long lost lake
1. Фандом - Helium Vola
2. Пэйринг - Андреас Хиртрайтер и Жоэль Фредериксен
3. Рейтинг - R
4. Жанр - приключения, романтика
5. Комментарий - Achenne к Новому, 2008 году, с самым теплыми пожеланиями.
6. Предупреждение -
7. Дисклеймер - Все персонажи принадлежат самим себе.
Бета: Paris
НА ОСТРОВЕ
читать дальше
Андреас Хиртрайтер и Жоэль Фредериксен были пассажирами небольшого судна, пересекающего Северное море на пути из Германии в Швецию. Погода стояла холодная и неприветливая; палуба продувалась жестоким ветром, поручни оледенели – никто из пассажиров не рискнул бы выскочить на улицу без крайней необходимости. Необходимость была: поломка двигателя оказалась необратимой, и судно начало медленно опускаться ко дну.
Шлюпки были спущены еще до того, как корабль погрузился ниже ватерлинии. Андреас грохнулся на дно широкой лодки, ударившись губой о сиденье, в ужасе вцепился в борта – шлюпка заходила ходуном. Жоэль прыгнул ловчее, подтолкнул коленом спину скрючившегося на дне Андреаса, оглянулся.
- Гребите, гребите прочь, мать вашу!! – хрипел капитан. Андреас ухватил весло, заставив шлюпку повернуться вокруг своей оси, и снова осел на дно, опасаясь неверного движения, могущего заставить лодку перевернуться. Жоэль был чуть лучше осведомлен касательно устойчивости шлюпок. Он перехватил оба весла и одним мощным рывком отогнал лодку от погружающегося в воду судна.
Туман опустился внезапно.
- Держимся все вместе! – приказывал капитан, мутным силуэтом возвышающийся на соседней шлюпке в 5 метрах от Андреаса и Жоэля. Голос его сорвался и перешел в невнятное сипение. Волны подкидывали шлюпку вверх и вниз; ледяная вода брызгала на окоченевшие руки. Часы шли как годы; туман сгущался, упала тьма. Они потерялись, понял Андреас уже почти без эмоций. Он устал читать молитвы. Губы не смыкались, дрожа от пронизывающего холода.
- Выживем, - твердо сказал Фредериксен, обнимая приятеля за плечи. Чтобы согреться, они легли на дно в обнимку, под пальто Жоэля; прижались друг к другу как могли крепко, накрылись брезентом от брызг – в ожидании рассвета.
Утром холод усилился, но туман почти растаял, и волны немного улеглись. Небо и море в бесконечных оттенках свинцово-серого – все, что они наблюдали до самого вечера. Съели консервы, погрызли сухари, запили пресной водой. Выпустили половину сигнальных ракет.
- Эх, приключение! – синими губами улыбался Андреас, – Будет, что рассказать друзьям.
Вторую ночь они почти спали, а на другой день стерли о весла ладони, прежде чем добраться до показавшейся на горизонте земли.
Затащить шлюпку на берег, не промокнув до талии, не удалось. Ветер дул убийственный; охотничьи спички в шлюпочных запасах были, но валяющиеся на берегу ветки и бревна оказались насквозь мокрыми. Жоэль упрямо сжимал губы. Андреас смахивал навернувшиеся и грозящие замерзнуть на ветру слезы.
Чтобы добыть огонь, потребовался час. Одежду высушили на установленных над костром жердях; потерпевшие в это время жались к пламени, пытаясь встать так, чтобы, грея один бок, не позволить покрыться льдом другому. Две пары дрожащих мужских ног в свете костра на необитаемом побережье Северного моря.
О том, что берег необитаем, они еще не знали. Впервые за двое с лишним суток согревшись, приятели пообедали гретой на костре тушенкой, взяли оставшуюся еду с собой и отправились на поиски человеческого жилья. Шли до самого вечера, снова промерзая насквозь; видели стаи чаек-поморников, лежбище тюленей и выброшенные на берег обломки неизвестной лодки. Следов пребывания человека на побережье не оказалось.
- Жоэль, сил больше нет, - прошептал Андреас, но и сам не услышал свой голос.
- Жоэль... – движение губ в спину удаляющемуся спутнику. Ни шагу больше не ступить, и ноги стерты, и пальцы замерзли так, что невозможно шевельнуть. Андреас стоял, а Фредериксен еще долго, не оборачиваясь, брел вперед, мимо чернеющих валунов, вдоль линии прибоя. Потом встал, медленно повернул голову вокруг – вернулся.
- Не плакать, выберемся, - прохрипел он сурово, – Давай дрова собирать, будем готовиться к ночевке. И он, сгорбившись, побрел в сторону, подбирая по пути вынесенную штормом древесину, а Андреас еще долго стоял, собираясь с силами, чтобы сделать хоть один шаг.
- Здоровье подводит, - тихо шептал он, прижавшись к плечу Жоэля перед костром в жалкой сосновой рощице, - Физическая подготовка, конечно, у тебя лучше.
- Ну, так, - согласился Жоэль, - Но мы выберемся, дружище, ты главное не унывай.
Дежурить ночью не стали, чтобы выспаться, набраться сил. Кто просыпался – подбрасывал деревяшек в догорающий костер. Спали в обнимку, тесно – и впервые за три ночи не дрожали до рассвета от холода.
На следующий день надежда пошатнулась. Жоэль и Андреас вышли к небольшой бухте и обнаружили на берегу свою шлюпку. Осталось запустить последнюю ракету: со свистом-треском она взмыла вверх, посветила и погасла.
- Ничего, мне не привыкать, - произнес Жоэль негромко, – Будем играть в Робинзонов. Для начала разведем на берегу сигнальный костер, и дым от него должен валить всегда. Потом поставим шалаш для ночевки.
Андреас отыскал недалеко небольшой родничок, бивший из-под скалы. Место было защищено от ветра и казалось идеальным для установки хижины, но подошедший Жоэль покачал головой. Вид его был донельзя мрачным.
- Нет, мы остановимся выше, на холме, там где растут сосны.
- Но здесь близко вода, и между этих скал... – возразил было Андреас.
- А там близко топливо. Располагаемся там, - отрезал Жоэль.
Охотничьим ножом заострили колья, вбили в землю. Андреас принес хвороста, Жоэль натаскал камней. Хижина от порывов ветра не валилась, но от холода и дождя спасала плохо. Желудок болел, запасы не утоляли голод и таяли с катастрофической быстротой: двое крепких мужчин, находящихся постоянно в холоде и тяжелой работе, покончат с ними быстро.
- А если они не скоро найдут нас? Что есть? Ягоды и сухую траву?
- Тюленей бить будем; – сказал мрачно Жоэль.
- Бить? Камнями что ли? – вытаращился на него Андреас.
- Дубинками, - ответил Фредериксен.
Андреас живо представил себе картину и поежился.
- Ну а что, - отрешенно глядя на огонь, произнес Жоэль, - Выживать-то надо.
Тяжелой дубиной вооружился Фредериксен, ту, что поменьше, вручил Хиртрайтеру.
- Ты гони их на меня, я буду бить.
Андреас от страха растерялся совершенно. Тюлени зафыркали, поползли в сторону, но неспешно – Андреас все же их боялся больше, чем они его.
- А ну!.. – пошел на противников тенор Мюнхенского хора.
- Гррр! – зафырчал в ответ толстый тюлень-самец и сделал угрожающий выпад. Вооруженный дубиной тенор мигом рванул назад, под защиту баса.
- Да лупи ты его по морде! – вскричал Жоэль, и сам довольно робко чувствующий себя перед стаей тюленей, нескольких из которых ему предстояло умертвить.
- Не могу! – Андреас дубинкой махал, но ударить не решался.
- Андре! – не выдержал Фредериксен, - Или мы, или они. Нам нужны шкуры для жилища и мясо для еды, иначе – погибнем.
- Я понял, - всхлипнул Хиртрайтер и погнал тюленя навстречу его судьбе. Жоэль не ударил.
- Не могу...
Вернулись к шалашу, раздули костер. Консервов оставалось всего ничего, и мужчины решили не экономить – доели все. Настроение ненадолго улучшилось, но вскоре заморосил дождь. Ни конца, ни края; снова прижавшись друг к другу так тесно, как могли, Андреас и Жоэль сидели рядом с теплящимся костерком, постепенно промокая под капавшей сквозь ветвяную крышу водой.
- Так продолжаться не может, - заявил утром Жоэль, нарезая круги вокруг шалаша, чтобы согреться и размять затекшее за ночь, проведенную сгорбившись, тело.
Андреас вздохнул и убрел куда-то в рощицу. Не дождавшись друга, Жоэль отправился следом и обнаружил Хиртрайтера, скрючившегося над какими-то чахлыми кустиками. Негнущимися от холода пальцами Андреас обрывал с него редкие ягодки брусники.
- Брось, брось, - прошептал Жоэль, поднимая всхлипывающего приятеля.
- Еще кора с деревьев...
- Безнадежно, Андрэ, - покачал головой Фредериксен. Лицо Андреаса выражало столько страдания, что жалость к животным в Жоэле угасла, - Нам придется охотиться.
- ...Гони, я готов, - Фредериксен принял позу бейсболиста в ожидании мяча.
- А-ну-а-ну-а-ну! – залопотал Андреас и потопал на стадо тюленей. Один отбился, и Хиртрайтеру даже удалось подогнать его к Жоэлю.
Хрясь! Жоэль долбанул со всей силы, чтобы животное не мучилось. Треснул череп, Андреас зажмурил глаза и судорожно всхлипнул.
- Кажется, мертв, - раздался спустя пару минут низкий голос Жоэля. Андреас решился подойти, взглянул на кровавое желе, вытекающее из раскроенной головы животного.
- Может еще раз?... ну, контрольный, - пробормотал Жоэль.
- З-з-зачччем?
- Да я как-то подумал.... что когда я с него шкуру сдирать буду... а вдруг он...
- НЕТ! – Андреас в ужасе схватился за голову и дернулся прочь.
- Ладно, пусть лежит пока, - сказала Жоэль, - Нам нужно несколько... тел.
Убивать только первый раз было трудно и волнительно. Потом Жоэль бил сосредоточенно и серьезно, Андреас же на туши старался не смотреть, сконцентрировавшись на отгоне животных. Это было бы похоже на игру, если бы не тяжелые, глухие удары, доносившиеся до его слуха.
- По-моему, хватит, - выдохнул Жоэль. Пот лил с него ручьями. На земле валялось около полутора десятка мертвых тюленей.
Перетащить добычу на холм к шалашу оказалось нелегко. Музыканты вымазались в грязи и крови и смертельно устали. Но когда, после краткого отдыха, Жоэль приступил к свежеванию туш, Андреасу совсем подурнело.
- Я не могу это видеть! – прорыдал он и сбежал в рощу. Фредериксен хотел догнать его, успокоить, но плюнул – принялся, пересиливая отвращение, за работу.
Когда Андреас вернулся, Жоэль содрал шкуру едва ли с половины одного тюленя, проткнув ее при этом несколько раз ножом. Клокотавшая ярость обрушилась на Андреаса.
- Неженка, черт возьми! Вида крови вынести не может, ты мужик или нет? Я тут сижу, скрючившись, пальцы от холода не гнутся, после бессонной ночи, а ты... ты понятия не имеешь, что с нами будет, если!...
Андреас грел воду в банке из-под консервов, смывал кровь с рук Жоэля, согревал их теплой водой и своим дыханием.
- Что бы я без тебя делал. Умер бы уже. Ты же понимаешь, я с этими шкурами не справлюсь. Я согласен мыть их, резать мясо, коптить его над костром...
Хижина была покрыта только к вечеру следующего дня. Внутри сразу стало темно, но намного теплее. Дым шел через дыру в крыше, окон не было. Пахло отвратительно, но Жоэль и Андреас сидели внутри почти счастливые. Этой ночью у очага они пели песни.
Сигнальный костер на берегу дымил, не переставая, но катер спасателей на горизонте не показывался. Несчастный Андреас мрачнел с каждым днем (они провели на острове уже две недели); искал на скалах гнезда с яйцами чаек; собирал по-прежнему бруснику, которую Жоэль отказывался есть; жевал кору деревьев, таскал валежник из рощицы и следил за коптящимся над костром мясом (малопригодным для еды, но выбора у приятелей не было). Фредериксен часто впадал в глубокие раздумья, долбил ножом плошки из деревянных поленьев; вырезал даже подобие вилок и ложек (столь же годных к столу, как и "копченое мясо"), разделывал тюленьи туши и занимался спортом в свободное время. Один раз рискнул даже устроить зимнее купание. Андреас провожал его высокую мускулистую фигуру, бегущую к морю, глазами полными ужаса и восхищения.
Когда жизнь "вошла в русло", и голод и холод больше не мучили его ежеминутно, Андреас стал отчаянно скучать по своей семье. Сказывалась еще нехватка женской ласки, и музыкант был бы не против облегчить страдания своими руками, но минусовая температура на улице к этому не располагала. "Хорошо Жоэлю, он занимается спортом и никакие дурные желания его не тревожат", - простодушно думал Андреас о своем приятеле. Фредериксена, конечно, занимали многие мысли; но на самом деле, он думал о сексе ничуть не меньше Андреаса.
Температура падала. Раньше заморозки были лишь по утрам; теперь вода в лужицах превратилась в прочный лед, и потерпевшие со страхом думали, что будет, если окончательно замерзнет родничок под скалой, где они брали пресную воду. Спали под двумя тюленьими шкурами, но от холода это не спасало; каждую ночь Андреас просыпался по 2-3 раза, чтобы подбросить дров в костер.
Жоэль храпел по другую сторону костра, но Хиртрайтеру не спалось. Ворочаясь с боку на бок, то и дело поглядывая на своего друга, Андреас невольно опустил руки между своих бедер. Потом одну руку он запустил под рубашку и погладил свой бок, вторую просунул за пояс брюк. Жоэль в это время перевернулся на спину, и Андреас испуганно отдернул руку, готовую коснуться голой кожи на бедре.
- Чего ты там? – сонно пробормотал Фредериксен.
- Ничего. Холодно, – быстро пробормотал Андреас, кутаясь в тюленью шкуру. Он потянулся было подбросить еще дров в огонь, но Жоэль остановил его.
- Хватит, это опасно.
- Но я не могу, Жоэль, я постоянно замерзаю ночами...
- Давай тогда ко мне, - коротко предложил Жоэль, - Будем экономить тепло.
Андреасу было неловко, но возражать он не стал. Прихватив свои жесткие, вонючие шкуры, он перебрался к Жоэлю, подкинул все-таки пару поленьев в огонь и улегся лицом к костру, прижимаясь спиной к широкой теплой груди Фредериксена. Тот, со своей стороны, притиснулся ближе к Андреасу. Тенор почувствовал, что член его спутника тверд и упирается в его спину, и густо покраснел.
В замешательстве Андреас отодвинулся, но Жоэль прижал его обратно и уверенно положил ладонь на пах Хиртрайтера. Мучимому долгим воздержанием Андреасу стало так чертовски хорошо, что музыкант больше не сопротивлялся.
"Вот до чего докатились", - думал каждый, пока Жоэль расстегивал и приспускал брюки Андреаса, чтобы потом мощными, уверенными движениями широкой ладони заставить его, всхлипывая, кончить. Член Жоэля в это время упирался в ложбинку между ягодиц партнера, и от наслаждения Андреаса отвлекал лишь страх, как бы Жоэль не вздумал ввести его внутрь. Но в первый раз, в глубине души жалея о том, они ограничились руками.
Секс согрел лучше огня. Андреасу сначала было ужасно неловко, но потом он сам не заметил, как уснул. Проснулся лишь на рассвете, чтобы подкинуть дров и снова провалиться в сон под боком у Жоэля.
Утром, или, возможно, уже к полудню, перед тем как вставать, они снова повторили "согревательные упражнения". В этот раз Жоэль пошел дальше, и попробовал погрузить внутрь Андреаса палец. Сам бы Андреас не смог так ловко нащупать простату и заставить возбудиться своего партнера. Тенор высоко стонал и, вопреки рассудку, был готов на любые эксперименты.
Акт начался не столь болезненно, как этого ожидал Хиртрайтер; хотя сперва было весьма неудобно. Когда Фредериксен стал двигаться, все ускоряясь, боль вернулась; но это уже не могло остановить ни Жоэля, ни Андреаса. Мужчины выстрелили почти одновременно; потом Жоэль осторожно вышел, протер свое орудие рваным носовым платком и брезгливо вышвырнул его на улицу. Андреас еще долгое время приходил в себя. Целый день он едва передвигался, стеная и жалуясь, и Жоэль, терзаемый раскаянием, сам ходил собирать для него в роще замерзшую бруснику.
Больше Андреас ему такого не позволял – впрочем, и без этого было неплохо. Дни и ночи продолжали сменять друг друга. На дереве, где Жоэль, по примеру Робинзона, делал зарубки, стояло уже 20 отметин.
Андреас в один прекрасный день отрезал от тюленьей шкуры, под которой спал, несколько полосок, связал их между собой и приладил большой гнутый крючок из кольца от консервной банки. Жоэль, догадавшись о намерениях приятеля, покатился от смеха. Андреас одарил его обиженным взглядом и ушел искать подходящую по длине тростину.
Со своей самодельной удочкой он провел на холодных продуваемых скалах больше двух часов, надеясь, что приманкой из мяса тюленя соблазнится какая-нибудь достаточно крупная рыба. Жоэль попробовал доказать, что на _эту_ удочку ни одна тварь не клюнет; потом махнул рукой и ушел искать гнезда чаек, до которых можно было добраться по скалам. Андреас с горечью убедился в правоте Жоэля и вскоре присоединился к нему, но свой затеи не оставил.
- Разумеется, крупная рыба не плавает в прибрежных скалах. Ее нужно ловить с лодки.
Жоэль решил, что лучше промолчать.
Андреас же на другой день упрямо стащил в воду пустую шлюпку, забрался внутрь, промочив по колено ноги, и сидел, качаясь на волнах, пока пальцы не перестали гнуться, и холод не подступил к самому сердцу.
- Андрэ, ты идиот! – кричал ему Фредериксен с берега.
Хиртрайтер был склонен с ним согласиться. Голод, холод, безделье и упрямство – плохое сочетание. Расплатой за желание разнообразить меню и показать Жоэлю, что он не просто "домохозяйка", был сильный жар.
Фредериксен заставил его раздеться и обернул свой мокрой рубашкой. Андреас хныкал, слабо сопротивлялся, стучал зубами от холода.
- Чшш, потерпи, друг, это для твоего же блага.
Он обнял Андреаса, отгоняя назойливые желания, которые вызывали в нем стоны приятеля.
- Если мы отсюда не выберемся...
- Что ты, - забормотал прижавшийся к его груди Андреас, - Нас обязательно найдут, мы же плыли совсем близко к Дании...
- Да-да, конечно, найдут, - быстро согласился Жоэль, - Но _мало_ли_что_ может случиться... Я только хотел сказать, что ты всегда был моим самым дорогим другом, Андрэ, и возможно, нас не ждет хэппи-энд... но мне очень важно, что ты рядом.
К счастью, организм Андреаса оказался гораздо сильнее, чем считал его хозяин. Лечение Жоэля подействовало - через два дня температура спала, но музыкант снова почти не выходил из шалаша. Самоотверженный Жоэль выстрогал из крепкой ветви подобие гарпуна и, отойдя в шлюпке от берега, пытался поразить свои оружием хоть одну рыбу – совершенно безуспешно.
Андреас плакал, но всегда беззвучно, отвернувшись от Жоэля, притворяясь спящим. Костер и шкуры больше не спасали от холода. "Придется еще раз за тюленями идти", - говорил Жоэль. Андреас уговаривал подождать. 13 туш, с которым они не могли найти применение, были свалены в ущелье среди камней. Андреас старательно обходил это место. При воспоминании о тюленьем реве, окровавленном оскале и отвратительном запахе Хиртрайтера начинало тошнить. Копченое мясо собственного приготовления не лезло в горло. Неполных четырех недель на острове хватило, чтобы Андреас перестал узнавать в водяном отражении свое небритое и исхудавшее лицо.
...Самым счастливым днем Хиртрайтера за много лет оказался тридцать третий день на острове. Накинув на плечи шкуру, и еще одну подложив для сидения, музыкант смотрел то на море, то на густо дымящий костер на берегу. Поймать рыбу он уже не надеялся, удочка мокла в воде просто на всякий случай. Ближе к вечеру на горизонте появилась черная точка.
- Жоэль! Жоэль, там корабль! – звонкий крик Андреаса вспугнул чаек, прокатился эхом по скалам и заставил Фредериксена, падая и разбивая колени, помчаться на побережье.
- Я слышал о вашем крушении. Но поиски давно прекратили – надежды найти кого-то в живых не осталось, - капитан говорил негромко, весомо, с расстановкой, - Про этот проклятый островок никто и не вспомнил – его даже нет на нашей карте. Только два человека с того судна считались пропавшими без вести – остальных спасли. Ваше счастье, что мы заметили дым и сменили курс. Вчера поступило штормовое предупреждение. Бог знает, смогли бы вы пережить бурю этом острове. Скорее всего, его бы просто накрыло волной – спаслись бы только чайки.
- Я видел клочки водорослей, висящие, на деревьях, - проговорил Жоэль в ответ, - И все птичьи гнезда были так высоко, что до них почти невозможно было добраться. Тогда я и понял, что это место далеко не так безопасно, как показалось нам вначале.
Андреас, все еще закутанный в одеяло, посмотрел на него с ужасом.
- Ты все это время знал, что в любой момент нас может залить вода?! И ты не сказал мне этого?!
Жоэль улыбнулся в ответ, но улыбка вышла кривоватой, и глаза остались спокойными.
- И поэтому ты сказал, что шалаш надо ставить на холме, вдалеке от берега и от родника?!..
- Я не думаю, что это было спасением – водоросли и обточенная водой древесина валялись даже там. Но я надеялся...
Андреас обхватил голову руками и надолго замолк.
- Все хорошо, что хорошо кончается, - сказал капитан, вставая, - Вы можете подняться в мою рубку и позвонить родным. А мы идем к берегу, пока непогода не разыгралась окончательно.
the end
2. Пэйринг - Андреас Хиртрайтер и Жоэль Фредериксен
3. Рейтинг - R
4. Жанр - приключения, романтика
5. Комментарий - Achenne к Новому, 2008 году, с самым теплыми пожеланиями.
6. Предупреждение -
7. Дисклеймер - Все персонажи принадлежат самим себе.
Бета: Paris
НА ОСТРОВЕ
читать дальше
Андреас Хиртрайтер и Жоэль Фредериксен были пассажирами небольшого судна, пересекающего Северное море на пути из Германии в Швецию. Погода стояла холодная и неприветливая; палуба продувалась жестоким ветром, поручни оледенели – никто из пассажиров не рискнул бы выскочить на улицу без крайней необходимости. Необходимость была: поломка двигателя оказалась необратимой, и судно начало медленно опускаться ко дну.
Шлюпки были спущены еще до того, как корабль погрузился ниже ватерлинии. Андреас грохнулся на дно широкой лодки, ударившись губой о сиденье, в ужасе вцепился в борта – шлюпка заходила ходуном. Жоэль прыгнул ловчее, подтолкнул коленом спину скрючившегося на дне Андреаса, оглянулся.
- Гребите, гребите прочь, мать вашу!! – хрипел капитан. Андреас ухватил весло, заставив шлюпку повернуться вокруг своей оси, и снова осел на дно, опасаясь неверного движения, могущего заставить лодку перевернуться. Жоэль был чуть лучше осведомлен касательно устойчивости шлюпок. Он перехватил оба весла и одним мощным рывком отогнал лодку от погружающегося в воду судна.
Туман опустился внезапно.
- Держимся все вместе! – приказывал капитан, мутным силуэтом возвышающийся на соседней шлюпке в 5 метрах от Андреаса и Жоэля. Голос его сорвался и перешел в невнятное сипение. Волны подкидывали шлюпку вверх и вниз; ледяная вода брызгала на окоченевшие руки. Часы шли как годы; туман сгущался, упала тьма. Они потерялись, понял Андреас уже почти без эмоций. Он устал читать молитвы. Губы не смыкались, дрожа от пронизывающего холода.
- Выживем, - твердо сказал Фредериксен, обнимая приятеля за плечи. Чтобы согреться, они легли на дно в обнимку, под пальто Жоэля; прижались друг к другу как могли крепко, накрылись брезентом от брызг – в ожидании рассвета.
Утром холод усилился, но туман почти растаял, и волны немного улеглись. Небо и море в бесконечных оттенках свинцово-серого – все, что они наблюдали до самого вечера. Съели консервы, погрызли сухари, запили пресной водой. Выпустили половину сигнальных ракет.
- Эх, приключение! – синими губами улыбался Андреас, – Будет, что рассказать друзьям.
Вторую ночь они почти спали, а на другой день стерли о весла ладони, прежде чем добраться до показавшейся на горизонте земли.
Затащить шлюпку на берег, не промокнув до талии, не удалось. Ветер дул убийственный; охотничьи спички в шлюпочных запасах были, но валяющиеся на берегу ветки и бревна оказались насквозь мокрыми. Жоэль упрямо сжимал губы. Андреас смахивал навернувшиеся и грозящие замерзнуть на ветру слезы.
Чтобы добыть огонь, потребовался час. Одежду высушили на установленных над костром жердях; потерпевшие в это время жались к пламени, пытаясь встать так, чтобы, грея один бок, не позволить покрыться льдом другому. Две пары дрожащих мужских ног в свете костра на необитаемом побережье Северного моря.
О том, что берег необитаем, они еще не знали. Впервые за двое с лишним суток согревшись, приятели пообедали гретой на костре тушенкой, взяли оставшуюся еду с собой и отправились на поиски человеческого жилья. Шли до самого вечера, снова промерзая насквозь; видели стаи чаек-поморников, лежбище тюленей и выброшенные на берег обломки неизвестной лодки. Следов пребывания человека на побережье не оказалось.
- Жоэль, сил больше нет, - прошептал Андреас, но и сам не услышал свой голос.
- Жоэль... – движение губ в спину удаляющемуся спутнику. Ни шагу больше не ступить, и ноги стерты, и пальцы замерзли так, что невозможно шевельнуть. Андреас стоял, а Фредериксен еще долго, не оборачиваясь, брел вперед, мимо чернеющих валунов, вдоль линии прибоя. Потом встал, медленно повернул голову вокруг – вернулся.
- Не плакать, выберемся, - прохрипел он сурово, – Давай дрова собирать, будем готовиться к ночевке. И он, сгорбившись, побрел в сторону, подбирая по пути вынесенную штормом древесину, а Андреас еще долго стоял, собираясь с силами, чтобы сделать хоть один шаг.
- Здоровье подводит, - тихо шептал он, прижавшись к плечу Жоэля перед костром в жалкой сосновой рощице, - Физическая подготовка, конечно, у тебя лучше.
- Ну, так, - согласился Жоэль, - Но мы выберемся, дружище, ты главное не унывай.
Дежурить ночью не стали, чтобы выспаться, набраться сил. Кто просыпался – подбрасывал деревяшек в догорающий костер. Спали в обнимку, тесно – и впервые за три ночи не дрожали до рассвета от холода.
На следующий день надежда пошатнулась. Жоэль и Андреас вышли к небольшой бухте и обнаружили на берегу свою шлюпку. Осталось запустить последнюю ракету: со свистом-треском она взмыла вверх, посветила и погасла.
- Ничего, мне не привыкать, - произнес Жоэль негромко, – Будем играть в Робинзонов. Для начала разведем на берегу сигнальный костер, и дым от него должен валить всегда. Потом поставим шалаш для ночевки.
Андреас отыскал недалеко небольшой родничок, бивший из-под скалы. Место было защищено от ветра и казалось идеальным для установки хижины, но подошедший Жоэль покачал головой. Вид его был донельзя мрачным.
- Нет, мы остановимся выше, на холме, там где растут сосны.
- Но здесь близко вода, и между этих скал... – возразил было Андреас.
- А там близко топливо. Располагаемся там, - отрезал Жоэль.
Охотничьим ножом заострили колья, вбили в землю. Андреас принес хвороста, Жоэль натаскал камней. Хижина от порывов ветра не валилась, но от холода и дождя спасала плохо. Желудок болел, запасы не утоляли голод и таяли с катастрофической быстротой: двое крепких мужчин, находящихся постоянно в холоде и тяжелой работе, покончат с ними быстро.
- А если они не скоро найдут нас? Что есть? Ягоды и сухую траву?
- Тюленей бить будем; – сказал мрачно Жоэль.
- Бить? Камнями что ли? – вытаращился на него Андреас.
- Дубинками, - ответил Фредериксен.
Андреас живо представил себе картину и поежился.
- Ну а что, - отрешенно глядя на огонь, произнес Жоэль, - Выживать-то надо.
Тяжелой дубиной вооружился Фредериксен, ту, что поменьше, вручил Хиртрайтеру.
- Ты гони их на меня, я буду бить.
Андреас от страха растерялся совершенно. Тюлени зафыркали, поползли в сторону, но неспешно – Андреас все же их боялся больше, чем они его.
- А ну!.. – пошел на противников тенор Мюнхенского хора.
- Гррр! – зафырчал в ответ толстый тюлень-самец и сделал угрожающий выпад. Вооруженный дубиной тенор мигом рванул назад, под защиту баса.
- Да лупи ты его по морде! – вскричал Жоэль, и сам довольно робко чувствующий себя перед стаей тюленей, нескольких из которых ему предстояло умертвить.
- Не могу! – Андреас дубинкой махал, но ударить не решался.
- Андре! – не выдержал Фредериксен, - Или мы, или они. Нам нужны шкуры для жилища и мясо для еды, иначе – погибнем.
- Я понял, - всхлипнул Хиртрайтер и погнал тюленя навстречу его судьбе. Жоэль не ударил.
- Не могу...
Вернулись к шалашу, раздули костер. Консервов оставалось всего ничего, и мужчины решили не экономить – доели все. Настроение ненадолго улучшилось, но вскоре заморосил дождь. Ни конца, ни края; снова прижавшись друг к другу так тесно, как могли, Андреас и Жоэль сидели рядом с теплящимся костерком, постепенно промокая под капавшей сквозь ветвяную крышу водой.
- Так продолжаться не может, - заявил утром Жоэль, нарезая круги вокруг шалаша, чтобы согреться и размять затекшее за ночь, проведенную сгорбившись, тело.
Андреас вздохнул и убрел куда-то в рощицу. Не дождавшись друга, Жоэль отправился следом и обнаружил Хиртрайтера, скрючившегося над какими-то чахлыми кустиками. Негнущимися от холода пальцами Андреас обрывал с него редкие ягодки брусники.
- Брось, брось, - прошептал Жоэль, поднимая всхлипывающего приятеля.
- Еще кора с деревьев...
- Безнадежно, Андрэ, - покачал головой Фредериксен. Лицо Андреаса выражало столько страдания, что жалость к животным в Жоэле угасла, - Нам придется охотиться.
- ...Гони, я готов, - Фредериксен принял позу бейсболиста в ожидании мяча.
- А-ну-а-ну-а-ну! – залопотал Андреас и потопал на стадо тюленей. Один отбился, и Хиртрайтеру даже удалось подогнать его к Жоэлю.
Хрясь! Жоэль долбанул со всей силы, чтобы животное не мучилось. Треснул череп, Андреас зажмурил глаза и судорожно всхлипнул.
- Кажется, мертв, - раздался спустя пару минут низкий голос Жоэля. Андреас решился подойти, взглянул на кровавое желе, вытекающее из раскроенной головы животного.
- Может еще раз?... ну, контрольный, - пробормотал Жоэль.
- З-з-зачччем?
- Да я как-то подумал.... что когда я с него шкуру сдирать буду... а вдруг он...
- НЕТ! – Андреас в ужасе схватился за голову и дернулся прочь.
- Ладно, пусть лежит пока, - сказала Жоэль, - Нам нужно несколько... тел.
Убивать только первый раз было трудно и волнительно. Потом Жоэль бил сосредоточенно и серьезно, Андреас же на туши старался не смотреть, сконцентрировавшись на отгоне животных. Это было бы похоже на игру, если бы не тяжелые, глухие удары, доносившиеся до его слуха.
- По-моему, хватит, - выдохнул Жоэль. Пот лил с него ручьями. На земле валялось около полутора десятка мертвых тюленей.
Перетащить добычу на холм к шалашу оказалось нелегко. Музыканты вымазались в грязи и крови и смертельно устали. Но когда, после краткого отдыха, Жоэль приступил к свежеванию туш, Андреасу совсем подурнело.
- Я не могу это видеть! – прорыдал он и сбежал в рощу. Фредериксен хотел догнать его, успокоить, но плюнул – принялся, пересиливая отвращение, за работу.
Когда Андреас вернулся, Жоэль содрал шкуру едва ли с половины одного тюленя, проткнув ее при этом несколько раз ножом. Клокотавшая ярость обрушилась на Андреаса.
- Неженка, черт возьми! Вида крови вынести не может, ты мужик или нет? Я тут сижу, скрючившись, пальцы от холода не гнутся, после бессонной ночи, а ты... ты понятия не имеешь, что с нами будет, если!...
Андреас грел воду в банке из-под консервов, смывал кровь с рук Жоэля, согревал их теплой водой и своим дыханием.
- Что бы я без тебя делал. Умер бы уже. Ты же понимаешь, я с этими шкурами не справлюсь. Я согласен мыть их, резать мясо, коптить его над костром...
Хижина была покрыта только к вечеру следующего дня. Внутри сразу стало темно, но намного теплее. Дым шел через дыру в крыше, окон не было. Пахло отвратительно, но Жоэль и Андреас сидели внутри почти счастливые. Этой ночью у очага они пели песни.
Сигнальный костер на берегу дымил, не переставая, но катер спасателей на горизонте не показывался. Несчастный Андреас мрачнел с каждым днем (они провели на острове уже две недели); искал на скалах гнезда с яйцами чаек; собирал по-прежнему бруснику, которую Жоэль отказывался есть; жевал кору деревьев, таскал валежник из рощицы и следил за коптящимся над костром мясом (малопригодным для еды, но выбора у приятелей не было). Фредериксен часто впадал в глубокие раздумья, долбил ножом плошки из деревянных поленьев; вырезал даже подобие вилок и ложек (столь же годных к столу, как и "копченое мясо"), разделывал тюленьи туши и занимался спортом в свободное время. Один раз рискнул даже устроить зимнее купание. Андреас провожал его высокую мускулистую фигуру, бегущую к морю, глазами полными ужаса и восхищения.
Когда жизнь "вошла в русло", и голод и холод больше не мучили его ежеминутно, Андреас стал отчаянно скучать по своей семье. Сказывалась еще нехватка женской ласки, и музыкант был бы не против облегчить страдания своими руками, но минусовая температура на улице к этому не располагала. "Хорошо Жоэлю, он занимается спортом и никакие дурные желания его не тревожат", - простодушно думал Андреас о своем приятеле. Фредериксена, конечно, занимали многие мысли; но на самом деле, он думал о сексе ничуть не меньше Андреаса.
Температура падала. Раньше заморозки были лишь по утрам; теперь вода в лужицах превратилась в прочный лед, и потерпевшие со страхом думали, что будет, если окончательно замерзнет родничок под скалой, где они брали пресную воду. Спали под двумя тюленьими шкурами, но от холода это не спасало; каждую ночь Андреас просыпался по 2-3 раза, чтобы подбросить дров в костер.
Жоэль храпел по другую сторону костра, но Хиртрайтеру не спалось. Ворочаясь с боку на бок, то и дело поглядывая на своего друга, Андреас невольно опустил руки между своих бедер. Потом одну руку он запустил под рубашку и погладил свой бок, вторую просунул за пояс брюк. Жоэль в это время перевернулся на спину, и Андреас испуганно отдернул руку, готовую коснуться голой кожи на бедре.
- Чего ты там? – сонно пробормотал Фредериксен.
- Ничего. Холодно, – быстро пробормотал Андреас, кутаясь в тюленью шкуру. Он потянулся было подбросить еще дров в огонь, но Жоэль остановил его.
- Хватит, это опасно.
- Но я не могу, Жоэль, я постоянно замерзаю ночами...
- Давай тогда ко мне, - коротко предложил Жоэль, - Будем экономить тепло.
Андреасу было неловко, но возражать он не стал. Прихватив свои жесткие, вонючие шкуры, он перебрался к Жоэлю, подкинул все-таки пару поленьев в огонь и улегся лицом к костру, прижимаясь спиной к широкой теплой груди Фредериксена. Тот, со своей стороны, притиснулся ближе к Андреасу. Тенор почувствовал, что член его спутника тверд и упирается в его спину, и густо покраснел.
В замешательстве Андреас отодвинулся, но Жоэль прижал его обратно и уверенно положил ладонь на пах Хиртрайтера. Мучимому долгим воздержанием Андреасу стало так чертовски хорошо, что музыкант больше не сопротивлялся.
"Вот до чего докатились", - думал каждый, пока Жоэль расстегивал и приспускал брюки Андреаса, чтобы потом мощными, уверенными движениями широкой ладони заставить его, всхлипывая, кончить. Член Жоэля в это время упирался в ложбинку между ягодиц партнера, и от наслаждения Андреаса отвлекал лишь страх, как бы Жоэль не вздумал ввести его внутрь. Но в первый раз, в глубине души жалея о том, они ограничились руками.
Секс согрел лучше огня. Андреасу сначала было ужасно неловко, но потом он сам не заметил, как уснул. Проснулся лишь на рассвете, чтобы подкинуть дров и снова провалиться в сон под боком у Жоэля.
Утром, или, возможно, уже к полудню, перед тем как вставать, они снова повторили "согревательные упражнения". В этот раз Жоэль пошел дальше, и попробовал погрузить внутрь Андреаса палец. Сам бы Андреас не смог так ловко нащупать простату и заставить возбудиться своего партнера. Тенор высоко стонал и, вопреки рассудку, был готов на любые эксперименты.
Акт начался не столь болезненно, как этого ожидал Хиртрайтер; хотя сперва было весьма неудобно. Когда Фредериксен стал двигаться, все ускоряясь, боль вернулась; но это уже не могло остановить ни Жоэля, ни Андреаса. Мужчины выстрелили почти одновременно; потом Жоэль осторожно вышел, протер свое орудие рваным носовым платком и брезгливо вышвырнул его на улицу. Андреас еще долгое время приходил в себя. Целый день он едва передвигался, стеная и жалуясь, и Жоэль, терзаемый раскаянием, сам ходил собирать для него в роще замерзшую бруснику.
Больше Андреас ему такого не позволял – впрочем, и без этого было неплохо. Дни и ночи продолжали сменять друг друга. На дереве, где Жоэль, по примеру Робинзона, делал зарубки, стояло уже 20 отметин.
Андреас в один прекрасный день отрезал от тюленьей шкуры, под которой спал, несколько полосок, связал их между собой и приладил большой гнутый крючок из кольца от консервной банки. Жоэль, догадавшись о намерениях приятеля, покатился от смеха. Андреас одарил его обиженным взглядом и ушел искать подходящую по длине тростину.
Со своей самодельной удочкой он провел на холодных продуваемых скалах больше двух часов, надеясь, что приманкой из мяса тюленя соблазнится какая-нибудь достаточно крупная рыба. Жоэль попробовал доказать, что на _эту_ удочку ни одна тварь не клюнет; потом махнул рукой и ушел искать гнезда чаек, до которых можно было добраться по скалам. Андреас с горечью убедился в правоте Жоэля и вскоре присоединился к нему, но свой затеи не оставил.
- Разумеется, крупная рыба не плавает в прибрежных скалах. Ее нужно ловить с лодки.
Жоэль решил, что лучше промолчать.
Андреас же на другой день упрямо стащил в воду пустую шлюпку, забрался внутрь, промочив по колено ноги, и сидел, качаясь на волнах, пока пальцы не перестали гнуться, и холод не подступил к самому сердцу.
- Андрэ, ты идиот! – кричал ему Фредериксен с берега.
Хиртрайтер был склонен с ним согласиться. Голод, холод, безделье и упрямство – плохое сочетание. Расплатой за желание разнообразить меню и показать Жоэлю, что он не просто "домохозяйка", был сильный жар.
Фредериксен заставил его раздеться и обернул свой мокрой рубашкой. Андреас хныкал, слабо сопротивлялся, стучал зубами от холода.
- Чшш, потерпи, друг, это для твоего же блага.
Он обнял Андреаса, отгоняя назойливые желания, которые вызывали в нем стоны приятеля.
- Если мы отсюда не выберемся...
- Что ты, - забормотал прижавшийся к его груди Андреас, - Нас обязательно найдут, мы же плыли совсем близко к Дании...
- Да-да, конечно, найдут, - быстро согласился Жоэль, - Но _мало_ли_что_ может случиться... Я только хотел сказать, что ты всегда был моим самым дорогим другом, Андрэ, и возможно, нас не ждет хэппи-энд... но мне очень важно, что ты рядом.
К счастью, организм Андреаса оказался гораздо сильнее, чем считал его хозяин. Лечение Жоэля подействовало - через два дня температура спала, но музыкант снова почти не выходил из шалаша. Самоотверженный Жоэль выстрогал из крепкой ветви подобие гарпуна и, отойдя в шлюпке от берега, пытался поразить свои оружием хоть одну рыбу – совершенно безуспешно.
Андреас плакал, но всегда беззвучно, отвернувшись от Жоэля, притворяясь спящим. Костер и шкуры больше не спасали от холода. "Придется еще раз за тюленями идти", - говорил Жоэль. Андреас уговаривал подождать. 13 туш, с которым они не могли найти применение, были свалены в ущелье среди камней. Андреас старательно обходил это место. При воспоминании о тюленьем реве, окровавленном оскале и отвратительном запахе Хиртрайтера начинало тошнить. Копченое мясо собственного приготовления не лезло в горло. Неполных четырех недель на острове хватило, чтобы Андреас перестал узнавать в водяном отражении свое небритое и исхудавшее лицо.
...Самым счастливым днем Хиртрайтера за много лет оказался тридцать третий день на острове. Накинув на плечи шкуру, и еще одну подложив для сидения, музыкант смотрел то на море, то на густо дымящий костер на берегу. Поймать рыбу он уже не надеялся, удочка мокла в воде просто на всякий случай. Ближе к вечеру на горизонте появилась черная точка.
- Жоэль! Жоэль, там корабль! – звонкий крик Андреаса вспугнул чаек, прокатился эхом по скалам и заставил Фредериксена, падая и разбивая колени, помчаться на побережье.
- Я слышал о вашем крушении. Но поиски давно прекратили – надежды найти кого-то в живых не осталось, - капитан говорил негромко, весомо, с расстановкой, - Про этот проклятый островок никто и не вспомнил – его даже нет на нашей карте. Только два человека с того судна считались пропавшими без вести – остальных спасли. Ваше счастье, что мы заметили дым и сменили курс. Вчера поступило штормовое предупреждение. Бог знает, смогли бы вы пережить бурю этом острове. Скорее всего, его бы просто накрыло волной – спаслись бы только чайки.
- Я видел клочки водорослей, висящие, на деревьях, - проговорил Жоэль в ответ, - И все птичьи гнезда были так высоко, что до них почти невозможно было добраться. Тогда я и понял, что это место далеко не так безопасно, как показалось нам вначале.
Андреас, все еще закутанный в одеяло, посмотрел на него с ужасом.
- Ты все это время знал, что в любой момент нас может залить вода?! И ты не сказал мне этого?!
Жоэль улыбнулся в ответ, но улыбка вышла кривоватой, и глаза остались спокойными.
- И поэтому ты сказал, что шалаш надо ставить на холме, вдалеке от берега и от родника?!..
- Я не думаю, что это было спасением – водоросли и обточенная водой древесина валялись даже там. Но я надеялся...
Андреас обхватил голову руками и надолго замолк.
- Все хорошо, что хорошо кончается, - сказал капитан, вставая, - Вы можете подняться в мою рубку и позвонить родным. А мы идем к берегу, пока непогода не разыгралась окончательно.
the end
@темы: ROMANCE, новогодний фест, AU, R, Helium Vola
-
-
06.01.2008 в 20:57ыы, я вот ща признаюсь, что аж плохо ночью спала - думала ПРО ЧТО будет фик *после всех разговоров-то)))*
боже... но это лучше, чем я даже могла предположить. это... так опасно затрагивает кучу моих кинков и фетишей, просто аж подбрасывало местами, притом респект, Ярви, что не переступила грани... кое-где. Я бы точно не смогла. и не в смысле НЦы, а скорее в смысле одного страшненького рассказа Кинга "Тот, кто хочет выжить"... но слава богу,что этого не случилось, потому что так лучше.
но все равно, слишком много... затронуто... но это не для форума, это если что в агенте
ыыы, я понимаю как это тяжело писать про малознакомых людей, но получилось АБСОЛЮТНО ин кэректер. пугающе _реально_... о_О даже кое-где слишком...
да, и еще один респект за то, что не было труэмо любфи! потому что в труэмо любоф в таких ситуациях не верю! а вот такое - да, могло быть, вполне могло быть.
спасибо..огромное спасибо, я этот фик буду тысячу миллионов раз перечитывать...
и да, пока не забыла! у меня ж к этому фику саундтрэк был просто убийственный... тот самый норвежский медиевал-фолк, "Margjit og Targjei Risvollo"... все, я эту песню теперь спокойно слушать не смогу! о_О
-
-
06.01.2008 в 21:31Даня и Йож. С тюленями чисто физически скорее получилось бы справиться Дане, да и в заплывы моржовые Йож бы не отправился - он не дурак. Саша и Эрни? Ну, не знаю... Саша была бы в истерике, ежели б по фанону. Штэфан и Бруно... Эм... Ну... в принципе, можно заменить ими. Ну кто ещё? Йенс и Тоня? Вообще бы друг друга убили нахрен, получилось бы что-то вроде "Повелителя мух".
Так что не катит, получается, никто кроме этой парочки. Ситуация АУшная, что не умаляет ин-керектеровости, да и сам текст, в отрыве от персонажей, вполне и очень даже!
Но кое-где показался мне скомканным.
Общее вчепятление - понравилось!
-
-
06.01.2008 в 21:35-
-
06.01.2008 в 23:33пытался понять, что может затронуть такое личное - не догнал
но все равно красиво
-
-
07.01.2008 в 05:00-
-
07.01.2008 в 14:08Achenne
Про затронутые струнки очень хотелось бы узнать, если не хочешь вслух, то после правздников в агенте пересечемся. Тк если там есть "попадания", то ч не специально целилась (в тебя или в героев), писала чисто интуитивно.
Про малознакомых действительно тяжело писать, но этих двоих я даже полюбила, быстро втянулась - гл. образом благодаря подборке фото и твоей Virgo ).
Я не читала упомянутые тобой рассказ Кинга, но судя по названию... если там - _совсем_ жестокая борьба за выживание,то это точно не про этих героев (какими они мне видятся))
И кстати, окончание писалось именно под тот самый норвежский фолк!
А сцены с видами крови и тп была написаны ДО твоей консультации, я просто уточнила потом
draw-is-k
С какой-то стороны они для меня дейтсвиетельно были "эни гайз", да и бета моя обратила внимание на то что характеры мало описаны. Но как тут еще поступить? я могу рассказать о них толкьо постольку, поскольку прочувствовала; т.е. наметить общими штрихами, и не придумывать того, что не знаю. А иначе можно скатиться в ООС и это еще хуже ))
Ситуация конечно аушная, но я сочла это допустимым ) отзыв о качестве текста о приятен!
Скомканность - да. Столько книг была написано за последние века про необитаемые острова, что я намеренно писала тут в быстром-быстром темпе, чтобы не размазывать и так извесные всем сюжеты и переживания.
Но Штефан и Бруно?! Ты думаешь они сюда подходят?! я совершенно не вижу их, я даже не могу понять кто из них по твоему мнению "жесткий", а кто "мягкий" (предполагаю; но Бруно имхо не настолько мягок, да и неясен вопрос "кто-кого"... хехх)))
Der_Ketzer
Данке шон))))!! про личное даже я недопонимаю, но если получилось, то ура)))
-
-
07.01.2008 в 14:16кинговский текст...там в общем, про чела, который от себя куски отрезал и хавал, чтобы выжить. тоже на необитаемом острове. слабонервным реально не читать о_О
остальное после пьяздников в агенте)
а характеры здесь намечены достаточно, мб так лучше, а то излишняя детализация могла бы ощущаться ООС... а так ок) и да, со Штефом и Бруно другая ситуация. Бруня, конечно, тоже нифига не приспособленный на необитаемых островах выживать, но он по характеру много жестче. а Штеф наоборот - психЪ, слабее и в рот Бруньке смотрит, зависимый короче о_О
-
-
07.01.2008 в 16:59ык... помню у меня книжка "Мизери" по комнате летала... тогда я была, правда, помладше и повпечатлительней ;( а вообще не люблю расчлененку всякую ; ((( и по-правде, не верится - да, люди умирают от голода, но _такие_ жесты по-моему только в ужастиках встречаются.
Да-да, я помню что был Тоби (и йа не знаю его...) а не Жоэль. А откуда он (Тобиас этот)?
Вот, я тоже воспринимаю Бруно как довольно жесткого типа. Штефан же для меня сплошная загадка. У меня отношение к нему даже больше из фиков скалдывается, чем из реального образа Das Ich.
-
-
07.01.2008 в 17:04а Тоби... ну это до Жоэля был в Хельюм бас-вокалист, он же у Хельги на "Titus Thrash Tatar" и в Estampie. Тоже медиевальщик. Тоже блондь %) похож на "боевого" эльфа... ну толкиеновского такого, там у него синдар были такие - высокие, стройные кросафчеги с длинными блондинистыми волосами. где-то на ГГС фотка его была. но Тоби кавайство))) с дитенком своим някает, и вообще морда наивняк)))
а Штеф... ну шыза))) как она есть)))
-
-
08.01.2008 в 03:04-
-
09.01.2008 в 18:06ты же выше писала, что что не переступила грани... кое-где. Я бы точно не смогла.
или про какие ужоснахи ты говоришь, что добавила бы?))
Тоби... Не видела, только слышала. Знаешь, по твоим описаниям, Жоэль мне как-то больше по душе.
draw-is-k
Возможности выживания - да... но подозреваю, Das Ich бы спорили за лидерство; и еще мне не кажется что Штефан стал бы опекать Бруно... и не подумал бы)
-
-
10.01.2008 в 09:13