близка к искусству, но далека от прекрасного (с)
1. Фандом Lacrimosa
2. ПейрингTilo Wolff/Yenz Leonhardt
3. Рейтинг NC-17
4. Жанр romance+
5. Примечания, комментариймало катастрофически этого пейринга. а я вижу их вдвоем и точка. первая в жизни попытка писать что-то подобного рода. старалась, чтобы действие совпадало с реальными событиями. описываются как бы события за кадром, а все "явки-пароли" соблюдены.
6. Предупреждение не бэчено. яой.
7. Дисклеймер Данный текст не есть истина в последней инстанции, описывающей реальную ситуацию. Это просто фик. Никаких прав на личную жизнь героев не имею. Выгоду не извлекаю.
Copycat
читатьЯ стоял на балконе и смотрел, как ночь медленно наползает город.
Люблю это время, однако редко могу себе позволить наслаждаться им так, как сейчас. Музыка, ставшая осью моей жизни, дела группы, работа в лейбле, а с недавних пор еще и мой проект Cinema Bizarre занимают все мое время без остатка.
Несколько дней назад закончился последний тур. Долгожданные две недели отдыха начались стремительно, с вечеринками в наших лучших традициях. Обычно, я уже начинаю работу над новым альбомом, однако сейчас все мысли заняты абсолютно другим.
Тихо, чтобы никого не разбудить, спускаюсь на первый этаж к бару. В доме царит сонная тишина. Анне, Ян, Манне, приехавшие поздравить и повидаться Саша и Дирк-все уже спят. Все мои друзья здесь, мои самые близкие люди, ставшие за долгие годы, проведенные вместе, моей семьей, куда более близкой, чем родители. Все, кроме... Болезненно морщусь, прикрываю глаза, стараясь прогнать эти горькие мысли, но понимаю, что сегодня мне опять не уснуть. Прихватываю из бара ставшее привычным виски, новую пачку сигарет и возвращаюсь на балкон, в свое любимое кресло.
Ночь уже мягкими лапами окутала сонный Шлирен. Наливаю себе виски, затягиваюсь...Сердце сжимается от горечи. Все эти запахи мне так близки, так знакомы...Его запахи. Сколько связано с ними, с ним. Снова возвращаюсь мыслями к последнему концерту. И снова перед глазами встает одно и то же, до боли знакомое лицо. Где он сейчас? Увижу ли я его еще? Я не знаю. Хотя и понимаю, что сам во всем виноват. И я, наверное уже в миллионный раз за последнее время, прокручиваю в голове те два дня...
Несколькими днями ранее...
Москва-один из наших любимых городов, где живут, наверное, самые преданнейшие наши поклонники. Всегда концерты в России отличались сильной энергетикой и незабываемыми впечатлениями для Lacrimosa. Выступлениями в Москве мы завершали наш тур в поддержку последнего альбома Sehnsucht, после чего собирались устроить себе небольшой и полностью нами заслуженный отдых. Вечером, после первого концерта была негласная афтепати, совпавшая, волею случая, с юбилеем нашего главы беклайнеров. Как и обычно на таких вечеринках, алкоголь лился рекой, а тут еще и повод нашелся достойный. Чаще всего на таких собраниях где-то после пары часов я уже уходил, оставляя всех фанаток в обществе Яна, Манне и Йенца - известных ловеласов. Мы уходили с Анне.
Анне - единственная женщина, которая была в моей жизни. Моя любимая, муза, сестра, подруга, вторая половина меня, вторая часть моей группы. Хотя, все же нет, несмотря на то, что я всегда говорю везде, что Lacrimosa - моя группа, я всегда подсознательно поправляю себя - наша. До сих пор помню, как, впервые увидев ее в составе Two Witches, я сразу понял - вот она, моя женщина. Ослепленный и очарованный, я решил, что она непременно будет принадлежать мне. Это же судьба. Раз и уже навсегда.
Я был безгранично уверен в этом вплоть до 2006 года, до конца нашего тура "Lichtgestalt" и начала работы над новыми синглами. Она, как оказалось, тоже. Мы любили друг друга жадно, безумно, всепоглощающе - это кажется очевидным всем, особенно после выхода DVD о нашей жизни и работе, где мы повсюду вместе. Однако, мы уже сами понимали, что больше изображаем любовь, играем ее, как музыку на наших концертах - привычно, качественно, эмоционально, но...играем. То чувство для нас уже ушло, сменившись нежной, крепкой дружбой, привязанностью брата и сестры.
Мы не расстались, нет, мы все так же были вместе, как лидеры группы, друзья. У нее появился мужчина - наш новый гитарист, занявший место Дирка. Теперь она выходит на поклон рядом с ним. Я рад за нее. И благодарен ей. Именно с этими чувствами я написал Sehnsucht, захотел выразить все это, пусть и не совсем в привычной для меня манере, как, например в композиции Call Me With The Voice Of Love.
Свобода поначалу окрыляла меня, но потом стала душить. Душить одиночеством.
Я записывал альбом, работал в лейбле, но что-то не давало мне покоя. Я не понимал в чем дело и списывал все на тоску по тому теплу, которое давала мне Анне. Не как подруга - как любимая. Человеку ведь вообще всегда нужно как-то оправдывать себя, в первую очередь перед самим собой.
Наверное, именно желая заглушить в себе, пусть и временно, это чувство, я напивался вдрызг один в своем номере, готовый выть от тоски. Вольфф - волк, но я не мог быть одиночкой. И после каждого концерта, глядя, как Энн сидит с Хенриком, я вспоминал то чувство тепла, когда рядом есть кто-то. Мне безудержно хотелось снова хоть каплю нежности, заботы, хотелось быть нужным. Я молод, богат, красив, занимаюсь любимым делом - со стороны я могу казаться счастливым человеком, однако внутри я чувствовал себя пустым и ничтожным.
За день до этого, когда мы только прилетели в Москву, после репетиции я собирался прогуляться с Анне по городу, поговорить, побыть вдвоем, как обычно мы всегда гуляли, прилетая сюда, но, когда я вышел из зала, Йенц сказал, что они уже уехали. Я сразу понял, кто это "они" и почувствовал себя потерянным и бесконечно одиноким. Друзья не могли мне с этим помочь. Я взглянул на него и, криво улыбнувшись, пробормотал, что пойду к себе, изо всех сил стараясь не выдать ему своих чувств. Судя по тому, как блеснули его глаза, получилось плохо, но тогда мне было плевать. Йенц - один из моих лучших друзей, но я не чувствовал в себе сил отвечать ему, когда, уходя, слышал, как он звал меня.
Приехав в отель, я наплевал на то, что через каких то 16 часов у меня концерт, взял с собой в кресло полную бутылку виски и напивался с каким-то особым остервенением. Когда в бутылке оставалось уже меньше половины, а я смутно понимал происходящее, я услышал, что кто-то вошел в номер. Я не хотел, чтобы кто-либо из моих знакомых видел меня в таком состоянии, а еще меньше я хотел объяснять, что со мной происходит кому бы то ни было, однако, не успев ничего сказать, я почувствовал, как чьи-то теплые сильные руки легли мне на плечи.
- Хватит! - мое ухо обжег властный шепот, от чего по спине пробежали мурашки.
Йенц, а это был именно он, мягко забрал из моих обессилевших рук остатки виски.
- Что ты делаешь с собой, Тило? Зачем? Ты думаешь, я ничего не вижу, не замечаю...Что с тобой происходит?
Не отвечая, я смотрел внизу вверх на стоявшего рядом друга, вглядываясь в его глаза. Я часто видел у него такое выражение лица, когда карие глаза смотрели тепло и открыто в противовес обычной непроницаемости и отстраненности, а на дне появлялось что-то, что я не мог расшифровать. И всегда этот взгляд был обращен только ко мне. Силясь раскрыть это, я смотрел ему в лицо, проклиная виски и свой расфокусированный взгляд. Я чувствовал, что упускаю что-то очень важное, необходимое мне. Странным образом, разжался стальной обруч, стискивающий грудь, и не от виски, а от присутствия рядом со мной этого человека.
Он улыбнулся и, прерывая контакт, сделал шаг мне за спину.
- Поговорим потом, - насмешливо произнес он. - Расслабься. Тебе надо отдохнуть, завтра же концерт, - с этими словами он начал тихонько массировать мне шею и плечи.
- Йенц, ты... - язык не слушался меня, мысли путались в голове, а все тело охватило какое-то непонятное напряжение. То, что сейчас происходит... Почему? Зачем он здесь? Почему мне так тепло рядом с ним, а тоска, поселившаяся во мне последнее время, с которой не могли справиться ни музыка, ни алкоголь, вдруг внезапно ушла, отпустила?.. И его руки...его прикосновения. Я хочу, чтобы они не исчезали.
- Тило, мы поговорим завтра, если ты захочешь, слышишь? - голос спокойный и уверенный как и всегда.
Как он мог быть таким спокойным, в то время, как со мной творилось нечто невообразимое? Как? Что со мной?
Однако, изрядное количество выпитого, усталость и расслабление, подаренное мне им, сделали свое дело, и я провалился в сон.
Проснувшись утром, я обнаружил себя в том же кресле, накрытый пледом. Окно было открыто, впуская свежий воздух, а на столике рядом стоял графин с водой.
Йенц... Без сомнения, все это было его рук дело. Вчерашний вечер всплыл в моей памяти. Что это было? Он принес мне то ощущение, по которому я так тосковал. Мой лучший друг... Он сказал, что мы поговорим потом, если я захочу. О да, я хотел поговорить, хотел снова ощутить то тепло, хотел увидеть этот взгляд и наконец расшифровать его.
Бросил вгляд на время-черт, проспал. На завтрак и прочее оставалось каких-то минут 30, не больше. Быстро приняв душ и переодевшись, сбежал вниз в столовую. Слава богу, костюмы и все необходимое уже было упаковано, чтобы потом сразу ехать в клуб и готовиться к концерту.
В столовой уже все собрались. Поздоровавшись со всеми, потянулся за кофе. Взгляд упал на Йенца. Абсолютно бесстрастное лицо, усталые глаза изучающе всматривались в меня. Казалось, что он не спал всю ночь.
- Как ты? - тихо, чтобы слышал только я, произнес он с непонятной интонацией.
- Хорошо, спасибо тебе.., - не смог удержаться от легкой признательной улыбки.
К моему удивлению он опустил глаза, наверное, впервые на моей памяти, в разговорах со мной. Что произошло?
- Йенц, - договорить я не успел.
- Тило, Йенц, идемте, нас уже ждут, - голос Энн донесся до нас из коридора.
- Идем, нам пора ехать, - нееестественный тон выбивался из привычного образа.
- Подожди, - я схватил его за руку, безуспешно пытаясь поймать стараясь поймать взгляд. - Что произошло? Ты сказал вчера, что мы поговорим.., - крепче сжимаю его руку в каком-то непонятном волнении.
- Поговорим после концерта, - резко бросил он мне, вырывая руку, и, не оглядываясь, пошел к выходу. Я стоял и смотрел ему вслед, чувствуя себя обманутым. Что на него нашло?
Внезапно он обернулся и пару секунд изучающе смотрел на меня, размышляя о чем-то, а потом внезапно улыбнулся мне той самой вчерашней открытой улыбкой.
- Идем, Тило, - еще раз повторил он, но уже обычным голосом, и вышел, оставляя меня в полном замешательстве.
Время перед концертом как всегда пролетело незаметно. Последние проверки, сборы, договоры.
Весь концерт я чувствовал на себе его взгляд. Я не мог сосредоточиться, полностью отдаться музыке, как это было обычно. Перед глазами мелькали картинки вчерашнего вечера. Впервые я был мыслями не на сцене, со своей музыкой и группой, и лишь выработавшийся за года профессионализм позволял мне не выдать себя. Бросил взгляд на сет-лист. Следующая "Copycat". Черт. Внутри меня что-то оборвалось, и волнение, накапливающееся внутри и так тщательно сдерживаемое мною, вырвалось наружу. Оглянулся назад и поймал его широкую искреннюю улыбку. Зазвучали первые звуки. Я пел, боясь сорваться в бесконтрольную бездну, старался выкричать все эмоции, выпустить их наружу. Как и всегда при исполнении "Copycat" я подошел к Йенцу, положил руку ему на плечо, как делал уже десятки раз...
"You killed the love, You killed the trust..."
Я видел его лицо в миллиметрах от своего и видел в его глазах снова то, так и не понятное мною. Меня охватила дрожь. Я не помню, как завершил концерт, как мы выходили на бис - это осталось в памяти отрывками, хотя я и не показывал вида. Механически вышел на поклон, улыбался фанатам. Очнулся я только в гримерке. Выслушав поздравления ребят, я пошел искать Йенца, которого почему-то не было, намереваясь наконец поговорить с ним. Я увидел его сразу, как вышел в зал. Он стоял с какой-то незнакомой брюнеткой, к слову сказать настоящей красоткой. Вот она что-то оживленно говорит ему, он улыбается, смеется, обнимает ее...
"You killed the love, You killed the trust..."
Чувство одиночества, ушедшее вчера благодаря этому человеку, вернулось с новой удвоенной силой, захлестывая меня с головой. Мне казалось, что я задыхаюсь. Я повернулся и вышел на улицу с черного хода. Руки потянулись к сигаретам, но я обнаружил, что забыл пачку. Что за чертовщина. Он же мой друг, с чего такая реакция то?.. Бесцельно простоял у входа минут двадцать, после чего, порядком продрогнув (все же в России в конце октября легкая рубашка немного не по сезону), вернулся в клуб. Афтепати была в самом разгаре. Глаза сразу наткнулись на Йенца - он сидел в углу вместе с той девушкой, оживленно болтая. По виду было ясно - не фанатка. Откуда-то появилось нестерпимое желание выпить. Чувствуя, что внутри снова начинает разливаться знакомая тупая боль, я пошел к бару.
Напился я капитально, половина вечера абсолютно стерлась у меня из памяти, автограф сессия тоже осталась кусками. Спасало мое умение контролировать себя и внушительная коллекция моих масок для каждого случая. Пришел в себя я в нашей гримерной, где оказался в компании двух девушек-фанаток. Одна из них уже расстегивала на мне рубашку. Я ничего не чувствовал, однако и не противился происходящему. Какой смысл? И никто не увидел, не остановил. Ни Ян с Манне, хотя они в такие моменты ничего вокруг не замечают. Ни Анне, ни Йенц... Какой смысл теперь уже противиться, если я дошел до такого... Тем временем одна из девушек уже справилась со множеством пуговиц на моей рубашке, а другая оказалась сзади, распуская мне волосы. Внезапно дверь открылась.
- Тило, я пришел поговорить о.., - Йенц осекся на полуслове при виде открывшейся ему картины.
"You killed the love, You killed the trust..."
Улыбка мгновенно сползла с его лица. В следующий миг в карих глазах полыхнул гнев. Я никогда не видел во взгляде этого человека столько ненависти, ярости и чего-то еще, что я не смог определить, похожего на глубокую обиду.
- Вон отсюда! - выдохнул он, переводя взгляд на перепуганных девушек.
- Но, герр Леонхардт...
- Вон я сказал! - шепот Йенца был тихий, но отчетливый, угрожающий.
Девушки мгновенно выбежали из гримерной. В два шага он приблизился ко мне и, схватив за воротник рубашки, сильно встряхнул, буквально выдергивая из кресла.
- Что ты творишь, Вольфф? - почти прорычал он мне в лицо. В безумных глазах плескалась неконтролируемая ярость, смешанная с... болью? Что это?
Я залюбовался игрой света в оправе его кулона, однако очень быстро еще один рывок привел меня в чувство. Я зажмурился, ожидая удара, и в этот момент почувствовал, что он отпустил меня. Открыв глаза, я встретился в ним взглядом. Ярость ушла, сменившись какой-то пронзительной горечью.
- Что ты делаешь, Тило..,- прошептал он еле слышно.
Я тогда не мог понять, что нашло на него. Попытался сделать шаг к нему, но он оттолкнул меня и молча ушел. Было похоже, что этот большой и сильный человек словно бежит от чего-то. Просидев пару часов, упиваясь своей глупой обидой и протрезвев, я, будучи не в силах больше сдерживать себя, решил поговорить с ним. Обойдя весь клуб несколько раз и не обнаружив приятеля, я отправился к Энн. Мне необходимо было выяснить, где он.
- Энн, Хенрик, вы не знаете, где Йенц? - спросил я, пренебрегая всякими приличиями, с учетом того, что я им явно помешал. Но тогда меня это абсолютно не волновало.
- Он вылетел из гримерки сам не свой, схватил пиджак и ушел. Ян пытался его поговорить с ним, но он просто молча исчез. Разве он не в чиллауте? Я думала он вернулся туда или в бар...
Я, уже не слушая ее, почти бежал к выходу, понимая, что это все равно бесполезно. Прошло больше двух часов...
На улице гулял пронизывающий ветер, я мгновенно замерз. В одном легком концертном пиджаке...Куда он мог пойти, черт возьми?! Тут меня осенило: отель!
Найдя нашего менеджера-организатора, потребовал немедленно отвезти меня в гостиницу, сославшись на усталость. Остальные ребята были не против, все же концерт сильно вымотал всех нас. Мы собрались тихо уйти, однако у выхода наткнулись на кучку фанатов, решивших, видимо, нас проводить. Начался дождь. Я удивился их стойкости и долготерпению, посоветовал им расходиться по домам, поблагодарил. Как же мне было трудно удерживать под маской бесстрастности тот пожар, который горел у меня внутри. Спустя сорок минут, показавшихся мне вечностью, я влетел в его номер, встретивший меня гулкой тишиной, в которой я неожиданно громко и четко услышал стук собственного сердца. Его вещи, нераспакованные, так и лежали на широкой кровати. Его не было.
Я не знал, что делать. В ту минуту я чувствовал себя таким ничтожным и бессильным, а перед глазами снова и снова вставало его искаженное лицо. В чужой стране, никого не зная, куда он мог пойти. В другой отель? В какой-то бар? Его любимое Hard Rock кафе? Йенц знал немного слов на русском, ужасно их коверкая, но объяснить, наверное, смог бы. Да и потом, Москва, каждый второй говорит по-английски. Деньги, насколько я знаю, у него тоже всегда при себе. Первой мыслью было пойти к ребятам, к организаторам, рассказать все, но я сразу пронал ее от себя. Ведь он не просто исчез... Врядли он стал бы так поступать, если бы не было на то серьезных причин.
Я улегся на кровать, уверенный, что уже скоро он должен вернуться, и, незаметно для самого себя, заснул.
Утро встретило меня солнечным светом сквозь неплотно задернутые шторы. Я блаженно потянулся, жмурясь от ярких лучей, и тут все события вчерашнего вечера обрушились на меня с новой силой. Оглядевшись вокруг, я понял, что он так и не приходил. Да где же он? Волнение захлестывало меня. Уж на концерт-то он точно должен был появиться...
В мрачной задумчивости я спустился на завтрак. Еще никого не было. Взяв себе по обыкновению черный крепкий кофе, я устроился в углу, предаваясь своим мыслям. Последние дни изменили всю ту и так малую стабильность, присутствовашую в моей жизни.
Мои размышления были прервало появление ребят. Я невольно улыбнулся уголками губ - уж очень забавно они выглядели: сонные, немного помятые - следствие прошедшей ночи.
Поздоровавшись с ними, я снова уткнулся в свою чашку и задумался.
- Тило, а где Йенц? - отвлек меня голос Манне.
- А Йенц... он.., - я мучительно искал слова, не находя их, не зная, как объяснить все ребятам. - Он... у него неотложные дела. Приедет к концерту, - я молился, чтобы ребята, привыкшие к тому, что Йенц часто исчезал непонятно куда, потому что из-за его участия во многих проектах у него было множество друзей по всему миру, не задавали больше вопросов, на которые я не знал бы, что ответить.
- Еще бы, дела то.., - хохотнул Хенрик. - Вчера весь вечер провел с прехорошенькой девочкой, да и, думаю, не только вечер...
Еще никогда я не чувствовал к нему такой признательности, однако, внутри неприятно заныло - неужели он и правда был с ней? А ведь вполне возможно. Да какое мне в конце концов до этого дело? Он мой друг! Пусть пьет, спит, ночует и вообще делает что угодно и с кем угодно. Но, черт возьми, он еще и мой гитарист, басист, а сегодня у нас концерт и он должен быть здесь!
Злой на него, на себя, на Хенрика и на всю эту ситуацию в целом, я сказал, что поеду в студию и что встретимся уже в клубе перед концертом.
После нашего первого приезда в Россию, которая меня покорила меня, я всегда через моего знакомого теперь, приезжая сюда, снимал маленькую квартирку-студию. Зачем я это делал, я и сам не знал. В первый раз, очарованный страной, я почувствовал, что мне необходимо "творить". Друг посоветовал мне это место, где была небольшая квартира с прилегающей к ней мини-студией, с фортепьяно и гитарами. Никто не знал о ней, кроме состава группы. Иногда кто-то из нас уезжал туда, чтобы побыть одному. Между концертами случалось всякое - от мелких ссор до просто эмоционального наплыва, а каждый из нас был композитором и любил выражать свои чувства через музыку.
Мне необходимо было подумать и успокоиться, привести себя в порядок перед концертом, настроиться на выступление. А для меня, живущего музыкой, не было для этого возможности, чем клавиши и нотная бумага.
Войдя внутрь, я сразу ощутил сильный и отлично знакомый мне запах виски. Удивленный, я скинул куртку, обошел комнаты и, не найдя ничего необычного, вошел в саму студию.
В глаза сразу бросились знакомые пиджак и рубашка. На полу у кресла валялись пустая бутылка и мятые исчерканные листы. Нотная бумага. Я опустился на пол, собирая их в стопку. Множество перечеркнутых строк и лишь на последнем листе, надорванном сверху, кривые ноты и слова сложились в песню.
Der Wolf-Alleinstehende, der Gott meiner Seele
Ich gehe in der Finsternis, sich bemühend, es einzuholen
Vom offenen Herz seinem Ruf in meiner Einsamkeit
Und sein Licht für mich der Strahl auf dem Weg...
Задняя дверь открылась, и в комнату вошел Йенц. Он, видимо, был в душе, судя по влажным волосам и отсутствию рубашки. Увидев меня, он вздронул и сделал шаг назад. Я молча смотрел на него, не в силах выдавить ни слова. Йенц был... красив. Пронзительные глаза, узкие губы. Глядя на его подтянутую фигуру, быстро вздымающуюся грудь, мускулистые руки я чувствовал... желание? Я хотел своего друга? Чертовщина какая-то!
Прийдя в себя, он быстро прошел к креслу, надел рубашку. Подойдя ко мне, выдернул из моих рук тексты.
- Какого... какого черта ты здесь?
По голосу я понял, что Йенц был мертвецки пьян. Одна из особенностей этого удивительного человека - он мог быть предельно пьян, но внешне заметить это было невозможно. Его самоконтроль, выдержка и манера держать себя всегда восхищали меня, но я все же неплохо знал его, чтобы разобраться в его состоянии.
- Йенц, что случилось вчера? Давай поговорим...
- Нет, Вольфф, - резкий холодный грубый тон. - Зачем ты приехал?
- Это общая студия в конце концов! Я приехал работать. Концерт через несколько часов, черт возьми, а мой басист пьян, ночь провел непонятно где! И ты еще не хочешь ничего мне объяснять, спрашиваешь что Я здесь делаю? - я не смог сдержаться, чувствуя, что гнев и вчерашняя обида вновь переполняют меня.
- Ты же знаешь, что я могу играть...
- Нет! Ты знаешь правила группы, Леонхардт!
- Что-то раньше ты про них забывал!
- Это мое дело. Я - лидер группы. Ты играешь мои песни! - я понимал, что перегибаю палку, но уступать не хотел.
- Мне уйти? - голос спокойный и отстраненный.
- Делай что хочешь! - бросил я в сердцах.
Он пару минут смотрел на меня, было похоже, что внутри у него идет борьба. Сделал шаг ко мне, но потом резко повернулся и, схватив пиджак, молча вышел. Я услышал донессшийся до меня из коридора звук разрываемой бумаги. Хлопнула дверь, и все стихло. Волк-одиночка... неужели это обо мне? Задумавшись, я так и просидел несколько часов, пока меня не вывел из оцепенения звонок Энн. До концерта оставалось менее двух часов и я поспешил в клуб.
Первым, кого я увидел, был Йенц, уже полностью готовый к выступлению. Он сидел и смотрел отсуствующим взглядом куда-то в пространство. Внешне он выглядел как обычно и только длинные пальцы, сжавшие гриф его любимого Warwick'а выдавали его напряжение. Мне безумно хотелось подойти к нему, но я так и не решился это сделать.
Весь концерт я снова провел в каком-то тумане, напряженно вслушиваясь в басы, звучащие в музыке. Как он и говорил. Его игра безупречна, как и всегда, ни разу нигде не прозвучало ни одной ошибки, ни одного сбоя.
"Copycat". Опять. Оборнулся на друга. В его глазах абсолютная бесстрастность, впервые, наверное, они не выражали вообще ничего. Наш дуэт...
"You killed the love, You killed the trust..."
Для публики ничего не изменилось, но я видел, что он поет и играет механически. Не было привычной волны энергии, исходящей от него. Сердце сжалось... Йенц...
Последней шла "Stolzes Herz". Зал ревел, требуя выхода на бис, но мыслями я был далеко отсюда. Впервые я хотел поскорее закончить концерт, но не имел права подводить фанатов. Первый бис кончался моей любимой "Ich Verlasse Heut Dein Herz". Эмоции переполняли меня, и я не в силах их сдерживать пел с особым надрывом. Последние слова растворились в зале, публика грянула овациями, и я, повернувшись, ушел со сцены, оставляя друзей доигрывать длинный проигрыш. Уже ступив за кулисы, я внезапно отчетливо услышал, как сорвался бас. Резко повернувшись, увидел Йенца, который смотрел на меня, опустив гитару, пораженные глаза Энн... Это длилось какие-то секунды, после чего он опустил глаза, пальцы снова привычно нашли струны и я снова услышал безошибочные отточенные басы, точно в такт мелодии без сбоя и задержки. Секунды, но я уже услышал, почувствовал... Зал же, ничего, к счастью, не заметил.
Во время перерыва, все молчали. Я чувствовал на себе взгляды друзей, но молчал. Второй бис показался мне бесконечно долгим, но, наконец, отзвучали последние звуки и мы, поклонившись, ушли со сцены. В полном молчании дошли до гримерки, но там уже терпение мне изменило.
- Что ты себе позволяешь, Йенц? Ты чуть не испортил выступление! Я же говорил тебе.., - я чувствовал невероятную гамму эмоций, но, все же, старался сдерживаться, хотя внутри все кипело.
- Подожди, Тило, - прервала меня Энн. - Успокойся. Йенц, что случилось? Что с тобой происходит?
- Ничего особого, Энн, - на лице Йенца играла непонятная улыбка.
- Дружище, да ты же пьян! - в голосе Яна слышалось невероятное удивление.
- Да, - улыбка исчезла с его лица.
- Так вот почему Тило такой, - задумчиво протянула Анне, переводя взгляд с него на меня.
- Да, герр Вольфф имеет все причины для негодования.., - тихий голос Йенца громом отдавался в моих ушах. Герр Вольфф??? - Впрочем, это уже не будет иметь значения. Я ухожу.
- Да ладно тебе, оставайся на афтепати, это же не концерт. Тило наверняка не против ведь, да?
Я не успел ответить.
- Ребята, я ухожу из группы, - горькая улыбка снова скользнула по лицу Йенца. Слова камнями упали в воцарившейся тишине. Я не верил собственным ушам. Неужели он всерьез? Нет!
- Йенц, послушай, - в два шага я оказался рядом с ним. - Прости меня. За вчера и за сегодня, прости, - чувствовал на себе пораженные взгляды друзей, но мне было все равно. - Ты помог мне, а вчера я был пьян, я не соображал.., - слова путались, я уже ощущал, что все бесполезно. - Я не понял, поэтому сегодня наговорил тебе лишнего. Прости...
- Это все не имеет значения, Вольфф, - карие глаза, прежде всегда теплые, теперь, казалось, излучали холод. - Мое решение уйти не изменится. Ты думаешь это из-за твоих слов сегодня, когда ты почти прямым текстом сказал, что я могу проваливать? Когда ты говорил что я играю твою музыку и, по сути, должен тебе подчиняться? О нет. За столько лет ты так и не узнал меня. Просто забудь. Это мое решение и только мое.
- Ты не сделаешь этого, Леонхардт! - глаза мне застилала пелена боли и гнева. - Ты не можешь так поступить!
- Вольфф, ты всего лишь мой работодатель, не более того. Ты всегда кричал о том, что группа - это ты и Энн. Тур окончен. Я сессионный музыкант, а не твой раб. И я буду делать так, как я сочту нужным.
Воздух, казалось, накалился между нами. Я разрывался от желания съездить ему по морде или схватить за руку и никуда не отпускать.
- Тило, Йенц, не знаю, что произошло между вами, но лучше вам поговорить завтра на свежую голову.
Ян, спасибо тебе за попытку, но я уже понял, что ничего не изменить. Слишком хорошо я его знал. Боль обручем сдавливала грудь, я снова чувствовал, что задыхаюсь.
- Ребята, я ухожу. Я... устал, - его глаза странно сверкнули, голос на мгновение дронул. - Мне нужен отдых. Стоит отказаться от многих проектов. Простите меня. И, Ян, поверь, мое решение не зависит от моего состояния.
Генкель самый, наверное, рассудительный из всех нас человек. Несмотря на его детскую натуру, в этом человеке чувствовалась сила, мудрость, он всегда хорошо разбирался в людях. Подойдя к Йенцу, он заглянул ему в глаза.
- Сколько мы с тобой уже дружим... Ты всегда ведь делаешь по-своему. Надеюсь, между нами ничего не изменилось?
- Конечно, нет, ребята. Мы же по-прежнему останемся друзьями, наше общение никуда не исчезает, ведь так? Вы заменили мне семью...
Я снова поймал себя на мысли, насколько же мы похожи с этим человеком. Продюссеры, композиторы, музыканты, одиночки... Музыка была нашей жизнью. Мне было легко с ним, каждый из нас отлично понимал другого. Неужели это правда конец? Из-за непонятно чего... Он замкнулся, словно отгородился стеной. От меня.
Мы пообщались с фанатами, уехали из клуба. В отеле наши пути расходились. Йенц сказал, что сейчас уедет. Он не сказал куда.
Я видел теплые рукопожатия, тихие слезы Энн. Йенц для всех нас был близким человеком. Попрощавшись со всеми, он накинул пальто, подхватил свой Warwick... Я следил за ним в молчаливом ожидании. Он не мог уйти просто так. Не мог... Он пошел к выходу. Проходя мимо меня, он задержался буквально на долю секунды, но потом молча, не поднимая глаз, вышел ни сказав не слова. Я закрыл глаза, чувствуя, что их предательски жжет. Неожиданно в повисшей тишине прозвучал глухой голос Яна: "Он вернется. Я уверен". Генкель с улыбкой смотрел на меня. Неужели Ян заметил что-то, чего не смог увидеть я? Вернется?..
2. ПейрингTilo Wolff/Yenz Leonhardt
3. Рейтинг NC-17
4. Жанр romance+
5. Примечания, комментариймало катастрофически этого пейринга. а я вижу их вдвоем и точка. первая в жизни попытка писать что-то подобного рода. старалась, чтобы действие совпадало с реальными событиями. описываются как бы события за кадром, а все "явки-пароли" соблюдены.
6. Предупреждение не бэчено. яой.
7. Дисклеймер Данный текст не есть истина в последней инстанции, описывающей реальную ситуацию. Это просто фик. Никаких прав на личную жизнь героев не имею. Выгоду не извлекаю.
Copycat
читатьЯ стоял на балконе и смотрел, как ночь медленно наползает город.
Люблю это время, однако редко могу себе позволить наслаждаться им так, как сейчас. Музыка, ставшая осью моей жизни, дела группы, работа в лейбле, а с недавних пор еще и мой проект Cinema Bizarre занимают все мое время без остатка.
Несколько дней назад закончился последний тур. Долгожданные две недели отдыха начались стремительно, с вечеринками в наших лучших традициях. Обычно, я уже начинаю работу над новым альбомом, однако сейчас все мысли заняты абсолютно другим.
Тихо, чтобы никого не разбудить, спускаюсь на первый этаж к бару. В доме царит сонная тишина. Анне, Ян, Манне, приехавшие поздравить и повидаться Саша и Дирк-все уже спят. Все мои друзья здесь, мои самые близкие люди, ставшие за долгие годы, проведенные вместе, моей семьей, куда более близкой, чем родители. Все, кроме... Болезненно морщусь, прикрываю глаза, стараясь прогнать эти горькие мысли, но понимаю, что сегодня мне опять не уснуть. Прихватываю из бара ставшее привычным виски, новую пачку сигарет и возвращаюсь на балкон, в свое любимое кресло.
Ночь уже мягкими лапами окутала сонный Шлирен. Наливаю себе виски, затягиваюсь...Сердце сжимается от горечи. Все эти запахи мне так близки, так знакомы...Его запахи. Сколько связано с ними, с ним. Снова возвращаюсь мыслями к последнему концерту. И снова перед глазами встает одно и то же, до боли знакомое лицо. Где он сейчас? Увижу ли я его еще? Я не знаю. Хотя и понимаю, что сам во всем виноват. И я, наверное уже в миллионный раз за последнее время, прокручиваю в голове те два дня...
Несколькими днями ранее...
Москва-один из наших любимых городов, где живут, наверное, самые преданнейшие наши поклонники. Всегда концерты в России отличались сильной энергетикой и незабываемыми впечатлениями для Lacrimosa. Выступлениями в Москве мы завершали наш тур в поддержку последнего альбома Sehnsucht, после чего собирались устроить себе небольшой и полностью нами заслуженный отдых. Вечером, после первого концерта была негласная афтепати, совпавшая, волею случая, с юбилеем нашего главы беклайнеров. Как и обычно на таких вечеринках, алкоголь лился рекой, а тут еще и повод нашелся достойный. Чаще всего на таких собраниях где-то после пары часов я уже уходил, оставляя всех фанаток в обществе Яна, Манне и Йенца - известных ловеласов. Мы уходили с Анне.
Анне - единственная женщина, которая была в моей жизни. Моя любимая, муза, сестра, подруга, вторая половина меня, вторая часть моей группы. Хотя, все же нет, несмотря на то, что я всегда говорю везде, что Lacrimosa - моя группа, я всегда подсознательно поправляю себя - наша. До сих пор помню, как, впервые увидев ее в составе Two Witches, я сразу понял - вот она, моя женщина. Ослепленный и очарованный, я решил, что она непременно будет принадлежать мне. Это же судьба. Раз и уже навсегда.
Я был безгранично уверен в этом вплоть до 2006 года, до конца нашего тура "Lichtgestalt" и начала работы над новыми синглами. Она, как оказалось, тоже. Мы любили друг друга жадно, безумно, всепоглощающе - это кажется очевидным всем, особенно после выхода DVD о нашей жизни и работе, где мы повсюду вместе. Однако, мы уже сами понимали, что больше изображаем любовь, играем ее, как музыку на наших концертах - привычно, качественно, эмоционально, но...играем. То чувство для нас уже ушло, сменившись нежной, крепкой дружбой, привязанностью брата и сестры.
Мы не расстались, нет, мы все так же были вместе, как лидеры группы, друзья. У нее появился мужчина - наш новый гитарист, занявший место Дирка. Теперь она выходит на поклон рядом с ним. Я рад за нее. И благодарен ей. Именно с этими чувствами я написал Sehnsucht, захотел выразить все это, пусть и не совсем в привычной для меня манере, как, например в композиции Call Me With The Voice Of Love.
Свобода поначалу окрыляла меня, но потом стала душить. Душить одиночеством.
Я записывал альбом, работал в лейбле, но что-то не давало мне покоя. Я не понимал в чем дело и списывал все на тоску по тому теплу, которое давала мне Анне. Не как подруга - как любимая. Человеку ведь вообще всегда нужно как-то оправдывать себя, в первую очередь перед самим собой.
Наверное, именно желая заглушить в себе, пусть и временно, это чувство, я напивался вдрызг один в своем номере, готовый выть от тоски. Вольфф - волк, но я не мог быть одиночкой. И после каждого концерта, глядя, как Энн сидит с Хенриком, я вспоминал то чувство тепла, когда рядом есть кто-то. Мне безудержно хотелось снова хоть каплю нежности, заботы, хотелось быть нужным. Я молод, богат, красив, занимаюсь любимым делом - со стороны я могу казаться счастливым человеком, однако внутри я чувствовал себя пустым и ничтожным.
За день до этого, когда мы только прилетели в Москву, после репетиции я собирался прогуляться с Анне по городу, поговорить, побыть вдвоем, как обычно мы всегда гуляли, прилетая сюда, но, когда я вышел из зала, Йенц сказал, что они уже уехали. Я сразу понял, кто это "они" и почувствовал себя потерянным и бесконечно одиноким. Друзья не могли мне с этим помочь. Я взглянул на него и, криво улыбнувшись, пробормотал, что пойду к себе, изо всех сил стараясь не выдать ему своих чувств. Судя по тому, как блеснули его глаза, получилось плохо, но тогда мне было плевать. Йенц - один из моих лучших друзей, но я не чувствовал в себе сил отвечать ему, когда, уходя, слышал, как он звал меня.
Приехав в отель, я наплевал на то, что через каких то 16 часов у меня концерт, взял с собой в кресло полную бутылку виски и напивался с каким-то особым остервенением. Когда в бутылке оставалось уже меньше половины, а я смутно понимал происходящее, я услышал, что кто-то вошел в номер. Я не хотел, чтобы кто-либо из моих знакомых видел меня в таком состоянии, а еще меньше я хотел объяснять, что со мной происходит кому бы то ни было, однако, не успев ничего сказать, я почувствовал, как чьи-то теплые сильные руки легли мне на плечи.
- Хватит! - мое ухо обжег властный шепот, от чего по спине пробежали мурашки.
Йенц, а это был именно он, мягко забрал из моих обессилевших рук остатки виски.
- Что ты делаешь с собой, Тило? Зачем? Ты думаешь, я ничего не вижу, не замечаю...Что с тобой происходит?
Не отвечая, я смотрел внизу вверх на стоявшего рядом друга, вглядываясь в его глаза. Я часто видел у него такое выражение лица, когда карие глаза смотрели тепло и открыто в противовес обычной непроницаемости и отстраненности, а на дне появлялось что-то, что я не мог расшифровать. И всегда этот взгляд был обращен только ко мне. Силясь раскрыть это, я смотрел ему в лицо, проклиная виски и свой расфокусированный взгляд. Я чувствовал, что упускаю что-то очень важное, необходимое мне. Странным образом, разжался стальной обруч, стискивающий грудь, и не от виски, а от присутствия рядом со мной этого человека.
Он улыбнулся и, прерывая контакт, сделал шаг мне за спину.
- Поговорим потом, - насмешливо произнес он. - Расслабься. Тебе надо отдохнуть, завтра же концерт, - с этими словами он начал тихонько массировать мне шею и плечи.
- Йенц, ты... - язык не слушался меня, мысли путались в голове, а все тело охватило какое-то непонятное напряжение. То, что сейчас происходит... Почему? Зачем он здесь? Почему мне так тепло рядом с ним, а тоска, поселившаяся во мне последнее время, с которой не могли справиться ни музыка, ни алкоголь, вдруг внезапно ушла, отпустила?.. И его руки...его прикосновения. Я хочу, чтобы они не исчезали.
- Тило, мы поговорим завтра, если ты захочешь, слышишь? - голос спокойный и уверенный как и всегда.
Как он мог быть таким спокойным, в то время, как со мной творилось нечто невообразимое? Как? Что со мной?
Однако, изрядное количество выпитого, усталость и расслабление, подаренное мне им, сделали свое дело, и я провалился в сон.
Проснувшись утром, я обнаружил себя в том же кресле, накрытый пледом. Окно было открыто, впуская свежий воздух, а на столике рядом стоял графин с водой.
Йенц... Без сомнения, все это было его рук дело. Вчерашний вечер всплыл в моей памяти. Что это было? Он принес мне то ощущение, по которому я так тосковал. Мой лучший друг... Он сказал, что мы поговорим потом, если я захочу. О да, я хотел поговорить, хотел снова ощутить то тепло, хотел увидеть этот взгляд и наконец расшифровать его.
Бросил вгляд на время-черт, проспал. На завтрак и прочее оставалось каких-то минут 30, не больше. Быстро приняв душ и переодевшись, сбежал вниз в столовую. Слава богу, костюмы и все необходимое уже было упаковано, чтобы потом сразу ехать в клуб и готовиться к концерту.
В столовой уже все собрались. Поздоровавшись со всеми, потянулся за кофе. Взгляд упал на Йенца. Абсолютно бесстрастное лицо, усталые глаза изучающе всматривались в меня. Казалось, что он не спал всю ночь.
- Как ты? - тихо, чтобы слышал только я, произнес он с непонятной интонацией.
- Хорошо, спасибо тебе.., - не смог удержаться от легкой признательной улыбки.
К моему удивлению он опустил глаза, наверное, впервые на моей памяти, в разговорах со мной. Что произошло?
- Йенц, - договорить я не успел.
- Тило, Йенц, идемте, нас уже ждут, - голос Энн донесся до нас из коридора.
- Идем, нам пора ехать, - нееестественный тон выбивался из привычного образа.
- Подожди, - я схватил его за руку, безуспешно пытаясь поймать стараясь поймать взгляд. - Что произошло? Ты сказал вчера, что мы поговорим.., - крепче сжимаю его руку в каком-то непонятном волнении.
- Поговорим после концерта, - резко бросил он мне, вырывая руку, и, не оглядываясь, пошел к выходу. Я стоял и смотрел ему вслед, чувствуя себя обманутым. Что на него нашло?
Внезапно он обернулся и пару секунд изучающе смотрел на меня, размышляя о чем-то, а потом внезапно улыбнулся мне той самой вчерашней открытой улыбкой.
- Идем, Тило, - еще раз повторил он, но уже обычным голосом, и вышел, оставляя меня в полном замешательстве.
Время перед концертом как всегда пролетело незаметно. Последние проверки, сборы, договоры.
Весь концерт я чувствовал на себе его взгляд. Я не мог сосредоточиться, полностью отдаться музыке, как это было обычно. Перед глазами мелькали картинки вчерашнего вечера. Впервые я был мыслями не на сцене, со своей музыкой и группой, и лишь выработавшийся за года профессионализм позволял мне не выдать себя. Бросил взгляд на сет-лист. Следующая "Copycat". Черт. Внутри меня что-то оборвалось, и волнение, накапливающееся внутри и так тщательно сдерживаемое мною, вырвалось наружу. Оглянулся назад и поймал его широкую искреннюю улыбку. Зазвучали первые звуки. Я пел, боясь сорваться в бесконтрольную бездну, старался выкричать все эмоции, выпустить их наружу. Как и всегда при исполнении "Copycat" я подошел к Йенцу, положил руку ему на плечо, как делал уже десятки раз...
"You killed the love, You killed the trust..."
Я видел его лицо в миллиметрах от своего и видел в его глазах снова то, так и не понятное мною. Меня охватила дрожь. Я не помню, как завершил концерт, как мы выходили на бис - это осталось в памяти отрывками, хотя я и не показывал вида. Механически вышел на поклон, улыбался фанатам. Очнулся я только в гримерке. Выслушав поздравления ребят, я пошел искать Йенца, которого почему-то не было, намереваясь наконец поговорить с ним. Я увидел его сразу, как вышел в зал. Он стоял с какой-то незнакомой брюнеткой, к слову сказать настоящей красоткой. Вот она что-то оживленно говорит ему, он улыбается, смеется, обнимает ее...
"You killed the love, You killed the trust..."
Чувство одиночества, ушедшее вчера благодаря этому человеку, вернулось с новой удвоенной силой, захлестывая меня с головой. Мне казалось, что я задыхаюсь. Я повернулся и вышел на улицу с черного хода. Руки потянулись к сигаретам, но я обнаружил, что забыл пачку. Что за чертовщина. Он же мой друг, с чего такая реакция то?.. Бесцельно простоял у входа минут двадцать, после чего, порядком продрогнув (все же в России в конце октября легкая рубашка немного не по сезону), вернулся в клуб. Афтепати была в самом разгаре. Глаза сразу наткнулись на Йенца - он сидел в углу вместе с той девушкой, оживленно болтая. По виду было ясно - не фанатка. Откуда-то появилось нестерпимое желание выпить. Чувствуя, что внутри снова начинает разливаться знакомая тупая боль, я пошел к бару.
Напился я капитально, половина вечера абсолютно стерлась у меня из памяти, автограф сессия тоже осталась кусками. Спасало мое умение контролировать себя и внушительная коллекция моих масок для каждого случая. Пришел в себя я в нашей гримерной, где оказался в компании двух девушек-фанаток. Одна из них уже расстегивала на мне рубашку. Я ничего не чувствовал, однако и не противился происходящему. Какой смысл? И никто не увидел, не остановил. Ни Ян с Манне, хотя они в такие моменты ничего вокруг не замечают. Ни Анне, ни Йенц... Какой смысл теперь уже противиться, если я дошел до такого... Тем временем одна из девушек уже справилась со множеством пуговиц на моей рубашке, а другая оказалась сзади, распуская мне волосы. Внезапно дверь открылась.
- Тило, я пришел поговорить о.., - Йенц осекся на полуслове при виде открывшейся ему картины.
"You killed the love, You killed the trust..."
Улыбка мгновенно сползла с его лица. В следующий миг в карих глазах полыхнул гнев. Я никогда не видел во взгляде этого человека столько ненависти, ярости и чего-то еще, что я не смог определить, похожего на глубокую обиду.
- Вон отсюда! - выдохнул он, переводя взгляд на перепуганных девушек.
- Но, герр Леонхардт...
- Вон я сказал! - шепот Йенца был тихий, но отчетливый, угрожающий.
Девушки мгновенно выбежали из гримерной. В два шага он приблизился ко мне и, схватив за воротник рубашки, сильно встряхнул, буквально выдергивая из кресла.
- Что ты творишь, Вольфф? - почти прорычал он мне в лицо. В безумных глазах плескалась неконтролируемая ярость, смешанная с... болью? Что это?
Я залюбовался игрой света в оправе его кулона, однако очень быстро еще один рывок привел меня в чувство. Я зажмурился, ожидая удара, и в этот момент почувствовал, что он отпустил меня. Открыв глаза, я встретился в ним взглядом. Ярость ушла, сменившись какой-то пронзительной горечью.
- Что ты делаешь, Тило..,- прошептал он еле слышно.
Я тогда не мог понять, что нашло на него. Попытался сделать шаг к нему, но он оттолкнул меня и молча ушел. Было похоже, что этот большой и сильный человек словно бежит от чего-то. Просидев пару часов, упиваясь своей глупой обидой и протрезвев, я, будучи не в силах больше сдерживать себя, решил поговорить с ним. Обойдя весь клуб несколько раз и не обнаружив приятеля, я отправился к Энн. Мне необходимо было выяснить, где он.
- Энн, Хенрик, вы не знаете, где Йенц? - спросил я, пренебрегая всякими приличиями, с учетом того, что я им явно помешал. Но тогда меня это абсолютно не волновало.
- Он вылетел из гримерки сам не свой, схватил пиджак и ушел. Ян пытался его поговорить с ним, но он просто молча исчез. Разве он не в чиллауте? Я думала он вернулся туда или в бар...
Я, уже не слушая ее, почти бежал к выходу, понимая, что это все равно бесполезно. Прошло больше двух часов...
На улице гулял пронизывающий ветер, я мгновенно замерз. В одном легком концертном пиджаке...Куда он мог пойти, черт возьми?! Тут меня осенило: отель!
Найдя нашего менеджера-организатора, потребовал немедленно отвезти меня в гостиницу, сославшись на усталость. Остальные ребята были не против, все же концерт сильно вымотал всех нас. Мы собрались тихо уйти, однако у выхода наткнулись на кучку фанатов, решивших, видимо, нас проводить. Начался дождь. Я удивился их стойкости и долготерпению, посоветовал им расходиться по домам, поблагодарил. Как же мне было трудно удерживать под маской бесстрастности тот пожар, который горел у меня внутри. Спустя сорок минут, показавшихся мне вечностью, я влетел в его номер, встретивший меня гулкой тишиной, в которой я неожиданно громко и четко услышал стук собственного сердца. Его вещи, нераспакованные, так и лежали на широкой кровати. Его не было.
Я не знал, что делать. В ту минуту я чувствовал себя таким ничтожным и бессильным, а перед глазами снова и снова вставало его искаженное лицо. В чужой стране, никого не зная, куда он мог пойти. В другой отель? В какой-то бар? Его любимое Hard Rock кафе? Йенц знал немного слов на русском, ужасно их коверкая, но объяснить, наверное, смог бы. Да и потом, Москва, каждый второй говорит по-английски. Деньги, насколько я знаю, у него тоже всегда при себе. Первой мыслью было пойти к ребятам, к организаторам, рассказать все, но я сразу пронал ее от себя. Ведь он не просто исчез... Врядли он стал бы так поступать, если бы не было на то серьезных причин.
Я улегся на кровать, уверенный, что уже скоро он должен вернуться, и, незаметно для самого себя, заснул.
Утро встретило меня солнечным светом сквозь неплотно задернутые шторы. Я блаженно потянулся, жмурясь от ярких лучей, и тут все события вчерашнего вечера обрушились на меня с новой силой. Оглядевшись вокруг, я понял, что он так и не приходил. Да где же он? Волнение захлестывало меня. Уж на концерт-то он точно должен был появиться...
В мрачной задумчивости я спустился на завтрак. Еще никого не было. Взяв себе по обыкновению черный крепкий кофе, я устроился в углу, предаваясь своим мыслям. Последние дни изменили всю ту и так малую стабильность, присутствовашую в моей жизни.
Мои размышления были прервало появление ребят. Я невольно улыбнулся уголками губ - уж очень забавно они выглядели: сонные, немного помятые - следствие прошедшей ночи.
Поздоровавшись с ними, я снова уткнулся в свою чашку и задумался.
- Тило, а где Йенц? - отвлек меня голос Манне.
- А Йенц... он.., - я мучительно искал слова, не находя их, не зная, как объяснить все ребятам. - Он... у него неотложные дела. Приедет к концерту, - я молился, чтобы ребята, привыкшие к тому, что Йенц часто исчезал непонятно куда, потому что из-за его участия во многих проектах у него было множество друзей по всему миру, не задавали больше вопросов, на которые я не знал бы, что ответить.
- Еще бы, дела то.., - хохотнул Хенрик. - Вчера весь вечер провел с прехорошенькой девочкой, да и, думаю, не только вечер...
Еще никогда я не чувствовал к нему такой признательности, однако, внутри неприятно заныло - неужели он и правда был с ней? А ведь вполне возможно. Да какое мне в конце концов до этого дело? Он мой друг! Пусть пьет, спит, ночует и вообще делает что угодно и с кем угодно. Но, черт возьми, он еще и мой гитарист, басист, а сегодня у нас концерт и он должен быть здесь!
Злой на него, на себя, на Хенрика и на всю эту ситуацию в целом, я сказал, что поеду в студию и что встретимся уже в клубе перед концертом.
После нашего первого приезда в Россию, которая меня покорила меня, я всегда через моего знакомого теперь, приезжая сюда, снимал маленькую квартирку-студию. Зачем я это делал, я и сам не знал. В первый раз, очарованный страной, я почувствовал, что мне необходимо "творить". Друг посоветовал мне это место, где была небольшая квартира с прилегающей к ней мини-студией, с фортепьяно и гитарами. Никто не знал о ней, кроме состава группы. Иногда кто-то из нас уезжал туда, чтобы побыть одному. Между концертами случалось всякое - от мелких ссор до просто эмоционального наплыва, а каждый из нас был композитором и любил выражать свои чувства через музыку.
Мне необходимо было подумать и успокоиться, привести себя в порядок перед концертом, настроиться на выступление. А для меня, живущего музыкой, не было для этого возможности, чем клавиши и нотная бумага.
Войдя внутрь, я сразу ощутил сильный и отлично знакомый мне запах виски. Удивленный, я скинул куртку, обошел комнаты и, не найдя ничего необычного, вошел в саму студию.
В глаза сразу бросились знакомые пиджак и рубашка. На полу у кресла валялись пустая бутылка и мятые исчерканные листы. Нотная бумага. Я опустился на пол, собирая их в стопку. Множество перечеркнутых строк и лишь на последнем листе, надорванном сверху, кривые ноты и слова сложились в песню.
Der Wolf-Alleinstehende, der Gott meiner Seele
Ich gehe in der Finsternis, sich bemühend, es einzuholen
Vom offenen Herz seinem Ruf in meiner Einsamkeit
Und sein Licht für mich der Strahl auf dem Weg...
Задняя дверь открылась, и в комнату вошел Йенц. Он, видимо, был в душе, судя по влажным волосам и отсутствию рубашки. Увидев меня, он вздронул и сделал шаг назад. Я молча смотрел на него, не в силах выдавить ни слова. Йенц был... красив. Пронзительные глаза, узкие губы. Глядя на его подтянутую фигуру, быстро вздымающуюся грудь, мускулистые руки я чувствовал... желание? Я хотел своего друга? Чертовщина какая-то!
Прийдя в себя, он быстро прошел к креслу, надел рубашку. Подойдя ко мне, выдернул из моих рук тексты.
- Какого... какого черта ты здесь?
По голосу я понял, что Йенц был мертвецки пьян. Одна из особенностей этого удивительного человека - он мог быть предельно пьян, но внешне заметить это было невозможно. Его самоконтроль, выдержка и манера держать себя всегда восхищали меня, но я все же неплохо знал его, чтобы разобраться в его состоянии.
- Йенц, что случилось вчера? Давай поговорим...
- Нет, Вольфф, - резкий холодный грубый тон. - Зачем ты приехал?
- Это общая студия в конце концов! Я приехал работать. Концерт через несколько часов, черт возьми, а мой басист пьян, ночь провел непонятно где! И ты еще не хочешь ничего мне объяснять, спрашиваешь что Я здесь делаю? - я не смог сдержаться, чувствуя, что гнев и вчерашняя обида вновь переполняют меня.
- Ты же знаешь, что я могу играть...
- Нет! Ты знаешь правила группы, Леонхардт!
- Что-то раньше ты про них забывал!
- Это мое дело. Я - лидер группы. Ты играешь мои песни! - я понимал, что перегибаю палку, но уступать не хотел.
- Мне уйти? - голос спокойный и отстраненный.
- Делай что хочешь! - бросил я в сердцах.
Он пару минут смотрел на меня, было похоже, что внутри у него идет борьба. Сделал шаг ко мне, но потом резко повернулся и, схватив пиджак, молча вышел. Я услышал донессшийся до меня из коридора звук разрываемой бумаги. Хлопнула дверь, и все стихло. Волк-одиночка... неужели это обо мне? Задумавшись, я так и просидел несколько часов, пока меня не вывел из оцепенения звонок Энн. До концерта оставалось менее двух часов и я поспешил в клуб.
Первым, кого я увидел, был Йенц, уже полностью готовый к выступлению. Он сидел и смотрел отсуствующим взглядом куда-то в пространство. Внешне он выглядел как обычно и только длинные пальцы, сжавшие гриф его любимого Warwick'а выдавали его напряжение. Мне безумно хотелось подойти к нему, но я так и не решился это сделать.
Весь концерт я снова провел в каком-то тумане, напряженно вслушиваясь в басы, звучащие в музыке. Как он и говорил. Его игра безупречна, как и всегда, ни разу нигде не прозвучало ни одной ошибки, ни одного сбоя.
"Copycat". Опять. Оборнулся на друга. В его глазах абсолютная бесстрастность, впервые, наверное, они не выражали вообще ничего. Наш дуэт...
"You killed the love, You killed the trust..."
Для публики ничего не изменилось, но я видел, что он поет и играет механически. Не было привычной волны энергии, исходящей от него. Сердце сжалось... Йенц...
Последней шла "Stolzes Herz". Зал ревел, требуя выхода на бис, но мыслями я был далеко отсюда. Впервые я хотел поскорее закончить концерт, но не имел права подводить фанатов. Первый бис кончался моей любимой "Ich Verlasse Heut Dein Herz". Эмоции переполняли меня, и я не в силах их сдерживать пел с особым надрывом. Последние слова растворились в зале, публика грянула овациями, и я, повернувшись, ушел со сцены, оставляя друзей доигрывать длинный проигрыш. Уже ступив за кулисы, я внезапно отчетливо услышал, как сорвался бас. Резко повернувшись, увидел Йенца, который смотрел на меня, опустив гитару, пораженные глаза Энн... Это длилось какие-то секунды, после чего он опустил глаза, пальцы снова привычно нашли струны и я снова услышал безошибочные отточенные басы, точно в такт мелодии без сбоя и задержки. Секунды, но я уже услышал, почувствовал... Зал же, ничего, к счастью, не заметил.
Во время перерыва, все молчали. Я чувствовал на себе взгляды друзей, но молчал. Второй бис показался мне бесконечно долгим, но, наконец, отзвучали последние звуки и мы, поклонившись, ушли со сцены. В полном молчании дошли до гримерки, но там уже терпение мне изменило.
- Что ты себе позволяешь, Йенц? Ты чуть не испортил выступление! Я же говорил тебе.., - я чувствовал невероятную гамму эмоций, но, все же, старался сдерживаться, хотя внутри все кипело.
- Подожди, Тило, - прервала меня Энн. - Успокойся. Йенц, что случилось? Что с тобой происходит?
- Ничего особого, Энн, - на лице Йенца играла непонятная улыбка.
- Дружище, да ты же пьян! - в голосе Яна слышалось невероятное удивление.
- Да, - улыбка исчезла с его лица.
- Так вот почему Тило такой, - задумчиво протянула Анне, переводя взгляд с него на меня.
- Да, герр Вольфф имеет все причины для негодования.., - тихий голос Йенца громом отдавался в моих ушах. Герр Вольфф??? - Впрочем, это уже не будет иметь значения. Я ухожу.
- Да ладно тебе, оставайся на афтепати, это же не концерт. Тило наверняка не против ведь, да?
Я не успел ответить.
- Ребята, я ухожу из группы, - горькая улыбка снова скользнула по лицу Йенца. Слова камнями упали в воцарившейся тишине. Я не верил собственным ушам. Неужели он всерьез? Нет!
- Йенц, послушай, - в два шага я оказался рядом с ним. - Прости меня. За вчера и за сегодня, прости, - чувствовал на себе пораженные взгляды друзей, но мне было все равно. - Ты помог мне, а вчера я был пьян, я не соображал.., - слова путались, я уже ощущал, что все бесполезно. - Я не понял, поэтому сегодня наговорил тебе лишнего. Прости...
- Это все не имеет значения, Вольфф, - карие глаза, прежде всегда теплые, теперь, казалось, излучали холод. - Мое решение уйти не изменится. Ты думаешь это из-за твоих слов сегодня, когда ты почти прямым текстом сказал, что я могу проваливать? Когда ты говорил что я играю твою музыку и, по сути, должен тебе подчиняться? О нет. За столько лет ты так и не узнал меня. Просто забудь. Это мое решение и только мое.
- Ты не сделаешь этого, Леонхардт! - глаза мне застилала пелена боли и гнева. - Ты не можешь так поступить!
- Вольфф, ты всего лишь мой работодатель, не более того. Ты всегда кричал о том, что группа - это ты и Энн. Тур окончен. Я сессионный музыкант, а не твой раб. И я буду делать так, как я сочту нужным.
Воздух, казалось, накалился между нами. Я разрывался от желания съездить ему по морде или схватить за руку и никуда не отпускать.
- Тило, Йенц, не знаю, что произошло между вами, но лучше вам поговорить завтра на свежую голову.
Ян, спасибо тебе за попытку, но я уже понял, что ничего не изменить. Слишком хорошо я его знал. Боль обручем сдавливала грудь, я снова чувствовал, что задыхаюсь.
- Ребята, я ухожу. Я... устал, - его глаза странно сверкнули, голос на мгновение дронул. - Мне нужен отдых. Стоит отказаться от многих проектов. Простите меня. И, Ян, поверь, мое решение не зависит от моего состояния.
Генкель самый, наверное, рассудительный из всех нас человек. Несмотря на его детскую натуру, в этом человеке чувствовалась сила, мудрость, он всегда хорошо разбирался в людях. Подойдя к Йенцу, он заглянул ему в глаза.
- Сколько мы с тобой уже дружим... Ты всегда ведь делаешь по-своему. Надеюсь, между нами ничего не изменилось?
- Конечно, нет, ребята. Мы же по-прежнему останемся друзьями, наше общение никуда не исчезает, ведь так? Вы заменили мне семью...
Я снова поймал себя на мысли, насколько же мы похожи с этим человеком. Продюссеры, композиторы, музыканты, одиночки... Музыка была нашей жизнью. Мне было легко с ним, каждый из нас отлично понимал другого. Неужели это правда конец? Из-за непонятно чего... Он замкнулся, словно отгородился стеной. От меня.
Мы пообщались с фанатами, уехали из клуба. В отеле наши пути расходились. Йенц сказал, что сейчас уедет. Он не сказал куда.
Я видел теплые рукопожатия, тихие слезы Энн. Йенц для всех нас был близким человеком. Попрощавшись со всеми, он накинул пальто, подхватил свой Warwick... Я следил за ним в молчаливом ожидании. Он не мог уйти просто так. Не мог... Он пошел к выходу. Проходя мимо меня, он задержался буквально на долю секунды, но потом молча, не поднимая глаз, вышел ни сказав не слова. Я закрыл глаза, чувствуя, что их предательски жжет. Неожиданно в повисшей тишине прозвучал глухой голос Яна: "Он вернется. Я уверен". Генкель с улыбкой смотрел на меня. Неужели Ян заметил что-то, чего не смог увидеть я? Вернется?..
-
-
20.12.2010 в 10:24-
-
20.12.2010 в 14:34Виллькоммен.
-
-
21.12.2010 в 00:42-
-
04.01.2011 в 09:37draw-is-k Entschuldigung!
Eramaajarvi-alt будет, обязательно, автор просто внезапно засмущался и застеснялся его перепечатывать с рукописного варианта. автору требуется время
-
-
14.04.2012 в 00:29