позволял себя любить, и кого-то любил сам(как мне тогда казалось). Я ничего не знал о тебе, даже не знал о твоем существовании...но я ждал тебя. Именно тебя и никого другого. Но я понял, что вскоре все изменится, еще когда прочитал объявление, где черным по белому было написано, что ты ищешь человека, открытого к эксперементам. Я не был открыт для тех эксперементов, которые ты провел со мной позже... Но не жалею об этом до сегодняшнего дня.

Сколько же у меня было женщин...Скольких из них я любил? После того, как в моей жизни появился ты, я понял - ни одной. Как же часто, после страстной ночи и великолепного секса, я лежал возле горячего и нежного женского тела, но думал совершенно не о нем уже..Тело продолжало ласкать меня, и само хотело ласки... А мне хотелось отвернуться и уснуть, мне хотелось покоя. Все мои женщины постоянно наделяли меня качествами своего придуманного идеала, а потом разочарованно истерили, когда я ясно давал понять, что с ним у меня мало общего. Они надоедали мне, я бросал их, оставляя горько плакать наедине со своими разрушенными идиализированными представлениями обо мне. Все это мне было безразлично. Ведь в том, что я оказался не таким, каким меня хотели видеть, виноваты те, кто несумел разглядеть именно меня... Да, я то хороший актер...Но не собираюсь всю жизнь играть какие-то роли для дамочек с бурной фантазией, которым только и подавай "идеала". Я слишком люблю себя, свои качества и скрывать их под маской не хочу. Женщины такие существа, которые жаждут, чтоб их любили, ценили, оберегали...Они хотят чувствовать себя красивой и дорогой вещью, ради которой мужчина готов на любые жертвы. А я сам являюсь такой вещью. Восхищаться должны мной, ценить должны меня. А я, в свою очередь, если все меня устраивает, позволю это делать.

Я-эгоист. Был им, и сейчас являюсь. Поэтому всегда стремился делать то, что хорошо и правильно именно для меня. И как оказалось, хорошо для меня то, что ты мой. Мы проводим вместе дни, связанные с нашей музыкальной деятельностью, проводим вместе ночи полные блаженства. Ты любишь мое тело, оно нежное и горячее, а мне нравится позволять тебе вдыхать его, целовать его; мне нравится осознавать, что оно стало наркотиком для тебя...я чувствую теперь власть над тобой. Многие считают меня геем...а мне плевать. Я не гей, я- эгоист. Я держу возле себя того человека, с которым мне действительно хорошо, и я позволяю ему наслаждаться собой. И не имеет значения, что этот человек мужчина. Более того, я наслаждаюсь им сам.

Сейчас, у нас выходные, которые мы могли бы как обычно провести вместе, например в твоем загородном доме. Но я настоял на том, что бы ты поехал туда один. Ведь если я, вместо того, что бы провести время с пользой для себя любимого, углубился в мысли о тебе, то ты и подавно. И я знаю, что остаток выходных ты проведешь скучая и думая лишь обо мне. Я люблю так поиздеваться над тобой... Я люблю понимать, что ты где-то далеко, и не можешь наконец дождаться встречи со мной.

Ты устраиваешь меня во всех отношениях. Ты никогда не задаешь мне вопрос, который я считаю самым глупым и безсмысленным на свете :"А ты меня любишь?" Ты никогда не требуешь от меня каких-то безумных поступков, ради доказательства моих чувств. Просто молча дорожишь каждой секундой проведенной рядом со мной, каждым моим поцелуем. Ты принимаешь меня таким каким я есть, со всеми моими недостатками(а их очень мало). Никогда не причиняешь мне боль, а я в ответ не причиняю тебе. По твоей вине мне было больно только один раз. Но ты сделал это не специально. Это было все ради моего же удовольствия...но очень часто боль переростает в наслаждение и наоборот... Как говорится - за удовольствие надо платить...и я заплатил. Это была первая ночь, которую мы провели вместе. И после секса, мне не захотелось отворачиваться от тебя... я уснул только под утро, положив голову на твою грудь. А это уже о многом говорило...

Я мужчина горячий, в прямом смысле этого слова. Об этом говорит моя македонская кровь...А еще я люблю уют и теплоту, и уж никак не переношу холода. Но несмотря на это, больше всего мне нравится остаться с тобой в каком-нибудь холодном помещении, или выйти на прогулку прохладной ночью. Ведь ничто не умиляет меня так, как замерзший ты, который начинает прижиматься, греться о мое горячее тело. В такие моменты, ты еще больше начинаешь ценить мою смуглую обжигающую кожу. Ты припадаешь к ней своими тонкими но такими нежными губами... и мы оба забываем о холоде.

Эрни...Как же я скучаю по тебе, как же мне не хватает тебя...Я думаю о нас и понимаю, что люблю тебя... Черт! Это же ну никак не совместимо с моим амплуа самовлюбленного эгоиста. Хотя ты, возможно изменил меня, а я и не заметил. Я люблю тебя, но никогда об этом не скажу, ведь все и так понятно. Все, я твердо решил, что когда мы снова увидимся, я подарю тебе незабываемую ночь, такую, которой у тебя еще никогда небыло. Ты заслужил. Я дам тебе возможность почувствовать себя обьектом моей страсти и моих желаний...в эту ночь все будет наоборот. Теперь я причиню тебе сладкую боль... у твоей бледной кожи не будет возможности отдохнуть от моих горячих поцелуев и укусов, через несколько минут она станет красной. Теперь я буду активным, а ты, просто будешь отдаваться целиком и полностью моим ласкам.Ты будешь лежать подо мной и стонать. Я жестокими рывками буду входить в тебя, а если ты от боли захочешь кричать, я намертво прильну своими губами к твоим...рукой возьму за волосы и посильнее прижму тебя к себе... и бедненькому Эрни придется молчать. И я уверен, что наутро ты постесняешься спросить, что это ночью на меня нашло. А так даже и лучше.

Как хорошо я все распланировал. Я надеюсь, тебе понравится. А если и нет, ты не скажешь об этом. Главное, что хорошо будет мне. Считаю дни до твоего возвращения...

@темы: POV, Deine Lakaien

---

[siyah]

1.Фандом - Deine Lakaien
2.Пейринг- Эрнст/ Александр
3.Рейтинг- R
4.Жанр- незнаю. вроде глупый стеб. но планировалось как флафф.
5.Примечания- это мой самый первый в жизни рассказ. не судите строго. первый блин комом, как говорится.
6.Предупреждение- наверное отсутствие логики, не красноречиво.


Название: Двенадцатая причина.


Александр устало развалился на диване.Беседа с его очередной пассией Хельгой, с которой он встречался почти пол года, так и закончилась ничем.Она была хороша в постели, умна, красива и хорошо воспитана...Но всегда умудрялась довести Алекса до белого каления своими притензиями и наставлениями, которые,как правило, всегда были запоздалыми и совершенно ему не нужными.Теперь вот очередная блажь этой дамочки заключалась в том,что Александр во что бы то не стало,просто обязан на ней жениться. Он пока не стал твердо обещать ей скорой свадьбы, решив проанализировать ситуацию и постараться выйти из нее с наименьшими потерями...

В номер принесли бокал сухого мартини со шпагой, нанизанной зелеными оливками(ему так лучше думалось), и Алекс углубился во всесторонний анализ причин вообще не жениться и провести остаток жизни с Эрнстом.

Эрнст Хорн был для Алекса не просто "коллегой по работе" и другом... Он был нечто большим, чем-то высоким и притягательным...Он уже несколько лет знал, что для Эрнста является объектом сексуальных желаний...и даже больше... Но Александр не мог ответить взаимностью, несмотря на свои странные чувства к Эрнсту. Ведь он нормальный мужчина, он не гомосексуалист... Следовательно он должен быть с женщиной, ведь так положено.. так правильно. Но теперь, когда он, натерпевшись женских истерик и капризов, поставлен перед выбором: дальше терпеть все это, но быть правильным и "нормальным", таким же, как и большенство мужчин, или же просто плюнуть на общепринятые стереотипы, мнения других людей, и быть с человеком, который ему дороже всех...с человеком, который всегда рядом, который понимает его даже без слов..
Бокал почти опустел, мысли перемешались, Алекс собрался и начал усердно анализировать всю ситуацию. Как оказалось, у него есть вполне весомые причины быть с Эрнстом, с милым понимающим Эрнстом, который хоть и бывает временами немного зануден и ворчлив...
-Если мне удасться насобирать 12 причин в пользу Эрни, значит никакой женитьбы.

Итак:

1.Он мой самый близкий друг.
2.Он привык к моим капризам, лучше других знает мой характер, мой внутренний мир.
3.Он никогда не уходит от меня, хлопнув дверью...никогда не исчезает на длительное время отключив мобильный. Скорее наоборот, всегда и везде следует за мной.
4.Мне никогда не приходится защищать его честь, он и сам за нее постоит, если возникнет необходимость.
5.Он не склонен к посещениям борделей, ни в качестве посетителя, ни в качестве...в общем ни в каком качестве.
6.Я всегда знаю где он находится, потому что он почти всегда находится со мной. А если его и нет рядом, он сообщает мне где он, как он, что с ним.
7.Он лучшая и провереная компания для гулянок и никогда не упрекает меня за них.
8.У нас не будет детей, а значит не будет лишних хлопот. Мы спокойно сможем заниматься нашим делом и ничто не будет мешать.
9.От меня у него нет секретов, он достаточно предсказуем и я всегда знаю, чего он хочет, в отличии от Хельги.
10.Эрни не потребует безумных доказательств любви. Ему, думаю, достаточно будет того, что я рядом.
11.Я отомщу Хельге за все ее издевательства и настойчивость. Оставлю ее без такого шикарного мужчины как Я!!!
Еще раз перечитав свои умозаключения, Александр решительно встал и, взяв в руки телефон, уже собирался набрать номер Эрнста, но вдруг его что-то остановило... Алекс понял, что это была двенадцатая причина, а точнее, ее отсутствие.

-Это же глупо!!!!-сам про себя возмущался Алекс.-Подумаешь, какая-то причина... да бог с ней!!!! Придумал сам себе какую-то глупую цифру...это все бред, я не суеверный. Хотя вот сейчас, чисто ради принципа, возьму и найду эту чертову причину!
Он снова начал размышлять, все взвешовать, но... он не нашел ее...сам себе создал проблему? Может действительно лучше все забыть как сон, а завтра сообщить Хельге радостную новость о предстоящей свадьбе? В его голове, то и дело всплывали цифры, причины и снова цифры... Хельга, свадьба, Эрнст... Всего какая-то двенадцатая причина, всего лишь глупая игра не совсем трезвого воображения довела Алекса почти до безумия. Он просто сидел и смотрел в одну точку, держа в руках пустой конусообразный бокал и чувствовал себя школьником, который не смог решить простую задачу...

Александр ощутил что-то странное... Шея затекла, было больно, но и приятно одновременно. Что происходит??? Приоткрыв глаза, он увидел сидящего рядом Эрнста, который нежно целовал его шею и держал за руку...
-Это сон? Или все это происходит на яву????-подумал Алекс. Но вскоре понял, что это не сон. -Эрни, как ты здесь оказался??? И что это ты делаешь??!-недоуменно и растеряно спросил он. Эрнст резко встал, и ничего не ответив, просто смотрел на Вельянова взглядом, которым еще не смотрел никогда!
Алекс впервые в жизни не мог понять, что с Хорном, почему он так странно себя ведет, что он хочет? После длительной паузы Эрнст дрожащим голосом заговорил:
-Алекс, сегодня я,как не странно, целый день не мог тебя найти и дозвониться тебе. Но я даже не буду спрашивать почему, самое главное, что я тебя нашел. Не сложно было догадаться, что ты именно в этом отеле, именно в этом номере. Я собственно вот что хочу тебе сказать... Я не могу больше терпеть, как ты изображаешь равнодушие ко мне, я вижу, что мои чувста к тебе, о которых ты между прочим знаешь, взаимны. Не могу только понять одного, зачем ты мучаешь нас обоих? Что мешает нам быть вместе? Молчи! Я и сам отвечу - это все твои предрассудки и принципы. Ты же не гей... Я прав? Но признайся, что когда я целовал только что твою шею, тебе и в голову не пришло отталкивать меня, более того тебе понравилось. Ведь так?
-Эрни....я незнаю...я...-тихо и протяжно проговорил Алекс, но Эрнст, не дав ему продолжить, впился в его губы страстным поцелуем... Вельянов даже не заметил,как оказалсяя практически обнаженным.-Остановись, Эрнст! Это не правильно...это...-но тут Александр почувствовал боль. Такую боль он ощущал впервые...она была сладкая и в то же время невыносимая...Он весь дрожал, не мог до конца осознать, что с ним происходит. Но не пытался вырваться из под Хорна.


Всю ночь они пролежали обнявшись, но ни слова не говоря друг другу... И лишь под утро, Александр, нежно укусив Эрнста за ухо, промурлыкал:-Эрни, а я ведь всетаки нашел ее... -Кого ты нашел, Алекс?-растерянно спросил Хорн.
-ее. Двенадцатую причину...

@темы: Deine Lakaien

---

Кошка

[Екатерина 88]

Фандом: Deine Lakaien
Пейринг: Хорн/Вельянов
Жанр: драббл (479 слов)
Примечания: автор (я) публикуется тут первый раз. критику послушаю, учту. внимание: кошки!)) и ещё, автор знает что живут лакаены в разных местах, но выдумка на то и выдумка...
Дисклеймер: Данный текст не есть истина в последней инстанции, описывающей реальную ситуацию. Это просто фик. Никаких прав на личную жизнь героев не имею. Выгоду не извлекаю.
Отдельное спасибо Катарине.


Просто лечь под дождь, чтобы не видно было слёз. Мне это необходимо, как глоток воздуха. А я сижу здесь, на полу нашей общей квартиры и не могу даже выть волком. Кошки не воют, кошки только мурлыкают. А я хочу выть - громко, отчаянно, наплевав на всё. На уют, мягкие подушки, на миску полную корма - на всё плевать. Бросить это к чёртовой матери, выйти на улицу и лечь на мокрую траву, положив морду на лапы как брошенный пёс, уставший скулить. Сменил бы свою мягкую чёрную шубку на жёсткую собачью шерсть и завыл бы. Не привязанный к дому, уличный и общающийся с такими же псами. А я лежу на полу, свернувшись клубочком словно кошка и мне даже не взвыть. У меня нет цепи на шее, я в тёплой квартире... я и вправду как кошка. Кошка которая, как и водится, гуляет сама по себе. Только хозяева не замечают что кошки намертво связанны с ними и какими бы свободными не казались - умирают без своих хозяев намного быстрее чем собаки. Потому что домашней кошке нужны тепло и ласка, а остальное она добудет сама. Нужна заботливая и любящая рука хозяина. И только тогда я буду путать твои партитуры, гонять по квартире клубок твоих нервов, незаметно пускать когти в твоё плечо и таскать из твоей тарелки еду, наплевав на миску полную корма. Мне нужно чтобы ты был рядом, мне не нужна свобода. Я хочу засыпать у твоего лица, зарывшись мордой в твои светлые волосы, я хочу видеть чувствовать на себе по утрам взгляд твоих голубых глаз. Я хочу видеть в отражении твоих глаз свои, карие. И не важно что мы так не похожи друг на друга. Я хочу чувствовать твои руки, слышать твой голос и петь только тебе. Я не боюсь того, что ты меня как маленького котёнка поднимешь за шкирятник и скинешь на пол. Я посижу и у твоих ног. Только не разделяй нас дверью, у меня не хватит сил чтобы проделать лаз, я не смогу открыть дверь и пройти сквозь стену. Ты говорил мне что я не терплю ограничения пространства, когда я истошно кричал под твоей дверью стирал об неё когти. Но ты не заметил, что даже в маленькой уборной я с удовольствием сижу у закрытой двери, глядя на то, как ты включаешь воду в раковине. Я не люблю когда в меня летят брызги, но я всё-равно сижу рядом, на краю ванной. Мне плевать на стены вокруг, я не боюсь расстояний. Но я не переживу стены между нами и всегда буду крутиться у твоих ног. Я всегда вернусь к тебе, если уйду. Но я не могу вернуть тебя, когда ты уходишь. И мне не нужны ни твои вещи, ни твоё пианино, ни моя полная миска. Мне нужна твоя рука, твой голос, твои глаза. Я хочу уткнуться носом в твой колючий серый свитер и по-кошачьи мурлыкать, лёжа у тебя на коленях. А не как сейчас - в уютной, но пустой квартире без тебя, Эрни.

@темы: DRABBLE, Deine Lakaien

---

Music RPF Fest - ‘It starts with one thing...’

[RPF-fest]

Сообщество Music RPF Fest приглашает вас принять участие в фесте низкорейтингового фан-творчества по музыкальному РПФ по современным зарубежным рок-/метал-/рэп-коллективам и исполнителям.



Фест ‘It starts with one thing...’ - отличная возможность познакомиться поближе с соседями и начать дружить фандомами.)

@темы: оффтоп

---

[Anavilante]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Für Immer (Навсегда)

[(Элодия)]

1. Фандом: Lacrimosa
2. Пейринг: Tilo Wolff/JP Genkel
3. Рейтинг: PG
4. Жанр: romance
5. Комментарий: по мотивам новости от 10 апреля о крупном ДТП в Германии www.newsru.com/world/09apr2011/dtp4.html .
саундтрек к тексту Unheilig - Geboren Um Zu Leben (Рождены, чтобы жить)

мне захотелось создать что-то уж совсем романтичное. так я их вижу.
6. Предупреждение: не бечено!!! кривость фраз некоторых присутствует, но хотелось выплеснуть чувства. первая в жизни попытка ангста.
7. Дисклеймер: Данный текст не есть истина в последней инстанции, описывающей реальную ситуацию. Это просто фик. Никаких прав на личную жизнь героев не имею. Выгоду не извлекаю.

*Für Immer (Навсегда)*

Тило проснулся, резко сев на кровати. Пару секунд осматривал обстановку, после чего его взгляд приобрел некую осмысленность. Дрожащей рукой нашарил часы на тумбочке. Времени было только семь утра, суббота, выходной. Откинув одеяло, мужчина встал и направился в ванную, но, едва сделав пару шагов, он был вынужден привалиться к стене. В глазах темнело, он ощущал капли пота на лбу, прилипшую мокрую челку... Кое-как войдя в ванную, он открутил кран и плеснул в лицо холодной водой. Стало легче. Опершись руками о раковину, он стоял, тяжело дыша, пытаясь справиться с непонятной слабостью. Однако помимо этого внутри него царил непонятный страх, давящее тяжелое чувство беды, которое появлялось у него крайне редко, но всегда неизменно правдиво, без ошибок. Вольфф не помнил, что ему снилось, но руки дрожали, и хриплое дыхание не хотело успокаиваться, равно как и бешено колотящееся сердце.
"Что за черт?" - прошептал мужчина сам себе, прикрывая глаза. Медленно он спустился на кухню, выпил воды, закурил, наблюдая за веселым солнечным лучом на подоконнике. Решив, что ложиться уже бессмысленно, он сделал себе крепкий кофе и опустился на стул. Горький вкус кофе немного успокоил Вольффа, однако страх в груди не желал уходить, сменившись тупой пульсирующей болью, словно предупреждая о чем-то. Злясь на самого себя, Тило щелкнул пультом от телевизора, решив отвлечься. Лениво он слушал диктора, наслаждаясь горячим напитком в какой-то непонятной отрешенности, когда внезапно его слух выхватил кусок новости.
"В результате крупнейшей автоаварии с участием более 80 машин на скоростной магистрали вблизи Ростока ночью в минувшую пятницу, по последним данным, пострадали 139, погибли 8 человек..." Тило похолодел, вглядываясь в экран, прибавляя звук. В телевизоре проносились изображения обгоревших и покореженных машин, слышались чьи-то крики... "Более 44 человек были сразу же доставлены в больницы, в том числе и на вертолетах, для оказания срочной медицинской помощи", - слова диктора за кадром словно каленым железом отпечатывались в сознании Вольффа. "ДТП произошло из-за минимальной видимости (до 10 метров), вызванной внезапной песчаной бурей на участке скоростной автодороги недалеко от побережья Балтийского моря, где не было скоростных ограничений. По данным полиции, всего столкнулись до 80 автомобилей, 20 из которых загорелись..." В кадре замелькали темные кадры-ночные съемки очевидцев с места событий. Лужи крови на асфальте, измятые куски металла, разбитый асфальт трассы. Камера сместилась немного вправо, показывая черную груду металла, где местами проглядывала серебристо-серая стальная краска. Еще правее и камера выхватывает погнутый значок *Мерседес* и полуобгоревший номер, а рядом с остатками шикарного автомобиля полицейских, врачей, окровавленных людей и черный пластиковый мешок на асфальте. До боли в глазах Тило вглядывался в цифры номерного знака. Две из них были не видны, но он и по начальным знакам знал этот номер. Чашка выскользнула из ослабевших пальцев мужчины, разлетаясь осколками по плитам пола, но Тило не обратил на это никакого внимания. В глазах у Вольффа потемнело, он почувствовал, как внутри него поднимается горячая волна и в следующий миг его буквально вывернуло наизнанку. Когда желудок перестал сжиматься спазмами, он отполз в сторону, прислонясь лбом к холодному железу плиты. "Не может быть, не может быть, это не мог быть он. Нет. Не может быть", - беззвучно шептал он одними губами, стиснув кулаки. Потом резко вскочил и кинулся в гостиную. Негнущимися пальцами он набрал знакомый номер. Секунды казались вечностью. "Die Nummer ist unzugänglich" бесстрастно сообщил механический голос в трубке. Вольфф почувствовал, что внутри разливается холод, сковывающий сердце, мешающий дышать. Номер недоступен. Он опустился на колени рядом со столом, заново набирая цифры."Die Nummer ist unzugänglich. Die Nummer ist unzugänglich. Die Nummer.." Безумный дикий крик мужчины совпал с громким звуком удара о стену разбившейся на мелкие части трубки телефона. Пару минут он сидел неподвижно, невидящим взглядом глядя в пространство, после чего столь же резко бросился наверх по лестнице. В спальне схватил мобильный, промахиваясь мимо кнопок. "Это ошибка. Это просто совпадение. Наверняка он давно дома и спит, а телефон как обычно забыл зарядить. Он должен быть дома, должен", - шептал Тило сам себе. Телефонные гудки как камни падали в трубке. Наконец на десятом гудке трубку сняли.
- Слушаю вас, - раздался в трубке спокойный голос домработницы, Августы Мюллер.
- Фрау Мюллер, - голос Тило срывался, но его это не волновало.
- Тило? - тон женщины потеплел. - Доброе утро. Что-то случилось?
Ее спокойствие подарило Вольффу надежду.
- Ян дома? - выпалил он, не заботясь о вежливости.
- Нет, - удивленно отозвалась домработница. - Он же вчера уехал в Росток на день рождения Альберта. Еще не вернулся. Я думаю скоро появится, он ведь никогда не задерживался там надолго...
Тило перестал слышать слова женщины, опуская телефон. Вокруг него словно образовался вакуум, мозг отказывался воспринимать услышанное, в ушах отдавался громом бешеный стук сердца. Для него словно померкло солнце и поблекли краски окружающего мира. Он стоял, чувствуя, что внутри все превратилось в один огромный кусок льда. Не сознавая себя, он на автомате поднес трубку к уху.
- Тило? Тило! Что произошло? Почему ты молчишь?
- Августа, включи телевизор, - прошептал Тило, - я вылетаю немедленно.
Он отключился, понимая, что не может больше выдерживать спокойный тон. Глаза жгло от подступающих слез. Горячие дорожки потекли по щекам, словно прорывая незримую плотину чувств. Глухие рыдания вырывались из груди мужчины вместе с хрипом и стонами. Предчувствие, чертово предчувствие не обмануло его. Он не помнил, когда он плакал в последний раз. Это продолжалось не более пяти минут. Тило свернулся, подтянув колени к подбородку на прохладном полу, закрыв глаза. Внутри царила пустота. Он понимал, что надо вставать и лететь в Гамбург, но не мог заставить себя подняться. Наконец через полчаса он нечеловеческим усилием заставил себя двигаться. Натянув на себя первые попавшиеся вещи, он стянул волосы в хвост, не заботясь о внешнем виде, скрыл знаменитую выбеленную прядь под обычной черной кепкой а покрасневшие глаза за темными очками. Покидал в сумку необходимые мелочи, спустился на кухню. Внутри он не чуствовал ничего, никаких эмоций, просто пустота, безразличие. Он словно смотрел на самого себя со стороны. Как кукла, безвольная кукла, пустая и неживая. Скользнув взглядом по бардаку на полу, он положил в карман сигареты, взглянув на экран. В новостном выпуске уже говорили о других событиях, однако внизу шла красная полоса, сообщающая об экстренных происшествиях. Тило протянул руку, чтобы выключить экран, когда его взгляд выхватил белые буквы бегущей строки "Для получения сведения о погибших и пострадавших позвоните по номеру...". Медленно набрал указанные цифры. Механический голос вежливо сообщил, что следует подождать. Спустя несколько минут ему ответил усталый диспетчер. Ни на что не надеясь, он задал вопрос, назвал фамилию. Ян Петер Генкель. "Среди тех, чьи документы полиции удалось собрать, не значится. Но у большинства жертв документы сгорели или исчезли, еще не все данные обработаны.." Тило отключился, не дожидаясь окончания фразы. Как сомнамбула он вышел во двор, запер дверь и дошел до машины.
Взвизгнув шинами, черный джип вылетел на полупустую дорогу в направлении Цюриха. Безразлично глядя вперед, Тило утопил педаль газа в пол, наплевав на все правила и ограничения, а вместе с ними и на осторожность. Меньше чем за час он был у цюрихского аэропорта Клотен. Быстрым шагом дошел до касс, купил билет на ближайший рейс до Гамбурга, благо самолеты туда летали каждые несколько часов, прошел все необходимые процедуры, двигаясь словно на автопилоте. Вокруг него царил гул толпы, шум самолетов за окнами аэропорта, но Тило ничего не видел и не слышал. Перед глазами мужчины стояло только одно знакомое, родное и до боли любимое лицо. Вольфф словно не заметил полутора часов перелета. В Гамбурге он сел в такси, хрипло пообещав заплатить втрое, если возможно добраться быстрее. Через полчаса он был у дома Яна. Открыл дверь своим ключом и вошел, надеясь на чудо, однако ему навстречу вышла только плачущая Августа.
- Т-Тило...
Вольфф шагнул к пожилой женщине, обнимая ее. Слов не было.
- Есть новости? - прошептал он, отводя фрау Мюллер в гостиную и усаживая на диван.
Та отрицательно покачала головой.
- Говорят, не все известно...
- Я знаю, - он до боли сжал кулаки так, что костяшки пальцев побелели.
- Звонил Альберт. Он уехал от него вечером.., - тихие рыдания прервали неоконченое предложение.
Тило отошел к окну, стискивая зубы. Пытаясь окончательно не скатиться в бездну сумасшедствия, он сделал крепкий чай с коньяком, влил его в плачущую женщину и отправил ее домой, вызвав такси, пообещав немедленно позвонить, как только что-то узнает. Закрыв за Августой дверь, он прошел в спальню и обессиленно повалился на кровать. Часы на стене пробили 11 раз. 4 часа. 4 часа он ничего не знает. В немом отчаянии Тило сжимал пальцами одеяло, абсолютно не представляя, что делать. Наверное надо было узнать, в какие больницы доставляли пострадавших, объехать все, но сил двигаться не было. Внезапно его пальцы наткнулись на что-то мягкое. Махровая куртка от домашнего спортивного костюма Яна. Сколько раз он видел его в ней, сколько раз стаскивал ее, наблюдая, как друг пытается удержать сбивающееся дыхание... С тихим стоном Тило уткнулся носом в мягкую ткань, вдыхая знакомый свежий запах зеленого чая, чувствуя, как боль затапливает его с головой. Сейчас он чувствовал себя ничтожным, бессильным. Известность, признание, деньги...Ничто. В голове крутились картинки вчерашнего вечера.

***

Он лежал на кровати, допивая остатки вина, вглядываясь в светящийся монитор. Ян как раз зашел online и улыбался ему с экрана.
-Я на пару минут, - подмигнул он Вольффу. - Skype требует слишком много зарядки, ноутбук садится. Да и все уже собрались.
- Поздравь его от меня, - лениво протянул Тило, сонно щурясь, - останешься там?
- Нет, вечером поеду обратно.
- Что так?
- Просто. Не хочу. А что за вопросы, опять ревнуешь?
Тило улыбнулся, закуривая сигарету.
- Скучаю...
- Приезжай завтра У меня что-то вроде нескольких дней отдыха. Манне улетел с семьей куда-то на Бали, в студии все закончено...
- Не могу, прости. Проблемы в лейбле требуют моего присутствия.
- Ясно, - Ян на минуту нахмурился, - я понимаю. Ну я пойду тогда.
- Хорошего вечера. А я спать. День был долгим. Жаль, что ты так далеко, - хитро сообщил он, вызвав у Генкеля теплую улыбку.
- Ложись. Давай до завтра.
- Эй, - позвал его Тило, чувствуя, что улыбка безнадеждно приклеилась к его лицу.
- Ммм?
- Я люблю тебя, Генкель.
И сколько они уже вместе, а всегда, произнося эти слова, напевая или печатая, Тило ощущал тот самый холодок под ребрами, как в первый раз... И Ян, он был уверен, чувствовал то же самое. То самое еканье, сладко растекающееся внутри.
- Мой Вольфф.., - вебкамера отчетливо передает, как меняется выражение глаз мужчины.
- Твой... Веди себя прилично, - Тило шутливо потыкал пальцем в экран.
- Обязательно буду, - хмыкнул Ян, как бы невзначай прокручивая простой золотой ободок на безымянном пальце левой руки. - Доброй ночи.
- И тебе. До завтра.
Тило отключился от сети, не мудрствуя лукаво спихнул ноутбук прямо на пол вместе с бокалом, и через несколько минут он уже спал.

***

Мужина глухо застонал, чувствуя, что боль разрывает его на куски. Глаза снова жгло огнем, но слез не было. Только боль. Везде. В голове, казалось, надули воздушный шарик, перед глазами все плыло: сказывались ночь, проведенная в метаниях и резкий авиаперелет. Тило закрыл глаза, желая лишь на миг облегчить жжение в них, и не заметил, как забылся тревожным сном.

***

Серебристо-серый стальной Мерседес мчался в опускающихся сумерках по дороге, ведущей в Гамбург. Ян курил, одной рукой лениво поворачивая руль и сонно глядя на дорогу. День рождения прошел отлично и сейчас мужчина чувствовал усталость, его клонило в сон от вкусной еды и насыщенного событиями дня. Слава богу уже через пару часов он будет дома. А пока он наслаждался скоростью. Вдавив педаль в пол, он летел вперед по скоростному автобану, слушая бешеный свист ветра, наполняющий его какой-то безумной эйфорией. Внезапно на горизонте он заметил непонятную дымку, которая, казалось. приближалась, двигаясь прямо на дорогу. Очень скоро он с удивлением понял, что это самая настоящая песчаная буря в центре Германии. Торопливо закрыл окна, вглядываясь в полотно дороги. Буквально за минуты вокруг сгустилась пелена, видимость упала до нуля. Он поспешно сбросил скорость, но опоздал. Словно ниоткуда перед ним возник из песчаной завесы другой автомобиль. Он утопил педаль тормоза, но скорость все равно была слишком высока. Слишком поздно. Секунды словно растянулись в его сознании, потом последовал резкий удар. Его бросило вперед на руль, обожгло нестерпимой болью в районе груди, и дальше наступила темнота.

***

Роберт Штольц с трудом выбрался из своей покореженной малолитражки, благодаря всех богов, что подушки безопасности сработали вовремя. Не обращая внимания на песок, круживший в воздухе, забивающийся в рот и нос, он прикрыл глаза рукой, оглядываясь вокруг. Десятки столкнувшихся машин, взрытое полотно автобана. Дым, крики, кое-где пожары. Обернувшись, он увидел, что в его машину врезался серебристый Мерседес, из-под капота которого вырывались язычки пламени. Мужчина действовал быстрее, чем думал. Бросившись к автомобилю, он рванул дверцу. Струйки крови стекали по рулю на белые брюки водителя, который был без сознания. Видимо, не сработала система безопасности. Роберт потянул на себя неподвижное тело, оттаскивая его от горящего автомобиля. Хотел вернуться за документами или телефоном, но когда обернулся, Мерседес уже был объят пламенем. Вдали уже слышались сирены скорой помощи, к ним бежали полицейские и врачи. Он взглянул на мужчину. Тот приоткрыл глаза и что-то шептал. Роберт наклонился к нему, но не смог разобрать ни слова.
- Ты держись, слышишь? - хрипло крикнул он ему.
Но тот снова был без сознания. Объятый страхом и отчанияем, Штольц сжал пальцы человека перед ним.
- Эй, быстрее, сюда! - крикнул он бегущим к ним людям. - Здесь человеку нужна помощь!
И только когда рядом с ним оказался медик, вкалывая ему в вену что-то прозрачное, он позволил своему сознанию отключиться, краем глаза отмечая, как суетятся врачи рядом с мужчиной на земле.

***

Ян пришел в себя в больнице. Он недоуменно оглядывал белые стены, пытаясь понять, как он здесь оказался. Через минуту все прошедшие события лавиной обрушились на него. Песчаная буря, чужая машина впереди, визг тормозов, темнота... Словно отрывками память подкидывала ему смутные картинки: серое небо, запах дыма, пылающий автомобиль перед ним, его автомобиль. Лицо незнакомого пожилого мужчины, который что-то говорит ему, но губы его шевелятся беззвучно, не издавая ни звука. А потом снова провал.
Превозмогая боль в груди, Ян поднялся, усаживаясь на кровати. С удивлением он отметил, что одет в собственную одежду, а не больничную пижаму. За окном светило солнце, из чего Генкель сделал вывод, что уже утро и он провел здесь всю ночь. Кое-как поднявшись на ноги, он медленно сделал несколько шагов по направлению к двери, как та раскрылась и в палату вошел врач.
- Рад видеть, что вы пришли в себя, герр Генкель, - серьезно обратился он к нему.
- Мои документы целы? - удивился Ян.
- Не знаю. Всю ночь полиция вела операцию по ликвидации последствий автокатастрофы, сейчас царит жуткая неразбериха. Все перепутано, множество пострадавших, есть погибшие, несколько десятков машин сгорело. Просто вы-известный человек. Был бы рад попросить автограф, но, боюсь, не время, - без улыбки сообщил мужчина, подходя к нему.
Ян опустился на кровать, обхватывая голову руками.
- Что это было? Откуда это взялось на трассе? - пробормотал он больше себе, нежели его собеседнику.
- Узнаете из новостей. Вам неслыханно повезло, я даже склонен назвать это чудом, - бесстрастно выдавил из себя врач, присаживаясь рядом с ним. Вас вытащил из горящего автомобиля какой-то мужчина, как мне сообщили мои коллеги, приехавшие на вызов. При масштабах аварии вы вышли сухим из воды, если это так можно назвать. Сильный ушиб грудной клетки, крайне легкое незначительное сотрясение мозга, пара глубоких царапин и все.
Генкель вспомнил цифры на спидометре, несработавшую систему защиты...
- Действительно, чудо, - протянул он, чувствуя, что мозг просто отказывается воспринимать информацию.
Медик видимо понял его состояние по выражению его лица.
- Мы провели полное обследование. Я дал вам снотоворное, вы проспали всю ночь. Как вы себя чувствуете?
Только сейчас Ян окинул взглядом бинты на руках и прислушался к себе.
- Слабость и грудь болит. А так вполне сносно.
- Это пройдет. Вам необходим отдых. Конечно по-хорошему я должен оставить вас здесь минимум на несколько дней, но я думаю вы захотите отправиться домой...
Ян согласно кивнул, благодарно улыбаясь мужчине.
- Вам действительно повезло. Я специально распорядился устроить вас в отдельной палате и никого не пускал сюда, чтобы избежать огласки. Вы можете уехать сейчас, если будете соблюдать постельный режим первые дни и через неделю явитесь сюда для осмотра. Внизу у администратора заберете пропуск и необходимые рецепты. Увы, когда вас доставили к нам при вас не было документов и иных вещей, но у больницы дежурят такси, готовые отвезти пострадавших бесплатно.
- Мой бумажник в кармане, - тихо сказал Генкель, осматривая залитые кровью брюки. - Спасибо Вам.
- Не за что, - махнул рукой врач, поднимаясь. - Мне пора, у нас еще множество пострадавших. Жду вас через неделю.
Он пожал Яну руку и вышел, оставляя мужчину наедине со своими мыслями. Очень медленно Ян спустился вниз в холл, борясь со слабостью и болью во всем теле. Уже выходя из здания больницы, он бросил взгляд в зеркальные двери. Всклокоченные волосы, рассеченая бровь, разбитые губы, сквозь рубашку проглядывают бинты, одежда в крови... Тот еще видок. Нахмурившись, он максимально быстро дошел до такси и назвал адрес, обессиленно откидываясь на мягкое сиденье и прикрывая глаза. Домой.
Через два часа такси подъехало к дому Генкеля. Он попытался расплатиться с таксистом, но тот наотрез отказывался брать деньги, а сил спорить с ним у мужчины уже не осталось. Поблагодарив его, Ян, шатаясь, дошел до двери и ввалился в прохладный коридор. Слегка удивившись, что Августы не было, он сбросил перепачканный кровью и дорожной грязью пиджак, как внезапно его стрелой пронзила мысль, что сюжет о катастрофе уже был показан на всех каналах, а его мобильник вместе со всеми документами сгорел в машине. Сколько людей ищет его сейчас?..и Тило. Тило! " О боже, Вольфф", - пробормотал Ян себе под нос. Быстрыми шагами он двинулся в спальню, намереваясь позвонить Вольффу, Августе и Альберту. К счастью больше никто не знал, что он вчера куда-то ездил, иначе сейчас ему не удалось бы избежать массовой паники. Войдя в спальню он застыл как вкопанный, не веря своим глазам. На его кровати свернулся... Тило. Он спал, подтянув колени к груди. Поза отчаяния. Ян подошел ближе, тихо опускаясь на кровать рядом со спящим мужчиной, вглядываясь в любимое лицо. Лихорадочно горящие щеки, опухшие покрасневшие веки, искусанные до крови губы, знаменитая прическа в беспорядке. Приглядевшись, Генкель заметил, что Вольфф спит, сжимая в пальцах его кофту. Ян испытал порыв всепоглощающей нежности к этому человеку. Их отношениям было уже более пятнадцати лет, но до сих пор между ними горел огонь, целый пожар. Тило был открыт и искренен в своих чувствах и порывах, он отдавал себя без остатка и Ян зачастую под взглядом карих глаз буквально кожей чувствовал его любовь. И сам он любил этого мальчишку, мужчину... Любил безумно, хотя это и противоречило всем правилам, берег сильнее, чем самого себя, хотел больше, чем кого-либо иного... Об их отношениях знали толькое самые близкие их люди - родители, ближайшие друзья, состав Lacrimosa, и в своем мирке они не замечали никого и ничего. Столько авиаперелетов из Германии в Швейцарию и обратно наверное не было совершено никем на свете. Каждый секс с ним, каждый поцелуй, каждое касание, каждое утро вместе - все это до сих пор оставалось как первое, так же ярко чувствовалось и ощущалось, связывая их с каждым разом все сильнее и сильнее. Представив, как сильно Тило переживал за него, что он мог подумать, когда увидел чудовищные кадры в утреннем новостном выпуске, не дозвонился до него, как летел сюда, Яну безумно захотелось обнять его, прижать к себе, успокоить и обрести покой самому, самому почувствовать крепкие объятья, ласку и нежность, которая сотрет все ужасы прошедшей ночи, но он не решился потревожить его, догадываясь по его виду, насколько тот был измучен. Едва ли меньше, чем сам Генкель. Облизнув внезапно пересохшие губы, он захватил с базы телефонную трубку и отправился на кухню. Выпив несколько стаканов ледяной воды он почувствовал себя значительно лучше. Быстро совершил несколько коротких звонков фрау Мюллер, Альберту и Манне и оповестив всех, что с ним все в порядке, он вернулся в спальню, мечтая лечь и уснуть. Тило еще спал, уткнувшись носом в его рубашку, отчего Ян не смог сдержать теплой улыбки. Он поставил телефон назад, совсем позабыв о том, какой громкий и пронзительный писк издает мерзкая трубка по возвращении ее на место. Замер на месте, ругая себя, но было уже поздно - Тило проснулся, сонно моргая и закрывая глаза рукой от солнечного света из окна. Секунды он неверящим взглядом смотрел на Яна после чего резко вихрем бросился к нему. Ян зашипел от резкой боли в груди и раненой руке, когда Тило прижал его к стене, утыкаясь ему в шею. Тот вздрогнул, мгновенно отстраняясь, но Ян не дал ему сделать этого, крепко обнимая и притягивая к себе. С минуту они стояли молча, почти до боли сжимая друг друга в объятьях, слушая сердца друг друга. Тило мелко дрожал, прижимаясь к любимому, и Ян легко коснулся губами виска мужчины, желая успокоить его, но тут внутри у Вольффа словно заново прорвалась невидимая плотина и чувства хлынули бешеным потоком.
- Ян... Господи, Ян...Где ты был... Где.. Я... Эти кадры по телевизору... Твоя машина... Погибшие...Вылетел сразу же... Не знал, что делать... В центре сказали что ничего неизвестно...Я думал..., - голос Тило сорвался и теперь из его груди вырывалось только хриплое дыхание. Он вскинул голову, заглядывая Генкелю в глаза. Ян отметил оттенок страха в его взгляде, когда он наткнулся на дурацкий пластырь на рассеченной брови, мгновенно отстранившись окинул взглядом бинты на руках...
- Что с тобой? - его беззвучный шепот Ян угадал только по шевелению пересохших губ. Руки Вольффа тряслись, в глазах застыло безумное выражение и Яну стало нестерпимо больно, что это из-за него любимый сейчас в таком состоянии и что ему пришлось пережить за последние несколько часов.
Он понимал, что успокоить Тило сейчас будет очень и очень сложно, а посему выбрал хорошо проверенный и действенный способ. Шагнув к нему, он резко притянул его к себе, сильно целуя в приоткрытые губы. Властно скользнул языком внутрь, упиваясь прерывистым дыханием мужчины и собственным желанием, волной накрывшим его. Тило тихо застонал, подаваясь к нему ближе и обхватывая руками за шею. Ян углубил поцелуй, не отпуская Вольффа, и одновременно мягко поглаживая его по спине. Когда им стало нехватать дыхания, он отстранился, обхыватывая ладонями лицо друга и глядя в затуманенные страстью и волнением глаза.
- Со мной все в порядке, слышишь? - мягко прошептал он. - Я клянусь тебе, просто несколько царапин.
Не давая Вольффу ответить, он увлек его на кровать, тихо опускаясь рядом с ним. Не ослабляя объятий, они лежали рядом, понемногу успокаиваясь. Ян тихо рассказывал Вольффу произошедшие события, не пытаясь ничего смягчить или переделать, зная, что Тило мгновенно распознает любую его ложь. Когда поток его красноречия иссяк, он взглянул на Тило из-под полуопущенных ресниц.
- Прости меня, - тихо добавил он, прижимаясь щекой к плечу любимого.
- Ян, ты что... Боже, за что ты просишь прощения? - Тило пораженно взглянул на мужчину, мягко перебирая русые волосы, стараясь не задеть лоб или руки друга.
- За то, что тебе пришлось пережить за эти несколько утренних часов... Мне жаль, что это коснулось тебя и причинило боль...
- Помнишь наш разговор, когда ты сказал, что я для тебя-все?
- Помню конечно, - Ян легко улыбнулся, притягивая голову Тило к себе на плечо, наслаждаясь спокойствием и умиротворением.
- Я тогда не мог понять, как это "все". Ведь "все" включает в себя и плохое и хорошее..., - он немного помолчал, обдумывая свою мысль. - А я тогда не видел в этом мире ничего плохого. Только тебя. Только счастье.
Еле заметный румянец коснулся щек Яна. Вольфф редко говорил о своих чувствах так, редко откровенничал, будучи по жизни довольно стеснительным скромным человеком, как, впрочем и сам Генкель, а потому он ценил такие моменты более обычных.
- А сегодня я понял это, Ян, - тихо продолжил Тило, кладя ладонь Яну на грудь, очень нежно, осторожно, чтобы не причинить лишней боли. Туда, где с левой стороны равномерно и уверенно билось сердце. - А еще, помнишь, как ты сказал мне, что никогда меня не оставишь? Так вот, знаешь... Ты для меня больше, чем все. Ты для меня - целый мир. Он включает в себя и плохое и хорошее, и боль и счастье. Я понял это только сегодня, здесь, сжимая в руках твою спортивную куртку и вдыхая твой запах. А еще понял, что это мир, который не может быть для меня без тебя. Когда я думал, что ты... Что я никогда больше не увижу твоих глаз, что ты никогда не обнимешь меня, что я не услышу твой голос... Я понял, что для меня не будет никакого мира. Не оставляй меня, не вздумай уходить, Генкель, - хрипло закончил Тило. - Никогда, слышишь, никогда.., - прошептал он Яну в шею, нежно прикасаясь губами к теплой коже, под которой взволнованно бился пульс.
- Никогда.., - эхом повторил за ним Ян, крепче прижимая его к себе. - Никогда...
Они еще долго лежали вместе в тишине, слушая дыхание друг друга и осознавая, что это для них самый лучший звук на свете, и молчали. Зачем нужны слова, если сердце все говорит куда красноречивее, когда звучит в унисон с другим...

@темы: ANGST, ROMANCE, das experiment, Lacrimosa, PG

---

Somnium*

[RossomahaaR]

1. Фандом: Das Ich
2. Пэйринг: как такового нет
3. Рейтинг: GR
4. Жанр: ангст, POV Бруно
5. Комментарий: это второй фик из серии. Часть его была потеряна и теперь дописана по памяти (увы, ничего хорошего не вышло). www.diary.ru/~german-gothic-slash/p130241552.ht... - заключительная
6. Предупреждения:
7. Дисклеймер: ни на что не претендую, всего лишь плод моего воображения



Somnium

Каждый человек чего-то боится. И я не вижу в страхе ничего постыдного, ибо страх и инстинкт самосохранения суть одно. Чувство страха помогает выжить. Но у этого чувства множество форм, бесчисленное количество вариантов.
Я не психолог, поэтому делю страхи на рациональные и иррациональные. Рациональные страхи, как правило, у всех одинаковы и их не так много, а вот вторая категория воистину ужасна и бесконечна.
У меня два иррациональных страха – боязнь темноты и…. Да, теперь уже пора признаться себе – я боюсь Штефана!
Это действительно страшно, когда ты не знаешь, чего ожидать от лучшего друга…
Я вздрагиваю, вспомнив слова Штефа о том, что мы даже больше, чем друзья. К чему эти намёки?
Смотреть ему в глаза – всё равно, что заглянуть в открытый бестиарий. Необоснованный, безотчётный страх перед ним преследовал меня уже давно. Начиная с того… гм… происшествия с Даниэлем. Необоснованный потому, что я так и не знаю, что там произошло на самом деле.
Штефан ревновал меня к Даниэлю, и я совершенно не понимаю почему. Друзья не реагируют настолько болезненно…. А Штефан – мой лучший друг. Я повторяю это, как заклинание.
Лучшие друзья не причиняют друг другу вреда?
Когда я увидел Штефана, словно вампира, склонившегося над вторым клавишником, я был поражён. Напуган. Не ожидал я от своего эксцентричного товарища такого. Он был в стельку пьян, поэтому я не смог ничего от него добиться. «Жертва» же и вовсе осталась в неведении об инциденте.
Возможно, я параноик, но я не верю Штефу. Он хороший актёр и сыграть опьянение ничего для него не стоит. Но я не понимаю, для чего он устроил тот спектакль, какие у него были мотивы, что за цели он преследовал. Вопросы, вопросы … и ни одного ответа.
***
Работа отвлекла меня, и дня два я не мучил себя вопросами. Но сегодня мой иррациональный страх взял верх над разумом – сегодня Штефан остался в замке, а не поехал домой.
Я не могу находиться рядом с ним. Я боюсь его непредсказуемости, его импульсивности, его вечного сарказма…. И мне стыдно перед ним за это, ведь никто не понимает меня лучше, чем он.
А особенно я боюсь, когда Штефан нацепляет на себя маску пророка.
Внутренний голос нашёптывает мне, что друг мой ни кто иной, как демон. Друг мой жаждет моей крови. Я вспоминаю взгляд Штефана, которым он временами одаривает меня, и воображение услужливо рисует мне картинку, как в один прекрасный день он приносит меня в жертву. Себе.
От демона можно избавиться?
Я отрицаю Бога, а потому ни один экзорцист мне не поможет.
Штефан похож на древнего идола. Но сжечь его невозможно – у кого вместо крови лава, тот не страшится огня.
***
Ещё через пару дней я понял, что сошёл с ума. Я должен избавиться от Штефана. Во что бы то ни стало.
Началась работа над нашим новым альбомом, и мне потребовалось немало усилий, чтобы вести себя «как всегда». Он слишком проницателен, от него ничего невозможно утаить.
Ночью я боялся выйти из комнаты, потому что был уверен, что Штеф стережёт меня за дверью.
Да, я сошёл с ума, потому что понял, как мне избавиться от лучшего друга. Мой иррациональный страх пил мою кровь, подёрнул синее летнее небо пеплом, и я больше не мог вынести этого.
Я слаб, и я это знаю. Может быть, если бы я был сильнее, то поговорил бы со Штефом и перестал мучиться?
У меня психоз.
Это и есть ответ на все многочисленные вопросы?
Итак, я понял, как мне избавиться от Штефана. Ненужных боле идолов спускали вниз по реке в царство мёртвых. По близости нет реки, но я кое-что придумал.
***
Мы часто прогуливались со Штефаном по насыпи. Как таковой дороги там не было, просто широкая тропа. А вот внизу проложена скоростная трасса. Мне нравилась контрастность этого места – с одной стороны тишина реденького леска, с другой – несмолкающий автомобильный шум, бесцельная суета. Бывало, он вставал на самый край (никаких бордюров там нет), и с высоты двух метров, не моргая, смотрел на проносящиеся огни.
Вчера всё было точно так же. Летние сумерки стали удушливыми из-за приближающейся грозы, стремительно темнело.
Штефан, заложив руки в карманы потертых джинсов, смотрел вниз. Я молча стоял рядом, пряча вспотевшие ладони за спиной. Я хотел спросить его, о чём он думает, но не решался нарушить его молчание.
Небо заволокло тучами и, наконец, пошёл дождь. Его капли так же холодны и остры, как скальпель хирурга.
Штефан резко обернулся и взглянул на меня. Меня всегда пугали его порывистые движения. Свет фар проезжающей мимо машины вырубил на его лице страшные тени. Демон посмотрел на меня.
Ледяная волна ужаса захлестнула меня в ту секунду. Я резко выбросил вперёд руки и толкнул его в костлявую грудь. Глаза Штефана непонимающе расширились, но, не произнеся ни звука он скатился с насыпи. Я осознавал, что падение с высоты двух метров не смертельно, и наверняка он задаст мне вопрос: почему?
Дорога – это каменная река, идол.
Тойота гнала на полной скорости, но увидев падение Штефа, водитель попытался затормозить. В итоге машину завертело на мокрой дороге и вынесло прямо на тело Штефана.
Когда колесо машины проехало по его голове, я испытал облегчение. Больше мой глупый, иррациональный страх не станет мучить меня. Я выздоровею.
Я развернулся и побежал. Подальше от случившегося.
Свободен!!!
Когда я вбежал в замок, от чувства спокойствия и облегчения не осталось и следа. Я обессилено сполз по дверному косяку, пряча лицо в ладонях.
Господи, что я наделал?! Я предал Штефана, лучшего друга.
Нет, я убил демона!
Начнётся следствие, и наверняка ко мне придут. Странно, но я не боялся.
***
Тяжёлые шторы не пропускают в мою спальню свет. Я смотрю на светящийся циферблат – четыре часа утра. Теперь я лежу в утреннем сумраке и смотрю в тёмный потолок. Тишину нарушает лишь тиканье часов и моё дыхание.
Вчера я убил Штефана.
Сердце пропустило удар и забилось сильнее, отдаваясь болью. Что, если это был сон?
Кошмар, в котором я боялся лучшего друга так, что даже пошёл на убийство.
Вчера я убил его.
Неужели, это всё мне приснилось?
Спальня Штефана прямо по коридору. Я должен встать и проверить. Но тело оцепенело. Я не могу.
Должно быть, я переутомился, раз разум играет со мной такие злые шутки.
Я не знаю, было ли случившееся вчера реальностью, или это был всего лишь сон.
Мне страшно. Я боюсь сам себя. Не отрываясь, я смотрю в потолок, и пытаюсь понять.
Реально ли сегодня? Сон ли вчерашнее?
Зациклившись, я повторяю дрожащим голосом одно и то же: случившееся всего лишь сон…
Случившееся всего лишь сон.
Случившееся всего лишь сон?


*сон (лат.)

@темы: ANGST, POV, PG, Das Ich

---

Ichthys*

[RossomahaaR]

1. Фандом: Das Ich
2. Пэйринг: Акерманн/Гальда (планировалось,но...)
3. Рейтинг: GR
4. Жанр: ангст, POV Штефана
5. Комментарий: это первый фик из серии (всего их три), Веsiсiеnо ergo sum – последний (www.diary.ru/~german-gothic-slash/p130241552.ht... )вот он . Путаница произошла из-за того, что первые два считались утерянными.
6. Предупреждения: я ещё только учусь.
7. Дисклеймер: ни на что не претендую, всего лишь плод моего воображения

Тур по Америке. Я ненавижу Америку, их ксенофобию и пуританскую мораль.
Очередной концерт…. Как всё прошло? Как всегда.
Визжащая толпа, тянущая руки, чтоб схватить (они хотят вкусить моей плоти и крови, чтобы приобщиться к Истине, иначе, зачем так исступлённо нацеливают свои антрацитовые когти?), размалёванные девицы со слюною на губах, в глазах их нет ни капли разума….
Толпа – гигантский чёрный слизняк, он колыхался передо мною в единственном желании – выплеснуть энергию, извиваться и дёргаться под НАШУ музыку. Слизняку плевать на смысл слов, он даже не понимает того, что я пытаюсь донести до его коллективного сознания. И в этот момент я ненавидел их – тела, составляющие его омерзительную тушу. Потому что я продавал им себя, всего с потрохами – я продавал слизняку свои стихи, а он жрал мою энергию.
Ярость – это красные размытые пятна, вспыхивающие перед глазами. От ярости мои пальцы сводит судорогой.
Уйти! Уйти со сцены… но я не могу. Уйти, значит предать Бруно.
На сегодня всё закончилось, только чтобы повториться вновь.
По-моему, я заслужил право расслабиться? Я хочу забыться и ни о чём не думать.
Напиться – простейший выход. Что скажет на это Бруно? Плевать! Крамм превратился в сутенёра, торгующего моим мясом и душой.
Мои рассуждения выглядят мелочными и эгоистичными? Что ж, наверное, все творческие люди страдают от ощущения не признанности.
Это не глупые детские обиды, как считает Крамм, нет… всё гораздо серьёзней. Это сводит меня с ума!
Бруно ушёл на очередные переговоры, кажется, с организаторами… не знаю. Я уже давно не лезу в его дела.
Даниэль остался со мной в номере. Сидит, что-то читает. Совсем непроницаемый. Хотя нет, я заметил, что ему явно неуютно в моём обществе. Зато с Бруно у него отношения… кхм, куда теплее.
Я криво усмехнулся и мальчишка это заметил. Нахмурился, делая вид, что поглощен сюжетом книжонки, и тем себя выдал – следит, теперь я точно в этом уверен.
Терпеть не могу виски, но это всё, что удалось найти.
Карие глаза Даниэля смотрят на меня с осуждением. Да-да-да, я поступаю некрасиво, напиваясь тут, пока Бруно решает важные вопросы, старается на благо группы.
Я отчётливо вижу всё это в его взгляде.
-не желаешь присоединиться? – я ставлю на журнальный столик второй стакан. Не хочу напиваться в одиночку, словно неудачник.
Когда-то не так давно такие вечера после концертов проходили куда веселее – мы засиживались с Бруно до самого утра. Нам было о чём поговорить и что вспомнить. Так было, пока не появился ты.
Ностальгия – острый осколок стекла, сжатый в ладони.
Я и не ожидал, что ты согласишься. Выдав вежливую улыбку, придвигаешься к столику. В этот момент ты напоминаешь мне недоверчивую собаку: видит, что опасность не угрожает и хочет подойти, но напряжённо стоит всё на том же месте, неуверенно виляя хвостом. Ты бросаешь короткий взгляд в сторону входной двери.
Что, Даниэль, уже соскучился по хозяину? Или ждёшь избавления от меня?
Я хочу понять, кто ты. Алкоголь развязывает язык и притупляет чувство опасности. Я хочу понять, почему Бруно выбрал тебя.
Я разговариваю о какой-то ерунде, и ты отвечаешь односложными ответами ровным голосом. Твоя подчёркнутая сдержанность выводит меня из себя.
Ещё виски. Твой голос делается чуть громче, но ты по-прежнему себя контролируешь.
Я пытаюсь развернуть настоящую дискуссию, неважно о чём, пытаюсь вызвать тебя на спор. Ты принимаешь мою точку зрения, соглашаешься с самыми абсурдными суждениями, меняешь свои высказывания следом за мной. Так ведут себя с неадекватными людьми, боясь спровоцировать их.
Или у тебя просто нет собственного мнения?
Если так, то я понимаю, почему Бруно стал особо тебя выделять. И знаешь, тебя даже жаль.
Но я осознаю, что такой вывод не верен. Ты просто очень хитёр, раз избрал подобную роль. Похоже, настало время спросить, что тебе нужно от Крамма, а ему – от тебя. Ни за что не поверю в бескорыстность ваших отношений.
Бруно не умеет быть бескорыстным, жаль, что я понял это только теперь.
Мой стакан пустеет медленно, я не прикасаюсь к поганому виски, я наблюдаю за тобой.
Ты, наконец, расслабился, но не потерял осторожности. Твои глаза подёргиваются плёнкой, ты тихонько смеёшься моим шуткам, и всё же, я отчётливо ощущаю, что ты прекрасно владеешь собой.
И как ты умудряешься после такого количества выпитого не скатиться по неудержимому эскалатору в подвал слюнявой философии?
Я пытаюсь вызвать тебя на разговор о Крамме, пытаюсь понять твоё отношение к нему, но всё тщетно. Мои попытки можно сравнить с пойманной собакой, пытающейся сделать подкоп, которая отчаянно скребёт зацементированный пол вольера, но лишь ломает когти.
Раздражение, давно выбравшееся из своего укрытия, всё больше и больше поглощает меня. Я мотаю головой, чтобы разогнать жёлто-зелёные кляксы перед глазами – так оно выглядит. Ещё я ощущаю лёгкое головокружение от выпитого.
Отрубился ты внезапно. Щёлк – компьютер перешёл в спящий режим.
Я смотрю на тебя, и чувствую, как раздражение эволюционирует в ярость. Ты слишком правильный: начиная от внешности и заканчивая поведением. Не живой. Даже опьянев, ты не способен на настоящие эмоции.
Я сижу напротив тебя, обхватив плечи руками, и только теперь понимаю, почему мне прохладно. Потому что холод исходит от тебя. Ярость вновь сводит мои пальцы судорогой, и мне кажется, если я дотронусь до тебя, то почувствую прохладную гладкость пластика.
Почему я испытываю ярость (не злость, нет), столь сильное чувство, к тебе? Ревность? – слишком простой ответ….
Я и Бруно – мы уже давно вместе. Я где-то читал, что мужская дружба это почти то же самое, что и любовь….
Чёрт, мысли в голове путаются… больно копошатся в мозгу…. Наверное, я вычитал это у Платона…. К чёрту давно умершего грека, я не о том….
Ах да! Мы давно знаем друг друга, а ты – чужак, сам того не зная, вторгшийся на чужую территорию.
Я с силой стиснул виски, едва вынося боль, которую причиняли мысли. Их острые зубы рвали мой мозг, а когти пытались вскрыть черепную коробку, чтобы вырваться наружу.
Я и Крамм. Мы связаны многолетней дружбой (мужскаядружбабольшечемдружба), связь противоположностей (раздробленныеинепохожиекускискладываютсявединое), но, только заметив, как Бруно смотрит на тебя, я понял – наша связь не настолько прочна, как мне казалось. Или – нам?
Ты нарушил равновесие.
Крамм говорит о тебе, как о произведении искусства, но не как о живом человеке. Ты не предназначен ни для любви, ни для дружбы. Тобою можно лишь любоваться, получая эстетическое удовольствие. Не более того.
Меня кольнула зависть – иголка под ноготь, короткий болезненный укол.
Глядя на тебя спящего, я вспомнил, как однажды Бруно сравнил тебя с питоном. Не удивительно, ты такое же холоднокровное. Теперь я внимательно вглядываюсь в тебя, продираясь сквозь кровавую пелену перед глазами, и готов не согласиться с Бруно.
Нет, он сильно преувеличил, назвав тебя питоном. В тебе нет ни шарма хищника, ни холодно-циничного змеиного взгляда, от тебя не исходит ощущение опасности. Только холод.
Знаешь, кто ты? Ты – рыба. Огромная скользкая рыбина, сверкающая чешуей.
Зеркальный карп, ха!
Я рассмеялся вслух своей бредовой мысли. Смешок прозвучал истерично и фальшиво в тишине номера, но ты не отреагировал.
Ты не змея, Даниэль, ты холодная большая рыба…
Я поднимаюсь, и аккуратно огибаю столик, направляясь к тебе. Комната слегка покачивается, но я уже сделал два шага, и теперь склоняюсь над тобой.
Зачем? Чего я хочу? Я знаю…
Моё лицо близко-близко к твоему, но ты продолжаешь посапывать, откинувшись на спинку дивана.
Я не чувствую тепла, исходящего от твоего тела. Даже твоё дыхание кажется мне холодным.
Ярость сдавливает моё горло, но я до сих пор не могу найти ответ, почему.
Мы с Бруно связаны чем-то вроде паутины, а ты порвал часть нитей и даже не заметил.
Наверно поэтому внутри меня копошится комок красных горячих червей, где-то в районе солнечного сплетения. Ярость. Красная, тягучая. Но ещё не ненависть.
Мои пальцы расстёгивают замок толстовки одним рывком. Без одежды люди чувствуют себя такими уязвимыми.
Ты что-то тихонько бормотнул, но не проснулся, сползая ниже по спинке. Твои раздвинутые колени касаются моих, и я чуть отодвигаюсь – случайное прикосновение, словно электрод.
Ты рыба. Я хочу содрать с тебя чешую и увидеть твоё нутро.
Я хочу понять, кто ты на самом деле, разглядеть твою сущность.
Почему это не даёт мне покоя? Мне просто интересно, что за человек может привлечь внимание Крамма, чтобы он смотрел на него так…. Наверно, он тоже пытается заглянуть тебе под кожу, разгадать.
У тебя светлая кожа… задумавшись, я совсем не заметил, что касаюсь тебя пальцами.
Кажется, я схожу с ума! Я улыбнулся этой мысли, и знаю, что улыбка получилась неприятная, хищная. Я словно в трансе и вижу себя со стороны.
Интересно, маньяки чувствуют то же самое?
Задумчиво провожу пальцем по твоим ключицам. Если закрыть глаза, то можно подумать, что я прикасаюсь к чуть нагревшемуся корпусу компьютера.
Я хочу узнать, горяча ли твоя кровь, хочу убедиться…
Жаль, что под рукой нет ножа. Мои ногти впиваются тебе под левую ключицу не сильно, но, оказывается, у тебя тонкая кожа. Капельки крови выступают из ранок. Ты прерывисто вздыхаешь, дёргая головой, но не просыпаешься.
Уверен, тебе снятся кошмары. Со мной в главной роли.
Вид крови доставляет мне мстительное удовлетворение, всполохи ярости перед глазами становятся бледнее.
Мои ногти погружаются глубже в плоть, выворачивая края ранок.
Горяча ли твоя кровь?
Ярость переходит в подобие сексуального возбуждения. Мои губы прикасаются к царапинам, языком я слизываю капельки крови.
Горячая. Так странно…
Сквозь рёв собственной крови в ушах и нервное дыхание, глухо, словно бы издалека, доносится испуганный, срывающийся голос Бруно:
-Штефан!.. О, Боже… Что ты делаешь?!


*рыба (греч.)

@музыка: [de:ad:cibel]

@настроение: бывало и лучше

@темы: POV, R, Das Ich