Nightmare

[Dexie Morgan]

1. Фандом - Deine Lakaien
2. Персоналия-Алекс Вельянов
3. Рейтинг - Г
4. Жанр - Сонгфик, ау. Пов Александра
5. Комментарий -
6. Предупреждение - брЭд полный.
7. Дисклеймер - не имею профита,просто фантазирую.


Nightmare

Я закрываю глаза. Погружаюсь во что-то мягкое и обжигающе холодное. Легкое кап…кап… стучит по виску. Как-то гулко и вязко. Вдруг слышу странную мелодию. Похожую не то на шелест листьев весной, не то на чарующие звуки из старинной музыкальной шкатулки. Она все приближается, проникает ядом в мои уши, скользит солнечными бликами по моему телу, осторожно заглядывает под опущенные веки и впивается искорками-иголками в зрачки. Я открываю глаза, не в силах сдержать эти шевелящиеся искры в себе. Выпускаю их наружу. И слепну от жесткого колючего света. Всего на долю секунды. Потом яростное сияние сменяется мягким золотистым. Зрение возвращается. Я смутно различаю странные пятна света, скользящие по темному потолку. Эти пятна создают ощущение странной ряби. Потолок будто живой. И такой изумительно зеленый, словно соленая морская волна. Вода! Я под водой! Сердце судорожно сжимается, рот открывается от так и не родившегося крика. Глаза наблюдают легкие пузырьки, игриво скользящие вверх. Их судорожное движение гонит мою кровь все быстрее. Я слышу все учащающиеся удары собственного сердца, приглушенные водой. ВВЕРХ! Вверх… Тело судорожно дергается, пытаясь освободиться от тягучей воды, похожей на смолу. Выплыть к свету. Мелодия становится громче. Она рядом… еще чуть-чуть! Глоток воздуха оставляет во рту горько-соленый привкус. Убираю мокрые пряди волос с лица. Снова слепну от золотистого сияния. Сияния, рожденного сотнями маленьких радужных крылышек. Бабочки. Разлетаются в стороны и тают в уютной мягкой темноте. Поднимаюсь на ноги. Я в лесу. Абсолютно сухой. Деревья сплели почти черные кроны над моей головой, словно купол собора. Резные арки и колонны. То и дело мелькают легкие обманчивые огонечки крыльев. Они манят. Зовут, унося прелестную мелодию за собой. Я не могу отказать им. Нежные, ранимые, они легко скользят в темноте сводов, прячутся в причудливом узоре корней и веток, и вновь вспыхивают то тут, то там, подсвечивая золотистым светом травинки и мох на деревьях. Я иду за ними. То за одной, то за другой. Мои босые ноги утопают в чем-то мягком, похожем на пух, и холодном, словно снег. Только это что-то – абсолютно черная пена, клубится у самой земли, словно туман. Вот – бабочка! Совсем рядом. Кружит у моего лица, игриво касается крылышком кончика моего носа, щеки… Ее прикосновения нежны и теплы, словно легкое касание живого, чуть вибрирующего лепестка. Я протягиваю руку. Бабочка аккуратно опускается на мою ладонь. О! Это не бабочка! Это – миниатюрная девушка с крыльями, так похожими на бабочку. Крошечная ангелоподобная статуэтка на моей руке кажется теплым перышком. Девушка улыбается мне и машет крохотной ручкой. Что-то в ее улыбке пугает меня. Я пытаюсь стряхнуть ее, сначала осторожно, мягко. Но чувствую, как перышко превращается в свинец, приятное тепло, так схожее с теплом солнечного зайчика, становится жаром раскаленного лезвия. Каждое прикосновение ее крыльев оставляет алые царапины на моей ладони. Наконец, стряхиваю ее. Она улетает с яростным писком. Я по инерции ужаса продолжаю трясти окровавленной рукой. Капли слетают с нее и медленно, будто в замедленной съемке, опускаются в черный туман. Алый свет вспарывает эту сгустившуюся у моих ног тьму и тут же растворяется в сумраке, будто впитывается деревьями. Стягиваю порезанную ладонь белым платком. Тишина. Слышны только удары моего сердца и тихое шуршание – крови в венах? Листьев? Или моих ног в траве, скрытой глухой черной дымкой. А может и не ног вовсе? Может в этой дымке шуршит змея? Паук? Или какое-нибудь диковинное полулегендарное существо? Невольно оглядываюсь по сторонам. Шуршание доносится со всех сторон. Оно пугает меня. Поскальзываюсь и судорожно хватаюсь за ствол дерева. Резкий скрип… будто металл резанул по стеклу… или по такому же металлу. Отскакиваю в сторону. И вижу опадающий кусочек мха вместе с корой. Очевидно, я зацепил ствол часами, когда схватился за него. Кора на древесном стволе покрывается трещинами и лопается… она осыпается. Рана, отвратительная в своем контрасте с живостью окружающего леса, расползается по древесине. Металлический блеск каких-то трубок-волокон, скрытых прежде корой и мхом, такой жесткий, искусственный. Он прожигает все новые и новые дыры вокруг, разрывает собой кору, мох, листья и ветки. Шуршание усиливается. Это шум трущихся деталей и топлива, сочащегося в тонких венах леса. Свист. Еще и еще. Феи слетаются со всех сторон. Они залепляют образовавшиеся дыры своими телами, укрывают крылышками, но жесткие блики металла то и дело прожигают их, взрывают крохотные ручки, головки и животики. Хаос звуков. Скрипы, шелест, глухие удары. Хаос видений. Листья чернеют и становятся прозрачными… и вновь вспыхивают зеленым… только не мягким и бархатным, а ядовитым и текучим, словно токсичные отходы. Приглядываюсь – да это же крохотные нолики и единички! Каждый лист состоит из этих ядовитых циферок! И вдруг они гаснут. Темнота. Только туман у моих ног слабо серебрится, взбирается вверх по стволам, укутывает деревья собой. Лес вмиг становится седым. Что-то мягкое и белое, так схожее со снегом, но не ледяное и не влажное, осыпается вниз. Пепел. Серебристая дымка – вовсе не туман, а пламя, сжирающее все вокруг – по крайней мере, органические (как мне казалось сначала) составляющие. Оно уже взбирается по мне, но не обжигает, а мягко согревает. Я таю. Я чувствую изменения, происходящие во мне. Я слышу, что кровь течет все медленнее, что мышцы стекленеют, а кожа становится другой… не живой? Не органической? Сердце… я не слышу его! Оно молчит! Паника вспыхивает и тут же угасает, вытесненная теплой дымкой тумана-пламени, забирающегося в уши, ноздри… в приоткрытый было рот… Глаза захлопываются и тут же открываются вновь. Но уже иначе. Уже не так. Весь мир теперь не такой. И он – мой… Только мой. Чувства не умерли. Но теперь они стеклянны и прозрачны. Я вижу их насквозь – мотивы, причины, следствия. Впервые у меня нет вопросов. Только ответы. На все. Я знаю все. Я знаю, как был создан мир, вернее – один миллиард тысяча девятьсот миров этой спирали сознания. Ноли и единицы перед моими глазами рассказывают мне все. На простом языке. Самом эффективном языке этой Вселенной. Всего два знака – «да» и «нет». Они – звуки…музыка. Они цвета. Они система. Система, зовущая назад… к истокам. К тому Исходному, что рождает миры. Я вновь у озера… того самого, что поглотило меня, извлекло из одной реальности и поместило в другую… того, что помогает миллиардам людей совершать такие переходы. Не точная формулировка. «Подобные» переходы. Да… так точнее. Одинаковых переходов не бывает. А таких, как мой – всего несколько в столетие. Сколько гениев бывает за один век? Не так много, правда? Закрываю глаза. Улыбка. Расчеты, данные статистик сотен тысяч миров… Но точные данные не всегда важны. Снова открываю. Вода цвета бутылочного стекла так контрастирует с монохромностью этого мира, а динамика волн, их синусы и векторы – с его статикой. Подхожу ближе. Смотрю вниз. В самую глубину. Люди. Тысячи людей. Лица. Испуганные, расстроенные, апатичные, радостные… Роняют слезы. Я знаю, что время бережно подхватывает эти крохотные солено-горькие капельки… сбивает их в ручейки, вбирает их в свою реку и несет сюда. Сквозь мириады звезд. Это озеро – слезы. Бесконечные слезы тоски по Счастью… по этой иллюзии, созданной человечеством задолго до того, как оно было рождено. Я знаю, что существует радость, существует нежность, существует довольствие жизнью. Но счастья нет. Как нет ничего вечного ни под звездами, ни над ними. Радость недолговечна даже по меркам человеческой жизни. Опять улыбаюсь. Только теперь смотрю не вглубь, а на поверхность. На собственное отражение в воде. Кожа из цвета молочного шоколада превратилась в серовато-восковую, слабо посеребренную мягкими бликами. Глаза же больше не берхатно-черные, а белые и будто стеклянные. Без зрачков. Одежда тоже белая. Что-то похожее на длинный плащ из мягкой матовой ткани с высоким воротником-стойкой. Без привычных ранее готических кружев и даже без узоров. Привычных, но не нужных… Они никогда мне не были нужны. А прическа та же… надо же… Опять улыбаюсь. Только волосы будто посыпаны серебристой пыльцой… или покрыты инеем, будто тогда… зимой… от твоего дыхания. Память услужливо будит твой образ в сознании. С удивлением замечаю слезинку в самом уголочке глаза своего двойника - отражения. Блестит, словно алмаз. Аккуратно беру ее на палец. Вглядываюсь в эту маленькую блестящую крупинку вечности, подаренную мне тобой. Любуюсь ей. И вдруг – толчок в груди. Глухой, но резкий. Еще. И еще. Настойчиво. И так непривычно. Сердце ожило! Вздрагиваю. Капелька срывается с моего пальца и несется вниз. Нечеловеческим усилием различаю ее слабое серебристое скольжение между песчинками и камушками… туда… к накатывающей волне. Та вмиг подхватывает ее и вспыхивает серебристым светом. Густая зеленая вода седеет на моих глазах, покрываясь тонкой льдистой корочкой. Слеза Почти_Что_Божества способна заморозить миллиарды чужих жизней в ожидании Чуда. Удары уснувшего (умершего?) было сердца все настойчивей, все аритмичней. Ком застревает в горле… горько-соленый, как вода в озере… и вдруг взрывает меня фонтаном звука… сильного, но мягкого. Бархатного. Густого. Голос. Слова рождаются сами, складываются в строчки, сливаясь с тихим, идущим из глубины озера звуком фортепиано. Темп нарастает, звуки все громче, все хаотичней. Но это только внешне. Я по-прежнему чувствую идеальность структуры. Твоя музыка – математика. Чистейшая симметрия показного хаоса. Последние аккорды. Всплеск. Тишина. Секунда. Две. Взрыв… глухой, где-то внизу. Лед трещит, раскалываясь и освобождая зеленые волны. И те накатывают на меня, топят меня в себе. Я лишь широко раскидываю руки и опускаю голову, закрыв глаза. Аплодисменты. Мои веки непроизвольно поднимаются. Люди. Сотни людей. Не так и много, по сравнению с тем количеством, которое я видел совсем недавно. Странно, но я уже не способен знать их точное число. И я потерял ответы. Растерял их по дороге оттуда сюда, словно нерадивый школьник страницы из своего дневника по дороге домой… страницы с единицами. Остались лишь ноли? Нет! Сколько же вас вокруг, единички? Сколько же вас, живых, существующих? Теперь я не знаю. Чуть поворачиваю голову – к тебе… и шепчу с наивностью ребенка: «Я не знаю, Эрни! Я снова не знаю!» Ты едва заметно улыбаешься с пониманием. Ведь ты знаешь. Всегда.

@музыка: сейчас - тишина. вчера лакеи вперемешку с од

@настроение: апатия

@темы: SONGFIC, POV, AU, Deine Lakaien, G

---

Restaurant, от der Walzer

[ch.b]

1. Фандом - Deine Lakaien
2. Пэйринг - класика жанра
3. Рейтинг - Г
4. Жанр - Драббл, юмор
5. Комментарий - На немецком как-то диалог слушали.. ну я еще тогда и подумала, что уж очень товарищ в нем Сашу напоминает. Вот попыталась воспроизвести. Я дойч не знаю, потому, если кому-то понравится идейка и он сможет ее более "по-немецки" перефразировать..и еще художественности добавит, буду благодарна..)
6. Предупреждение - немецкий яз.
7. Дисклеймер - просто шутим-с.

от der Walzer

Restaurant

Herr Horn und Herr Veljanov ging ins Restaurant. Dort kam Herr Ober und fragte:
-Was moegen Sie bestellen?
-Alex? – fragte Herr Horn artig.
-Halb Glass Suppe, - antwortete Alexander in vollem Ernst.
-Halb Glass Suppe? – fragten Ernst und Herr Ober zusammen.
-Ja, Halb Glass Suppe, – Herr Veljanov war sehr ernsthaft.
-Aber wir haben nur einen Teller Suppe, - der Ober war bestürzt .
-Dann… Ein Teller Tee bitte… - sagte Alex höflich. Und fügte hin zu: - Mit einer Tasse Käse.
-Entschuldigen, Sie meinte “ein Teller Käse und eine Tasse Tee?” – fragte der Ober.
-Nein, ich sagte “ein Teller Tee mit einer Tasse Käse” – Herr Veljanov wird nervös.
-Aber, Alex! – Herr Horn wird auch nervös.
-Gut. Dann… Eine Flasche Eis, - sagte Alexander schnell.
-Ohh… - der Ober wird rot. – Wir haben keine…
-Und haben sie Wurst mit Schokolade?
Der Ober wollte “ja” sagen, aber Herr Veljanov kam vor zu.
-Halb Flasche?
Der Ober wird rotter und rotter.
-Erni, dieses Restaurant ist schlecht! Lass uns in anderes gehen! – Alexander rief aus und verließ das Restaurant.

@темы: HUMOR, DRABBLE, Deine Lakaien, G

---

Stimulation (пикча по Diary Of Dreams Адриан/Гаун)

[Giftmischer]

1. Фандом - Diary Of Dreams
2. Пэйринг - Адриан/Гаун
3. Рейтинг - Г
4. Жанр - фотожаба
5. Комментарий -
6. Предупреждение -
7. Дисклеймер - фото реально, фотошоп - мой.

@темы: FLUFF, ROMANCE, арт, Diary Of Dreams, G

---

Она - II

[Der_Ketzer]

1. Фандом - Helium Vola
2. Персонаж - Андреас Хиртрайтер
3. Рейтинг - не слэш, все чинно-гладко
4. Жанр -
5. Комментарий - писалось в рамках ФМ для Ахэ.
6. Предупреждение -
7. Дисклеймер - всё просто выдумка.



ОНА-II

Андреас Хиртрайтер после выступления всегда возвращался прямо домой. Кое-кто из его хора любил зависнуть в небольшом ресторанчике недалеко от филармонии, но Андреас редко присоединялся к ним. Он любил, когда дочки выхватывали из рук подаренные букеты, а жена как-то очень тепло, по-домашнему, поправляла чуть сбившийся галстук-бабочку, хотя все равно было пора его уже снимать.
Но не сегодня. На этот раз дома никого не было. Андреас разулся и прямо босиком, без тапочек, прошел на кухню – очень хотелось пить. И тут он увидел ЕЕ в первый раз. Смутился, как ребенок, покраснел, быстро, едва ли не украдкой, выхватил из холодильника бутылку с минеральной водой и почти что бегом помчался в гостиную. Он знал, что жена с детьми задерживаются на общественном мероприятии по сбору лекарственных растений. И приедут они – по его подсчетам, часа через два – усталые, грязные и голодные. И наверняка первым делом пойдут на кухню – а там, прямо перед глазами, во всей своей бесстыдной наготе – ОНА. Андреаса передернуло.
Он решил отвлечься, обрезал цветы, хватило как раз на две высокие хрустальные вазы – поклонники не поскупились, и, хотя тенор воспринимал это как должное, все же теплое чувство признательности, востребованности и реализованности, тихонько замерцало в груди. На кухню за специальной отстоянной водой для цветов идти побоялся – там была ОНА - поэтому налил в ванной, мысленно пообещав себе не забыть насыпать минеральной подкормки, чтобы дольше стояли.
Он никогда не понимал прелести загородных поездок. Точнее, выехать со своим углем в аккуратный лесок, где на каждые триста метров приходится по нескольку мангалов; когда жена приготовит несколько салатов и замаринует в луке мясо, когда можно спокойно полежать на надувном матрасе на пушистой травке, подегустировать тягучее красное вино, беззлобно посплетничать о друзьях и знакомых и от души попозировать для семейного фотоальбома – нет, против таких поездок на природу он не возражал. Но ехать за сотню километров для того, чтобы несколько часов пролазить по чаще в поисках каких-то совершенно особых и лечебных трав, потом притащить целую охапку этого растительного мусора в дом, разложить и высушить, постоянно перетряхивая и оберегая от пыли, да потом еще и отдать в муниципальную аптеку – этого Андреас понять не мог. Лучше уж заплатить несколько евро, чтобы это сделали другие, те, кто занимается этим постоянно. И именно от этого непонимания где-то на глубине диафрагмы рождалась в нем обида на отсутствие жены рядом именно тогда, когда она ему нужна более всего; и непонятное сопротивление, почти страх перед НЕЙ, той, что непристойно лежала сейчас на кухонном столе, конечно, с молчаливого согласия его жены.
Он тяжело вздохнул. Время шло, всего час остался до приезда семьи. Семейная жизнь, уговаривал он себя, требует постоянных уступок с обеих сторон. Поэтому он обреченно поднялся из кресла, в котором пытался почитать, и пошел на кухню, сопровождаемый нечастым и поэтому приятным чувством мученичества.
За окном потихоньку начало смеркаться, золотистые шторки легонько раздувал ветерок. ОНА лежала на круглом кухонном столе совершенно голая. Из-под спины сочилась непонятная бледно-розовая жидкость. Её бледная грудь в последних лучах вечернего солнца окрасилась в пунцовый цвет. Андреас мучительно покраснел и отвел взгляд. Плотно натянутая кожа, покрытая крупными пупырышками, напоминала о промозглом зимнем холоде. От растерянности Андреас вспотел, его бросало то в жар, то в холод. Кое-где проглядывала мускулистая красная плоть. Приподнятые, чуть согнутые ноги, как бы обидевшись друг на друга, немного раздвинулись и смотрели в разные стороны. На том месте, где когда-то была голова, зияла открытая рана, чуть отвисший копчик как-то по-особому лихо и задорно выглядывал из-под плотных мясистых ляжек.
Андреаса стоял, охваченный смятением и непонятной робостью. Проклятый сбор трав. Он не знал, он просто не знал, как готовить эту курицу!

@музыка: тито и тарантула

@настроение: летнее

@темы: Helium Vola, G

---

и такое бывает.-)

[Contradanza]

нормальные люди дарят розы и мишек. а ненормальные..
25.06.08, СПб, клуб Порт.-)


фото by Barbelo, лопата by me-)

@темы: HUMOR, Lacrimosa, укроп, оффтоп

---

Дар

[jarvi-alt]

1. Фандом - Helium Vola
2. Пейринг - Андреас Хиртрайтер и Жоэль Фредериксен
3. Рейтинг - PG-13
4. Жанр - мистика
5. Комментарий - рассказ был написан к Дню Рождения Achenne, от всей души, с пожеланиями вдохновения и удачи. Размещается с согласия именинницы
6. Предупреждение -
7. Дисклеймер - конечно же этого не было.



ДАР

Андреас помнил потолок, расчерченный квадратами, тусклые точечные светильники и дикую боль, разрывающую голову. Казалось, что из живота, сквозь грудь и горло вылетело пушечное ядро – а глотку посыпались ледяные крошки азота. Где-то в середине стержня, вонзенного в его горло, колотилось сердце. В ушах стоял непрерывный, мучительнейший звон. Казалось, что голова раскололась и барабанные перепонки лопнули.

Андреас помнил, как лежал на спине, и вокруг него суетились люди. Жоэля не помнил, хотя считал, что тот должен был там быть. Помнил укол - ему не могли попасть в вену на сгибе локтя – поэтому кололи в тыльную сторону ладони; он понимал, что должно быть больно, но не чувствовал ничего, кроме раздираемого, вывернутого наизнанку горла.

Потом наступило облегчение – Андреас подумал, что дождался рассвета следующего дня... Это было через неделю после нахождения его в психиатрической клинике.

Он, наконец, стал слышать какие-то приглушенные голоса и неведомый, едва уловимый стук. Не вставая с кровати, он разглядывал в зеркале синяки и ссадины на лице. Двигался с трудом – мышцы живота болели нестерпимо, в тысячу раз сильнее, чем иной раз после спортзалов (которые Андреас посещал последний раз, будучи студентом). Когда его сотрясали приступы кашля с кровью, боль была такой, что из глаз брызгали слезы, а от постоянного ощущения тупой спицы, которой проткнули его голову через уши насквозь, спасали только многочисленные инъекции анальгетиков.

Но все это Андреас воспринимал покорно и притуплено; за каждым движением реальности вокруг себя следил равнодушно и сразу же забывал происходящее. И дни шли, и мелькали лица, и понемногу отчетливей становились разговоры... И однажды он проснулся, поглядел в туманно белое, свежее небо за окном и спросил себя – почему я здесь?

"Меня зовут Андреас Хиртрайтер, мне 35. Я музыкант. Та женщина, что приходила (вчера... позавчера... или сегодня?) – моя жена, я хорошо знаю ее. Тот мужчина, что навещал меня (не помню когда, но не раз) – мой друг Жоэль. Здесь был мой брат, и были мои родители...". Память не отказалась выдать множество мелких подробностей об этих людях, о детстве, о юности, что-то даже о Мюнхенском хоре... но последние год или два оказались полностью стерты из головы Андреаса.

Он уже мог самостоятельно встать, несмотря на неизменную ноющую боль во внутренностях. Андреас не раз обращал внимание на аккуратные решетки на окнах, но только сегодня первый раз они смутили его. Ему захотелось выйти.

Тяжелая белая дверь не была заперта. Андреас огляделся – он стоял в длинном широком коридоре, отделанном гладким пластиком... вдалеке брел какой-то человек. Судя по походке и одежде - больной, а не врач. Сталкиваться с ним тенору не хотелось, и Андреас направился в противоположную сторону.

Он дошел до угла и обнаружил застекленную комнатку – пункт дежурных медсестер. Девушка, сидящая там, поглядела на него тревожно, но ничего не сказала, и Андреасу пришлось самому постучать по холодному, прозрачному ограждению. Девушка тут же вылетела наружу:
- Что-то беспокоит? Что-то случилось?
- Я...
Вместо звука из содранного горла Андреаса вышел какой-то глухой полушепот, полухрип. Музыкант запнулся, не успев и не решившись сказать ни "Потерял память", ни "Где я".
- Я хочу позвонить домой, - просипел он наконец.
- Вернитесь пожалуйста в свою палату, я сейчас вызову доктора! – заявила медсестра, проигнорировав просьбу пациента и сама схватилась за телефонную трубку.
- Комната 317, пострадавший Хиртрайтер...

Андреас позволил ей проводить себя в палату и остался сидеть на кровати в ожидании лечащего врача. Тот появился – и больной узнал его высокую фигуру и спокойное суровое лицо, виденное не раз в те дни, когда все вокруг казалось покрытым призрачной дымкой. С врачом зашел невысокий улыбчивый человечек с залысинами и густой бородкой Павлова - психотерапевт.

Первый же вопрос поверг Андреаса в смятение. Человечек с бородкой уселся за стол, сложил пальцы домиком и поинтересовался, обдумал ли Андреас их вчерашнюю беседу.
- Боюсь, я... немного забыл об этом, - промямлил тенор и отчего-то почувствовал себя виноватым.
Психотерапевт успокоил его, уверив, что все в совершенном порядке, под контролем и вообще идет как надо.
- Я забыл не только наш разговор... – признался Андреас в ответ, - Я не помню вообще... вообще ничего из недавнего прошлого.
Мускулы на лице врачей не дрогнули, но в комнате явственно повисло какое-то невидимое напряжение.

- Доктор, что со мной случилось? – Андреас повернулся к врачу, изо всех сил стараясь совладать с изменившим голосом - Почему я не могу нормально говорить?
- Видите ли... – врач прокашлялся, подпер рукой подбородок и уклончиво продолжал, - Вы были в здании, где произошла авария... Но вы легко отделались, а потеря памяти связана, скорее всего, с пережитым потрясением. Возвращение воспоминаний – дело времени.
- Ясно, - просипел Андреас, морщась, - А... мой голос?
- Голос также должен восстановиться со временем, - ответил врач.
- Но я музыкант, - испуганно напомнил Андреас, - Мой голос – это моя работа.
- Вы чувствуете беспокойство? – тут же вмешался психоаналитик. Очень умело он направил беседу так, что подступающая паника откатила – все будет хорошо, не может быть иначе. Конечно, голос вернется, но если ВДРУГ нет, то тоже не конец света. Глухота объяснялась ударной волной, а проблемы с горлом – газом, которым надышался Андреас. Теперь все позади. Осталось только ждать, только лечиться. Лечиться и ждать.


...Посетителей к Андреасу пускали не часто, раза два в неделю, телефон не давали вовсе. Приходила снова жена, приносила какие-то диетические вкусности, смотрела в растерянные, добрые глаза Андреаса и говорила обо всем, кроме его болезни. Приходили друзья из хора и лучший друг Жоэль – последний особенно часто.

Первый раз он появился на другой день после возвращения Андреаса к реальности. Хиртрайтер еще спал; Жоэль тихонько постучал, приветливо помахал рукой и уселся в кресло у стола, напротив кровати Андреаса. Тот подслеповато щурился со сна, торопливо надевал очки и спешил уверить друга, что очень рад видеть его. Он помнил Жоэля, своего доброго приятеля, коллегу по хору и многим экспериментальным проектам. Помнил, как человека талантливого и мужественного, прекрасного духом и телом. Но через что они прошли вместе за последние два (три? четыре?) года? О чем говорили, чем жили, как относились друг другу... Все это оказалось скрыто от Андреаса, и потому ему было неловко. Он был бы рад обнять старого друга, но отчего-то постеснялся; возможно, было бы лучше, чтобы сюда сейчас вообще никто не приходил – пока память хотя бы частично не восстановится, как частично вернулись к нему голос и слух. Недаром фрау Хиртрайтер сказала, что ей запретили навещать мужа чаще раза в неделю, но, как потом выяснилось, Жоэль запреты каким-то образом обходил.

Он улыбнулся Андреасу открыто и мягко.
- Ты в курсе, да? – хрипло спросил Андреас и покраснел – ему не хотелось, чтобы Жоэль, так ценивший когда-то его тембр, слышал теперь это жалкое сипение.
- Нет, я не говорил с врачом, - покачал головой Фредериксен.
- Так я же... вот, голос потерял. А жена не говорила?..
- Нет, ничего не говорила. Как это – голос потерял?
- Как слышишь, – печально развел руками Андреас. – Газ.
- Что – газ?
- Надышался газа и вот...
- О чем ты?

Андреас посмотрел на него тревожно.
- Ты вот что, Жоэль... Знаешь, я ведь... короче, что там была за авария? Я не очень хорошо это помню.
Жоэль молча глядел исподлобья.
- Они не говорят мне. А ты... мы же там были вместе? – произнеся это, Андреас испугался – не выдал ли только что себя. Воспоминаний не было; было лишь какое-то смутное ощущение, что да, Жоэль тогда находился рядом с ним.
- Пичкают тебя лекарствами, да? – спросил Фредериксен совершенно будничным тоном.
- Куда без этого... если я... Так как?
- Это для твоей же пользы.
- Расскажи про аварию.
- Андре, расслабься.
Андреас, уязвленный и обиженный, поднялся с кровати. Тело отозвалось ломотой.
- Мне пора, - мягко улыбнулся ему Жоэль, - Извини, друг.
Он как-то чересчур быстро оказался возле двери, махнул напоследок Андреасу рукой и скрылся. Андреас остался растерянно стоять посредине палаты - он не имел понятия, как все это следует понимать.

Расстроенный и обиженный, он вышел в коридор. Пациентам разрешалось беспрепятственно гулять здесь, но Андреас избегал встреч – после потери изрядной части воспоминаний мир стал казаться чужим и пугающим.

Прямо под дверью своей палаты Хиртрайтер с неприятным удивлением обнаружил всклокоченного старика с трапецевидной бородой и лысиной на макушке. Похоже, Андреас едва не зашиб его, когда довольно резко распахнул дверь – и, хотя старик, вероятно, подслушивал, тенор счел необходимым извиниться. Старикашка зыркнул на него своими маленькими, глубоко посаженными глазками и захихикал.
«Не нужно забывать, что я в сумасшедшем доме», - подумал Андреас неприязненно. Он решил игнорировать неприятного гостя и прогуляться по коридору – от лестницы до комнаты общего отдыха – но старик увязался следом и тем совершенно испортил ему настроение.

- А ты что же? Ты что же, а? – повторял старый пациент без конца.
- Оставьте меня в покое, - попросил Андреас, не особо надеясь на исполнение своей просьбы.
- Нет, это все же очень странно, очень-очень странно, - продолжал увиваться вокруг него старик. Мимо прошла медсестра – Андреас умоляюще посмотрел на нее. Он собирался спросить совета о том, как избавиться от назойливого спутника, когда тот сам отстал от него и переключился на медсестру.
- Ну а ты, а ты? – восклицал он, бегая вокруг девушки. Та не обратила на старика ровно никакого внимания – видимо, подобное было в больнице в порядке вещей – и продолжила свой путь.
- Еще увидимся! – крикнул старик радостно, когда Андреас последний раз обернулся в его сторону.

...Бродить по больнице после этого эпизода Андреасу совершенно расхотелось. С утра до вечера он удрученно глядел в окно и перекатывал в голове блеклые, безрадостные мысли. Психотерапевт каждодневно вел с ним свои беседы, и кажется, сам понимал, что толку в них не много; Андреас не чувствовал ни улучшения, ни каких-либо изменений вообще.

О визите жены или родственников врач обычно заранее предупреждал Андреаса, о визите Жоэля – нет.
- Как сам? – спросил он, заглянув к другу, по своему обыкновению, утром – Фредериксен всегда был «жаворонком».
- Не лучше, - грустно улыбнулся Андреас. – Почему ты так скоро убежал прошлый раз? Почему отказался ответить на мои вопросы?
- Я подумал тут, - как бы не слыша его, сказал Жоэль, - Тебе надо восстанавливать голос.
- Конечно, надо, - вздохнул Андреас, - Без этого никуда. Но врач говорит, это дело времени, и пока заниматься бесполезно.
- Мало ли что говорит. Ты пробуй, ладно?
- Спасибо что заботишься. – Мрачно отозвался Андреас.
- Как голова?
- Нормально.

Они помолчали. Андреас чувствовал себя преданным. Похоже, худшие опасения сбылись – Жоэль больше не был тем открытым и добрым другом, каким Андреас помнил его. «Тот» Жоэль никогда бы не стал темнить. Не стал бы скрывать самое худшее, даже если бы знал, что Андреасу будет тяжело вынести правду – он всегда стоял за правду и честность.

- Жоэль, почему?.. – прозвучало слишком жалобно, слишком горько. Андреас покраснел и отвел глаза – не хватало мужику расплакаться, как девчонке. Фредериксен в ответ подарил ему неожиданно мягкую, печальную улыбку.
- Прости меня, Андре. Ты очень нужен мне, приятель. Я знаю, что для тебя все кончиться хорошо.
Андреас не успел обдумать эти слова и неожиданно прозвучавшую нежность в словах Фредериксен, когда того уже не было в комнате.


«Все действительно будет хорошо, - говорил себе Андреас, забравшись с ногами на кровать и закутавшись в одеяло. – Он все тот же, мой старый добрый Жоэль. Он, конечно, заботится обо мне, избегает говорить то, что может навредить мне. Конечно, ведь я действительно болен. Наверняка врач сказал ему, что мне лучше пока без этих воспоминаний».

Он попробовал взять пару нот – но вместо чудесного тенора из горла вырвалось все то же сипение. Отчетливо сохранившиеся в памяти уроки сольфеджио ничем не могли помочь. Все чего добился Андреас за полчаса упражнений – саднящее горло и привкус крови на языке. В отчаянии музыкант уткнулся в подушку – плечи вздрогнули от сухих рыданий. Обессилено Хиртрайтер натянул одеяло на голову и провалился в сон.


- Чепуха это, все классические уроки, - безапелляционно заявил Жоэль прямо с порога. – Тебе нужно другое.
Андреас поднял на него взгляд близоруких глаз – после предыдущего визита Фредериксена прошло всего два дня.
- Источник звука – не горло, не связки и не диафрагма. Голос должен образовываться внутри тела, и даже не в груди, а в животе. Пусть он рождается из самых недр – в мышцах пресса, груди, и только в последнюю очередь – в гортани. Звук как таковой, настоящий звук, идет из тела, а связки, язык, губы, должны только обрабатывать его, придавая смысл звукосочетаниям.
Андреасу информация показалась интересной, но не слишком практичной.
- Только такой звук имеет настоящую силу, - серьезно сказал Жоэль.

Весь оставшийся день Андреас пробовал воспроизвести то, о чем говорил его приятель. Эти упражнения оказались еще более мучительными, чем те, которыми тенор истязал себя предыдущие два дня. Болело теперь не только горло – но и мышцы живота, и грудь, и... Андреас снова чувствовал себя почти так же, как в первые дни пребывания в больнице. Но результаты воодушевили его. На другой день сквозь приглушенные тихие стоны внезапно прорезался звук – чистый, объемный, свободный и свежий, как полет высоко над равниной и долами... один единственный звук, оборвавшийся кашлем, но он стоил того, чтобы отныне дни и ночи посвятить его возвращению.


Вредный старикашка, с которым Андреас столкнулся однажды в коридоре, осторожно приотворил дверь и заглянул в 317-ю палату. «Похоже, за больными здесь совершенно не следят» - подумал тенор с неприязнью – незваного гостя следовало выгнать, но деликатный Андреас не знал, как к этому подступиться.
- Одобряю, одобряю, - невпопад сказал старик, бесцеремонно усаживаясь в кресло, на которое имели обыкновение садиться Жоэль и психотерапевт. -- Сам додумался или научил кто?
- О чем вы? – неохотно спросил Андреас.
Старик захихикал и неожиданно мощным голосом затянул: "Wieder hinaus ins strahlende Licht, Wieder hinaus mit frohem Gesicht!.."
Андреас поразился, насколько красив и безупречен был голос этого дряблого существа – замечательнейший баритон, каким мог похвастать не каждый участник Мюнхенского хора. Не зная, что сказать, Хиртрайтер только пораженно таращился на певца – тот умолк и сидел с победным видом, задрав подбородок.

- Герр Хиртрайтер! - в дверях показалась медсестра – каждый день она разносила больным лекарства – утром, перед обедом и вечером. При ее появлении старик вскочил и бочком, кривляясь и гримасничая, стал пробираться к выходу. Судя по всему, присутствие в палате другого больного не удивило женщину – она лишь бросила на старика мимолетный равнодушный взгляд и вручила Андреасу его порцию таблеток.


Когда в следующий раз его навестил Жоэль, Андреас не преминул рассказать ему о странном старике и его мощном голосе. Фредериксен только пожал плечами:
- Мало ли, ходит их тут.
- Но ты бы видел его!.. я ни за что не мог бы предположить, что он способен так петь. Признаюсь, это было... это было великолепно.
- Андре, поменьше думай об этом, хорошо? – голос Жоэля был грустным и как будто истощенным, - У тебя есть дела поважнее.
- Но... это ведь странно, согласись?
- Бывают и более странные вещи, - ровно ответил Жоэль.
- Ну хорошо... Сам ты – как?
Фредериксен коснулся головы, как будто его мучила боль.
- Я пока нормально. Но ты бы поторопился с выздоровлением.
- Но я все еще не могу ничего вспомнить, - умоляюще сложил руки Андреас, - Ничего, даже близко нет. Если бы кто-нибудь рассказал мне... Немного подтолкнул эти воспоминания, то я...
- К черту воспоминания. Главное – твой голос, - ответил Жоэль и повернулся к выходу.
- Да куда ты? – Андреас подошел к другу и хотел взять его за плечо, но тот неожиданно отшатнулся. – Ты приходишь и уходишь без предупреждения... Говоришь загадками.
- Мы обязательно все это обсудим. Но не сейчас. Андреас, посмотри в окно.

Когда Хиртрайтер снова перевел свой рассеянный взгляд с облаков, лениво плывущих по синеве за стеклом, Жоэля уже не было. Всплеснув руками, Андреас выбежал в коридор и увидел вдалеке удаляющуюся фигуру. Он бросился догонять, и был готов уже выкрикнуть имя Жоэля и просьбу остановиться, когда понял, что ошибся – перед ним был не его друг. Андреас остановился, и так же остановился идущий впереди него незнакомец. Медленно он стал оборачивался – заскрипели каблуки по линолеуму, а Андреас сделал шаг назад. Человек поворачивался всем телом, неестественно прямо держа шею и корпус. Наконец его взгляд встретился со взглядом тенора – и у последнего все будто оборвалось внутри. Глаза молодого человека перед ним были неподвижны и наполнены какой-то иррациональной, ледяной жестокостью. Левую щеку рассекал еще не заживший, уродливый шрам, пересеченный стежками медицинских ниток. Краем глаза Андреас еще успел заметить такие же шрамы на обеих руках юноши – на сгибах локтей. Небрежно заштопанные разрезы казались еще страшнее от того, что смотрел на них Андреас меньше секунды – нервы не выдержали, и Хитрайтер опрометью бросился прочь.


Встреча в коридоре произвела на него слишком сильное и неприятное впечатление, чтобы Андреас мог выкинуть ее из головы – хотя он и осудил свой глупый испуг и от души пожалел несчастного самоубийцу. На очередном сеансе у психотерапевта Андреас, переборов смущение, поделился с врачом своими переживаниями по поводу той встречи. Человечек с залысинами внимательно выслушал его и, покивав, заметил, что страх как правило, связан с теми сторонами «я», которые человек не хочет в себе признавать. И по взгляду, и по интонациям его голоса было понятно, что мысли психолога витают не здесь. Андреас расстроился и, отметив про себя непрофессионализм собеседника, перестал прислушиваться к тому, что тот говорит.

На другой день пришла жена. Андреас не собирался делиться с ней своими проблемами, подозрениями и страхами – просто обнял крепко, назвал по имени, пробормотал какие-то ласковые слова, уткнувшись в душистые волосы.
- Твой голос, твой волшебный голос, - воскликнула она, блеснув слезинками в уголках глаз, - Я снова слышу его.
- Да, - улыбнулся Андреас счастливо и немного озадаченно, - Ты права. И правда.
Он еще раз обнял ее. - Думаешь, скоро я смогу вернуться домой?
Слезинки в глаз фрау Хиртрайтер задрожали, округлились и покатились по румяным щекам.
- Что-то не так? – испугался Андреас.
- Мне нельзя говорить с тобой об этом, - зашептала жена, - Но... но я не верю им. Я же знаю тебя так много лет, и я вижу, что ты нормален. А они утверждают, что тебе становится хуже.
- Хуже? – изумился Андреас, отступая на шаг, - Я думал, что почти здоров... А амнезия – это еще не повод держать человека в клинике...
Он обхватил голову руками и несколько раз прошелся вперед и назад по комнате.
- Пусть я сам не могу оценить свое состояние. Но ведь и ты говоришь, что я "нормален"? Жоэль почему-то говорил, что важнее всего – вернуть голос. И вот...
- Что?.. И когда... он говорил это? – спросила жена со странным выражением глаз.
- Ну... когда... в общем-то, всегда, когда приходит, он только об этом и говорит.

Лицо фрау Хиртрайтер побледнело.
- Мне надо идти.
- Но почему так...
- Нет-нет. Я пойду.

Андреас снова остался в одиночестве – и смутные ощущения недосказанности, огромных пробелов в понимании были сильны, как никогда прежде.


Андреас уже почти радовался визитам странного старика, обладающего голосом оперного вокалиста. Обыкновенно тот кривлялся и нес бессмыслицу. Но Андреас был бы не против узнать ход мыслей этого странного пациента - он не исключал, что в бессвязных высказываниях больного есть какая-то общая идея. Кажется, старик считал самим собой разумеющимся, что Андреас понимает то, о чем он толкует, и не считал нужным давать какие-то пояснения. Например, рассказать о том, как в таком возрасте ему удалось сохранить потрясающее звучание голоса. Еще страннее было мнение старика о том, что Андреас преследует какую-то свою цель, ведет некую тайную деятельность, не доступную для понимания никому, кроме их двоих. Хиртрайтер был озадачен, но предпочитал объяснять все странности психическим нездоровьем соседа.


Андреас проснулся к вечеру – от необъяснимой тревоги. Он быстро сел на кровати и не сдержал крик – возле двери кто-то стоял. В первые секунды тенор подумал, что видит Жоэля – фигура была похожа. Но, присмотревшись, внезапно понял, что перед ним тот самый молодой человек со шрамами, облик которого напугал Андреаса два дня назад.

Человек ничего не говорил, и в то же время Андреасу казалось, что комната постепенно наполняется странными звуками. Звуки были объемными, гулкими, высокими и как будто "прозрачными". Громкость все нарастала, но это не мешало Андреасу все так же четко слышать шум машин где-то за окном, и глухие голоса-шаги за дверью.

Наконец нервы не выдержали:
- Кто вы?!
Фигура покачала головой и растаяла в воздухе.

Андреаса обуял ужас. Он бросился к двери и выскочил в коридор. Не зная куда бежать – направился к дежурной. За поворотом оказалось непривычно много людей – с напряженными мрачными лицами, они быстро пересекали коридор, иногда о чем-то тихо переговариваясь.

Андреас пошел вперед, дальше, в ту часть больницы, которую не посещал прежде... он шел на свет. В конце коридора открывалась дверь в комнату, показавшуюся Андреасу целиком белой. Никто не остановил его, и он вошел.

Комната была реанимационной. На кровати лежал человек с лицом, закрытым белой простыней, но руки с уродливыми шрамами остались видны. Андреас судорожно сдернул простыню и увидел лицо своего недавнего гостя. Вне всякого сомнения, он был мертв.

В следующую минуту Хиртрайтеру уже вкалывали успокаивающее и уводили прочь. Он еще пытался слабо сопротивляться – хотя смысла в том не видел. Разве что было немного страшно – опять в темную комнату, в одиночестве туда, куда являлся призрак... Но Андреас заснул еще прежде, чем его уложили на кровать.


...Друзья молчали. Жоэль был мрачен. Андреас искал слова, которые позволили бы ему – пациенту психиатрической клиники – рассказать о том, что с ним произошло так, чтобы Жоэль не промолчал, не побледнел и не ушел тороплив, как недавно ушла жена. Андреас бы дорого дал, чтобы не видеть ее глаза в ту минуту. Еще больше дал бы, чтобы не видеть такое выражение лица у Жоэля сегодня. Нет, рассказать прямо он не мог...

- Вчера вечером тут умер кто-то.
- Я знаю, – ответил Жоэль бесцветно.
- Откуда?..
Вместо ответа музыкант пожал плечами.
- Отчего он умер? Я его видел недавно. Когда ты ушел три дня назад, точно. Такие глаза. Он точно был самоубийцей. И кажется, довел-таки дело до конца.

- Пора выбираться отсюда, Андре, - не слушая его, проговорил Жоэль.
- В каком смысле – выбираться?..
- В прямом. Выписывать тебя не собираются. А ждать больше нельзя. Придется бежать.

Глаза Андреаса округлялись все шире.
- Погоди, погоди. Как это – бежать? И... зачем? То есть, я не скажу, что мне нравится здесь, но может быть, лучше...
- Нет выхода, - Жоэль закрыл лицо руками, - Если и есть слабая надежда, то только на тебя.
- Жоэль, - Андреас придвинулся к другу, пытаясь заглянуть ему в глаза. Он протянул руку, чтобы положить на плечо собеседника, но тот как-то неуловимо отпрянул и грустно покачал головой. Андреас вдруг вспомнил, как Жоэль отшатнулся, когда тенор пытался обнять его. Намеренно избегал прикосновений – всякий раз.
- Объясни мне, наконец. Что случилось с тобой... или... с нами?
- Потом, Андре. Клянусь, для этого еще будет время. Выслушай пока вот что. Дверь в гардеробную никогда не запирают. Личные шкафы персонала обычно закрывают на ключ, но всегда найдется двое или трое рассеянных, которые позабудут сделать это. Ты должен подобрать там одежду, спрятаться в чулан уборщицы и переодеться – в обычную гражданскую одежду. Затем ты спокойно, не привлекая ничьего внимания, пойдешь к лифтам и спустишься на первый этаж. Пойдешь вправо, и далее по коридорам – там легко заблудиться, хотя кое-где висят таблички "выход"... В общем, этим путем ты выйдешь во внутренний двор. Там стоят автомобили, курит персонал... Там ты спокойно ждешь момента, чтобы незаметно перелезть через решетку забора и, затерявшись в роще, бежишь изо всех сил прочь. Запомнил?
- Жоэль, ответь на один только вопрос – ЗАЧЕМ все это? – воскликнул Андреас, всплескивая руками.
- Если я скажу, что речь идет о жизни человека, которого ты... *любил*, этого будет достаточно?
- Любил? – внутри Андреаса что-то дернулось, тело повело... вспыхнувшая искра и частое сердцебиение. Клочок воспоминаний из прошлого – Андреас попытался ухватить его. Совсем рядом, еще чуть-чуть... но нет. Снова белесый густой туман.
"Так я любил... жену, наверное?", - успел подумать Андреас. А Жоэль уже уходил. Хиртрайтер даже не пытался окликнуть или остановить его – он привык.
"Или... я любил... ЕГО?". Искра воспоминаний сверкнула снова, на этот раз сильнее. Не слова, не картинки, не чувства – лишь намек на них. Смятение, изумление, стыд – потому что догадку свою Андреас считал верной и ничего не мог с этим поделать.

- Я должен увидеть жену. Пожалуйста. Пожалуйста!
Главврач разрешил визит в качестве исключения. Фрау Хиртрайтер пришла следующим утром – тихая, задумчивая. Ее глаза еще хранили следы недавних слез – чуть припухшие, чуть покрасневшие веки. Припудренные в спешке, некрасиво и заметно. На лице читалась тоска и обреченность.

- Расскажи мне, что случилось с Жоэлем, - попросил Андреас, беря ее за локти.
Жена улыбнулась так горько, что у Андреаса заныло сердце.
- Никто ведь не знает точно, - зашептала она. – Вы двое тогда там были. Никто не знает, что именно случилось. То ли взрыв, то ли волна какая-то. Воздействие полей, ультразвук, секретное оружие? Все разнесло. Тебе повезло больше. Ты здесь, ходишь, разговариваешь. Жоэль до сих пор не очнулся.
- Что значит, не очнулся? – пересохшими губами переспросил Андреас.
- До сих пор в реанимации, - продолжала шептать женщина, - Жизнь поддерживают искусственно. Родственники должны будут решать, стоит ли... Или... отключить приборы... Они не хотят.
Она не плакала, только стояла, закрыв глаза, и немного покачивалась.
- Что ты говоришь такое! – вскричал Андреас, прижимая руки к щекам. – Жоэль же меня здесь постоянно навещал. Он вчера был здесь!!!
- Андреас, Жоэль в больнице. Он не приходил в сознание.

- Нет, нет, ты что-то путаешь. Ты сама – моя галлюцинация!
Женщина разрыдалась. В комнату ворвались санитары и медсестра. Снова ненавистный укол – и мутная дымка вместо мыслей.
Андреас засыпает. "Я болен, я болен, я болен..."


- А... скажите... Тот парень... который умер... Ведь он тоже не приходил в сознание?
Психотерапевт качает головой.
- И он конечно... не ходил по коридорам здесь, да?
- Нет, Андреас. Не ходил.
- А... – из последних сил музыкант пытается сохранить присутствие духа, - А вот... старичок... который все время ходит по коридорам.
Психотерапевт молчит.

Андреас расспрашивал медсестер. И ту самую, вокруг которой, на глазах тенора, бегал старик. Она смотрела на Хиртрайтера странно – смесь любопытства, жалости и недоумения. После чего Андреас вернулся в свою палату, лег на кровать и больше с нее не поднимался.

"Значит, врач все же был прав... И мне действительно *хуже*... Да, стало хуже. И когда я рассказал о парне... И... Жоэль, Жоэль, за что?!.. Да, все что я сейчас вижу... Это одна большая галлюцинация и бред... И нет ничего... Да-да, "Матрица". Нет и меня. И моих чувств нет. Совсем нет. Кто-то видит их во сне... Оборвите сон, пожалуйста. Разбудите его...".

Приходил главврач, поглядел на пациента сверху вниз и назначил дополнительные таблетки. Психотерапевт самоустранился.


День сменился ночью, потом наоборот. "А может... ведь... ведь он не зря... *пришел* ко мне. Он хотел, чтобы я что-то сделал для него. Бедный, бедный мой друг. Или... Или это моя благоверная – ненастоящая, привиделась мне... А на самом деле... я не женат... или вообще... не люблю женщин". Здесь Андреас расхохотался, но резко замолк.

"Я касался ее, а его коснуться не смог. Зачем он приходил, зачем звал меня? Сегодня или завтра... Черт возьми, сегодня или завтра... Родственники могут согласиться на отключение приборов. Если это правда... наверно, он хотел попрощаться. Или... Чтобы я не позволил... А я не позволю. Нет!!!".

Андреас вскочил.
"Я сделаю то, о чем он говорил мне. Я болен. Мне можно".

Коридор был пуст. Андреас без приключений добрался до гардеробной и даже умудрился натянуть на себя джинсы и свитер из шкафчика, владелец которого забыл замкнуть его. Дальше было сложнее. Рядом с лифтами всегда кто-то был – и очень повезет, если этот "кто-то" окажется не из тех, кто работал непосредственно с Андреасом и помнит его в лицо.

- Ну, наконец, наконец собрался,- раздался над уход Андреаса знакомый шамкающий голос. Хиртрайтер, сидевший на полу, спиной к шкафам в попытке собраться с мыслями, вскочил. Он хотел закричать, но острая, как игла мысль – "закричишь – обнаружат – Жоэлю конец" – остановила его. Андреас лишь зажал руками рот и беспомощно таращился на своего... нет, не соседа, а всего лишь галлюцинацию.

- И что смотришь? – строго вопросил старичок.
- Вы – настоящий? – прошептал Андреас. Ответом ему был лишь противный дребезжащий хохот.
- Ишь ты! Ишь ты как мозги-то запудрили дохтора. Иди давай, иди-иди.
- Куда? – чуть не плача, спросил Андреас.
- Как куда? Как куда?! – заворчал старичок и повернувшись, направился прочь. Андреас в мгновение ока, сам не ожидая от себя подобной прыти, оказался возле него и попытался ухватить за плечо. Рука прошла сквозь тело, как сквозь воздух.

Если раньше Андреас еще мог на что-то надеяться или чего-то бояться, что сейчас осталось признать либо свою полную невменяемость, либо сверхъестественность происходящего. В последнем случае – довериться тому, что все эти люди... или призраки... пытаются ему внушить. В конце концов, помог же ему "Жоэль"(?) восстановить голос.
- Ну чего тебе? – сварливо произнес старик, - Ужель не знаешь, а? Тебе твой дружок верно объяснил. Через стояночку, и наружу, и пошел, пошел...
- Но мне говорят, что мой друг на самом деле лежит без сознания, - пролепетал Андреас.
- А то ж. А я по твоему, самолично притащился сюда?
- Нет, - произнес Андреас единственно верный ответ, - А где вы?
- Да здесь я, на пятом этаже я... Он же ждет, что ты его голосом вылечишь.
- Как? Голосом? – сил удивляться у Андреаса уже не осталось.
- Как-как. Как сразил, так и вылечишь.
- Я сразил?!..
- Да ты, сынок, совсем трудный. Я ж те говорил про голоса. Мы ж с тобой сейчас только потому и баем, что оба голоса выучили.
- Я забыл все это. Я потерял память. Я ничего не помню ни про какие голоса.

Старик покачал головой.
- От ты горе-то. Ну я-то голосам выучился, когда еще молодой был... у Шамана одного, это кличка у него такая. Как поставил он мне голос – чего только я не вытворял! Встретил как-то раз шестерых в переулке... а я с дамой. Уж я крикнул тогда – что они бежали, пятки обжегши... Правда, и дама меня потом видеть не хотела. Оно всегда так – Голос разум затмевает, так заместо человека можно крысу здоровенную увидеть или еще чего... Еще бы не побежишь. И лечился я Голосом. А все один хрен, старость надавила на горб, не сладишь... А то ведь совсем не болел. Голосом если овладел, так не простой ты уже человек, а сам шаманом становишься. А зря, зря вы трубы иерихонские изобретали... Оно от как вышло. Не к добру. Со Смертным Воплем шутки плохи.

Андреас снова сел. Воспоминания, воспоминания...
"Это звучит слишком угрожающе, чтобы быть правдой. Но лучше не пробовать".
"Остановиться на достигнутом? Если мы не изучим это, то не сможем двигаться дальше. Обязательная программа, если хочешь". "...Здесь написано - всю свою ярость, агрессию и безнадежность ты должен вложить в этот Вопль".
"Брось, Жоэль, какая во мне ярость? Какая безнадежность? У тебя это скорее получится, чем у меня".
"Я такие ноты взять не смогу. Андре, твой голос - уникальный инструмент. Еще недавно ты сам не подозревал о его *настоящей силе*. Овладев этими техниками, мы с тобой... станем, практически, сверх-людьми".
"Жоэль, по-моему, ты переоцениваешь значение этих упражнений. Если ты настаиваешь, я буду пробовать, но лучше бы нам на этом и закончить".

Андреас закричал тогда. Все самое темное зазвучало в этом крике – впервые за много лет поднявшиеся удушливой, густой темной массой с самого дня его души. От собственного голоса, усиленного динамиками, сабвуферами и прочим оборудованием студии, он цепенел и терял рассудок. Своим криком Андреас будто выпустил жутчайшего демона, заточенного под землей. Он прорвался сквозь тело Андреаса и вылетел на свет сквозь его глотку – и в окнах полопались стекла, и взорвались лампочки на потолке, и осыпались экраны компьютерных мониторов... Пластмасса пошла трещинами, лопнули струны на гитарах и скрипках, а Андреас уже не мог остановиться, пока не упал, как подкошенный, рядом с Жоэлем, из ушей которого лилась кровь...

- А теперь? – слабо прошептал Андреас, поднимая глаза на стоящего над ним... кем бы или чем бы он не был.
- А теперь ты давай. Того. Говорю же – голос твой покалечить мог, и вылечить может. И вне тела ты ходить научишься, если захочешь. Как приятель твой. Или я...
- Или тот парень?..
- Да, - старик махнул рукой, - Тот жить не хотел. Выкарабкался бы, если б желание было. А я-то да. Только навряд проснусь уже. Мне и так нравится. А старое тело... это ты сам понимаешь.
Старик закряхтел, захихикал и побрел к двери. Не дойдя до нее он исчез – растворился нигде, только смутный силуэт был несколько секунд еще виден... Андреас пошел к лифтам.


Он не оглядывался и даже не думал о том, как выглядит и кто смотрит на него. Не много найдется более мирных, более незаметных и добропорядочных внешне людей, чем Андреас. Полный человечек с аккуратной бородкой спокойно вышел из здания больницы, постоял во дворике, порылся в карманах. Потом огляделся, подскочил к решетчатой ограде, неуклюже перебрался через нее и скрылся в тени прилегающего к клинике парка.


Он знал, что должен делать ровно до того момента, как оказался на свободе. Теперь же... домой? К жене... где его в первую очередь будут искать, и не факт, что из благих побуждений его бедная супруга не выдаст его... Нет, сразу к Жоэлю. Знать бы, куда именно.

Андреас позвонил в дверь, постоял, позвонил еще. Спустя минуту на пороге появилась Фрида, жена Фредериксена. Не накрашенная, в старом, едва запахнутом халате, в стоптанных домашних туфлях... Она не ответила на приветствие – только подняла на Андреаса холодные глаза, устремленные куда-то вверх... Потом выражение глаз изменилось - в них читался вопрос.

- Я должен увидеть Жоэля, - мягко произнес тенор, - Где... где он сейчас?
- Уходи, – не меняя выражения лица, ответила женщина.
- Я... я имею право видеть его.
- Какое право. Я его жена. А не ты. Как бы ты не хотел этого. – Фрида скривилась в боли и отвращении.
- Вы... на что вы... – опешил Андреас.
- Как ты смеешь. Приходить в дом семьи, которую ты разрушил. Жоэля больше нет. И этому виной тоже ты. Уходи. Уходи, уходи, УХОДИ!

Андреас выскочил на улицу, пошатнулся, опустился на прилегающий к дому газон. Жоэль, наверно, не без удовольствия каждую неделю подстригал его... Теперь он зарос жухлой, высохшей на солнце травой. И Жоэля... *больше нет*... Не может быть. Невозможно. Неправда. Нельзя допустить.

Андреас вернулся и снова стал жать кнопку звонка.
- Вы ненавидите меня. Наверно, у вас есть для этого причина. Но я... я ничего не помню. После той аварии я потерял память. Я лечился в клинике, но это не помогло. И я не знаю, что произошло, клянусь вам! Но я люблю Жоэля, видит Бог, люблю. Если вы намекаете на то, что эта любовь была чем-то... – Андреас запнулся – Противоестественным... То я не помню этого, и не смогу отрицать... Хотя мне сейчас сложно представить, как... Но, - тут голос его приобрел твердость, - Я должен, ДОЛЖЕН, поймите, увидеть его. Он... сам бы хотел этого.

...Распечатки из интернета, ксерокопии старых книг, аудиозаписи людей, владеющих техникой Голосов... Все материалы по которым они занимались с Жоэлем, пропали – разлетелись из окон, погибли под ботинками спасателей, были выметены уборщицей и сожжены... "Сначала учись созидать, а потом уже – разрушать" – подумал Андреас.

В палату он вошел следом за Фридой. Жоэль лежал на кровати – лицо пересекали белые трубки, подведенные к носу. Кожа его была неестественно-серой, губы приоткрыты. Склянки с прозрачными и цветными жидкостями стояли на подставке в отдалении. Монотонно пикали приборы, отмечая каждый удар ослабевшего сердца. Мигали лампочки на стерильно-белых, блестящих панелях.

Андреас сел на стул подле кровати – положил свою мягкую ладонь на крепкую, мужественную руку Жоэля. Фрида ушла без слов.

Хиртрайтер не помнил того, что знал когда-то о таинственных Голосах и мог надеяться, разве что, на память тела. Жоэль просил его прийти – значит, он считал, что Андреас в силах помочь. Возможно, надо просто петь, не горлом, но всей своей сущностью, всем телом. Каждый день приходить сюда, и петь, вкладывая в звук все самое лучшее, что есть в душе – до тех пор, пока однажды ресницы Жоэля не дрогнут, и глаза не откроются.


= the end
Eramaajarvi (Anna-jarvi), июнь 2008.

@темы: ANGST, AU, PG, Helium Vola

---

[Рёсхен.]

1. Фандом - ВСЕ
2. Пейринг - нет
3. Рейтинг - нулевой
4. Жанр - фотожаба
5. Комментарий - Это возвращаясь к разговору о Тило с лопатой и остальных) Давно сделала, только сейчас техника позволила. И так, разнообразные немцы со стройинвентарём и Драу с топором))))*ну не могу я без Драу!* Пардон за раммштайн, он просто попался в коллецкцию))))))
6. Предупреждение -
7. Дисклеймер - фотки в обработке

...а вот и они...

@темы: HUMOR, все, кто только можно, арт, укроп

---

Кто сашеньку обидел???

[Dexie Morgan]

1. Фандом - Deine Lakaien
2. Пейринг - нет
3. Рейтинг - нулевой
4. Жанр - фотожаба
5. Комментарий -
6. Предупреждение -
7. Дисклеймер - фотки в обработке

Предлагаю предлагать варианты))) Фото - находка [L][wasted_years][/L]
wastedyears.diary.ru/p43139497.htm
моя версия:

@темы: флэшмоб, HUMOR, арт, укроп, Deine Lakaien

---

Укроп или наши в городе!

[Katarina Dix]

не моё:

ригиться лень, поэтому выложу фотке сюда, кто-нють, оформите их по-человечески, или удалите.

вот так мы сегодня сходили на демонстрацию:

@настроение: фотошопно-маразматическое

@темы: укроп, оффтоп

---

=))) Опять про странных греков)))

[Dexie Morgan]

1. Фандом - Seelenzorn/Отто Дикс
2. Пейринг - ?))
3. Рейтинг - ))
4. Жанр - гиф, фотожаба
5. Комментарий -
6. Предупреждение -
7. Дисклеймер - фотки в обработке

маленький подарочек, кому - указано в картинке)
*ребят, картинка много довольно-таки весит, так што я предупредилЪ*
s43.radikal.ru/i102/1011/ed/590f8d84d9d1.gif

@настроение: сонное, но радостное)

@темы: HUMOR, CROSSOVER, арт, Seelenzorn, Отто Дикс

---

[Achenne]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Только не драться!!!

[Dexie Morgan]

1. Фандом - Skorbut
2. Пейринг - узнаете, когда под море загляните *не бойтесь, читать ниче не придется%))*
3. Рейтинг - Да там все вполне даже невинно))
4. Жанр - фотожабный стёб
5. Комментарий - "АхЪ, свадьба-свадьба-свадьба.."=) Благодарность: Драу, т.к. сперва собиралась Даню просто в форме нарисовать, осуществить его задумку. Но когда открыла фоты в фотошопе, меня осенило:Р *опять же, идея со свадьбами Драу принадлежит))*
6. Предупреждение - переодевашки
7. Дисклеймер - всё лишь фотошоп.

запись создана: 07.04.2008 в 12:34

@настроение: скажем грусти-тоске НЕТ! *бегаИт с лозунгом* А вот витаминам и фруктам - ДААА!!!

@темы: FLUFF, HUMOR, ROMANCE, переодевашки, арт, Skorbut

---

Чья трава? О_о

[Katarina Dix]

1. Фандом - Seelenzorn/Deine Lakaien/Helium Vola/Otto Dix
2. Пейринг - Драу/Тони, а с остальными непонятно
3. Рейтинг - ну это ж раммашки))
4. Жанр - раММашечный стеб)
5. Комментарий - видео «Ivan song» съело мой мозх…
6. Предупреждение - Знаю, раммашки, но мне показалось смешным
7. Дисклеймер - всё неправда.



Чья трава? О_о

Голубое безоблачное небо, такое же яркое и глубокое, как и его глаза. Сильно светит солнце, ослепляет. Он жмурится, прикрывает лицо белыми ладонями, которые даже на жаре остаются холодными, словно эскимо. Летний ветерок ласкает кожу, заигрывает с выбившимися прядями. Он сидит на траве. Внезапно поднимает голову и смотрит вдаль. Из леса выходит высокий мужчина и подходит к нему, садится рядом.
- Не понимаю, Драу, зачем ты притащил меня сюда в такую жару, - говорит он и вытирает тыльной стороной ладони пот с лица. Драу ехидно улыбается и скользит взглядом по стройной фигуре мужчины.
- А не надо было надевать виниловые штаны. Здесь, на природе, рядом с березками ты сможешь лучше проникнуться русским духом. Ведь Россия, это не только матрешки и ватрушки, - загадочно проговорил Драу, нависая над Тони. Тот медленно лег на спину, уперевшись локтями, и заглянул в яркие голубые глаза, слегка прищуренные от солнца.
-Да, я знаю. Есть еще медведи.
- Да, но они здесь не водятся, - улыбнулся Драу и тихо добавил себе под нос, - зато здесь есть один Мишка, который не в силах себя сдерживать. Проскользив взглядом по телу, затянутому в винил, он медленно поднял руку и прикоснулся пальцами к молнии на жилетке. Тони резко приподнялся. Драу даже отстранился, почувствовав обжигающее дыхание на своей щеке.
- Ты, кажется, что-то говорил о русской песне. Споешь мне? – спросил Тони, глубоко заглядывая в глаза и кладя горячую потную ладонь на плечо Драу. Тот ничего не ответил, а только кивнул и запел.
Ой цветет калина, в поле у ручья.
Грека из Дармштада, заприметил я.
Грека заприметил, на свою беду.
Не могу открыться, слов я не найду.

Он живет не знает, ничего о том.
Что один мужчина, думает о нем.
У ручья с калиной, облетает цвет.
А любовь мужчины, не проходит нет.

А любовь мужчины, с каждым днем сильней.
Как же так решиться, рассказать о ней.
Я сейчас посмею, волю дать рукам. Белая прохладная ладошка мягко опустилась на виниловое бедро и поползла вверх.
Милый мой хороший, догадайся сам.
Милый мой хороший, догад…но допеть Драу не смог, так как Тони резко стиснул его в крепких объятиях и повалил на траву. Тот только пискнуть и успел.
Приблизительно в это же самое время в лесу.
- Жоэль, я устал. Давай вернемся обратно, - проговорил недовольным голосом Андреас. Он сидел на пеньке и вытирал пухлыми ладошками пот с покрасневшего от жары лица. Нечаянно задел очки, и они упали, тут же скрывшись в густой траве. Хитрайтер недовольно поморщился, опустился на корточки и стал шарить руками по земле. Жоэль стоял напротив, высоко подняв голову вверх, и к чему-то внимательно прислушивался. В руках у него был маленький черный диктофончик. Золотые вьющиеся локоны сверкали на солнце, голубые глаза заинтересованно смотрели вдаль. На какое-то мгновение Андреас залюбовался красивым высоким согруппником, напоминающим сейчас статного и сильного бога леса, покровителя всех животных и растений, но потом опомнился и продолжил искать очки.
- Как думаешь? Нам лучше подойдет соловей или зяблик? А может, запишем дятлов? – вдохновленно проговорил златовласый тенор и взглянул на своего согруппника. Увидев со спины ползающего по земле Хитрайтера, слегка удивленно приподнял брови и растянулся в улыбке.
-Э..э Что-то случилось, Андреас? Тот резко развернулся, встал и принялся отряхиваться. Одернул светлую рубашку и поправил очки.
-Нет. Все нормально.
- Ну и хорошо. Тогда слушай. Я думаю, что к главной концепции нового альбома Хелюм Вола как нельзя лучше подойдет и журчание ручья. Здесь был где-то неподалеку. Я записал так же и шелест листвы на ветру. Хотя, думаю, что он гораздо лучше сочетается с баритоном, а не с тенором.
-Да, с баритоном? – как-то тихо и неуверенно проговорил Андреас, опуская глаза и еще больше заливаясь красной краской и потея. Жоэль слегка недовольно нахмурился, но тут же снова к чему-то прислушался.
-Подожди, кажется, я слышу тенор. Хм, контр-тенор. Пошли посмотрим, что там за птица, - и оба двинулись к выходу из леса.
А в это время в самой чаще леса.
- Алекс, не отставай, мы почти пришли.
-Эрни, я устал, мне жарко и хочется пить. И зачем я только согласился пойти с тобой в этот лес. Александр Вельянов медленно шел за Хорном, то и дело задевая подолами плаща ветки кустарников и спотыкаясь о камни. Он нервно шарахался от каждого дерева, резко отдергивал плащ и постоянно приседал, чтобы не зацепиться высокой прической за ветки деревьев. Но шли по чаще леса, поэтому в прическу к Саше уже попали мелкие ветки и листья. Он пытался их выпутать прямо на ходу, но только сильнее растрепал свою прическу и теперь сильно злился и шипел себе под нос, бросая резкие пронзающие взгляды на движущуюся впереди спину Эрнста. Внезапно клавишник остановился и к чему-то прислушался. Вельянов не упустил возможности и принялся отряхивать свой плащ и поправлять прическу, сейчас чем-то напоминающую птичье гнездо.
- Кажется, я слышу впереди какие-то звуки. Предлагаю ускориться и посмотреть, что там такое. Вельянов хотел было возразить Хорну, но тут его отвлекла одна маленькая птичка, принявшая роскошную прическу за свое гнездо и пытающаяся теперь удобно в нем устроится. Саша нервно замахал руками, затряс головой и затопал ногами. Но птичка оказалась очень настырной и не хотела покидать уютное гнездышко. Тогда Вельянов громко заорал и побежал за Эрнстом.
-Эрниии, помогиии…. Он налетел на согруппника, и они вдвоем рухнули на землю и выкатились из леса на полянку.
- Алекс, осторожней, - ответил Хорн, вставая и отряхиваясь. Затем он загадочно улыбнулся, оглядываясь вокруг.
- Кстати, Алекс, мы пришли. Это и есть то самое волшебное место, которое я хотел тебе показать.
- Эрни, но мы похоже здесь не одни, - прошептал ему на ухо Вельянов, показывая пальцем в сторону.
- А ну ка вставайте немедленно. Вы же мне всю траву помнете, - закричал Хорн, подбегая к лежащим Драу и Тоньке. Те тут же отлепились друг от друга и резко подскочили, сильно краснея и натягивая одежду. Алекс растянулся в улыбке, наблюдая, как Тони впопыхах никак не мог справиться с молнией на жилетке, а Драу застегнуть рубашку.
- Что вы тут делаете? – грозно спросил Хорн.
- Хе, Эрни, я думаю и так все понятно, - хитро, по-кошачьи улыбнулся Александр, не отрывая своих черных глаз от растерявшихся Драу и Тони.
- Эээ, я имел в виду, что это моя поляна и моя трава. Я уже двадцать лет сюда прихожу перед написанием нового альбома, а вы ее чуть не помяли. Как вам не стыдно, - Эрнст присел на корточки и провел ладонями по траве. – Это же настоящее сокровище.
Драу, Тони и даже Сашик с удивлением смотрели сверху вниз на композитора и пытались понять, что же такого особенного в этой траве. Тут из леса вышел Жоэль и еле перебирающий ногами Андреас. Увидев Вельянова, он тут же опустил голову и покраснел.
- Хм, баритон вижу. А где же контр-тенор? - проговорил Жоэль, приближаясь к столпившейся четверке. Алекс тоже зыркнул на Хитрайтера и улыбнулся, кивая в сторону Драу и Тони.
- Это я контр-тенор. И что же вы все тут делаете? – недовольно проговорил, наконец, застегнувшийся Драу и обвел пристальным взглядом всех вновь прибывших.
Но ответить никто не успел, так как внезапно раздался треск веток в лесу, и все обернулись.
- Медведь, - прошептал себе под нос Тони.
Но из леса вышел гитарист Зиленцорн Кай. Увидев три пары удивленных направленных на него глаз, он сначала немного испугался, но потом перевел взгляд на Тони, стоящего в расстегнутых брюках, на Драу, в неправильно, наспех застегнутой рубашке, на растрепавшуюся прическу Вельянова, на сильно смущенного и покрасневшего Хитрайтера, на сидящего перед Жоэлем на коленях Эрнста и сказал.
- У вас тут групповой секс? Все шестеро переглянулись. Драу посмотрел на Тони, Тони на Драу, Хитрайтер на Вельянова, Вельянов на него. Блондины тоже встретились взглядами. И все тут вдруг поняли, что полянка-то большая, а травка мягкая. Да и солнышко уже скоро садится.

@музыка: песенко про Ивана))

@настроение: гон))

@темы: HUMOR, CROSSOVER, отто дикс, укроп, Deine Lakaien, Helium Vola, Seelenzorn, G

---

Neue Kleider

[Dexie Morgan]

1. Фандом - Das Ich
2. Пейринг - нету как такового
3. Рейтинг - R-13, наверно
4. Жанр - Сонгфик на "Des Satans neue Kleider"
5. Комментарий - Сама не знаю, что выродилось... начало рождаться пару дней назад, правда - с конца. А сегодня написалось начало... И еще, автор знает, что она истерично пишет, потому и тех, кто решит почитать, предупреждает: осторожно, истерично написано.
6. Предупреждение -
7. Дисклеймер - всё неправда.


Neue Kleider

Холодный свет. Растекается бликами по металлу. Четыре обитые металлическими листами стены – пол - потолок. Я сижу под одной единственной лампой дневного освещения, вмонтированной в потолок, на одном единственном металлическом табурете, чьи ножки приварены к полу. А вот к полу ли? Может, это стена? И лампа вмонтирована в стену напротив? Как узнать? Как понять, где я?... Что – я? Никак. Есть лишь куб. Только он имеет значение. Он – мир. Я – часть его, важная часть: стержень в аккумуляторе.
Я жду. В комнате без окон и без выхода. Но с входом. Я знаю, кто-то придет. Я чувствую, как секунды становятся минутами, минуты часами, а часы – днями. Ты придешь. Я не верю, я – знаю. Маленькая девочка с глазами из свинца.
Ты приходила ко мне, когда я только… что? Родился? Появился на свет? Был создан? Когда я… начался. Я сидел на этом же стуле под этой же лампой, а ты стояла напротив, в белом платье и с букетом белой сирени в руках. Белый… меня устраивает белый. Белый – это цвет блика на металле, это цвет блика в твоих глазах. Ты смотрела на меня, а я на тебя. Ты ни разу не произнесла ни слова – только смотрела. От твоего взгляда я чувствовал, что температура в моем теле повышается. Я знал, что во мне нарушались какие-то процессы: мой мозг фиксировал химические реакции, которых не должно было быть при тех условиях окружающей среды, которые показывали датчики. Система охлаждения едва справлялась. А ты – смотрела на меня и не уходила. И тогда – я не выдержал, закрыл глаза. И ты ушла. Растворилась в лучах искусственного осветителя, пробивающихся сквозь мои закрытые веки.
А ведь я так и сижу с тех пор с закрытыми глазами. Я жду тебя. А ты не приходишь. Я хочу увидеть тебя. Я хочу увидеть твое белое платье, цветы и блики металла в твоих слишком взрослых для маленькой девочки глазах. Я вижу стены куба, я вижу лампу, даже сквозь закрытые веки, но я не вижу тебя. Но разве можно видеть с закрытыми глазами? Нет. Значит, изображение комнаты просто отпечаталось в моей памяти за долгие часы-дни-столетия моей – жизни? - здесь. А твое изображение – нет. Пытаюсь вызвать его в памяти, восстановить из КЭШа, и вставить в изображение комнаты. Не выходит. Система выдает ошибку. Следующий шаг алгоритма? - Что делать? Ввод данных, анализ, результат: «Открыть глаза». Логическая цепочка проста – если я не видел, как ты уходила, значит ты все еще здесь… рядом со мной.
Выполнение операции. Непростительно долго…
Глаза открыты.
Белое платье девственницы.
Процессы неподконтрольны. Ошибка. Ошибка. Ошибка. Обращение к серверу невозможно.
Почему ТЫ в нем? Изломанный человечек. Неправильный, гротескно-искореженный, как избитый пулями каменный идол.
Где она?
Что есть ты?
Худой, резные мускулы играют под кожей. Ты - четкий, до безумия, контур тени в дожде… или – в раскаленном дрожащем от пламени воздухе? Делаешь шаг. Твои мышцы слегка напрягаются. Белая ткань мягкая, слишком нежная, трещит по швам на твоей груди. Твое карминно-красное тело вырывается из белизны платья, как рана из кожи. И белый отступает, тает, словно снег и сползает вниз, по твоему змеино-гибкому телу. Пышная белая юбка гниет у твоих ног, превращаясь в мутную грязь ржавчины. Гниль распространяется дальше, растекается вирусом по микросхеме пола, по стенам. И чернеет, умирая.
Веки обожжены твоей темнотой, изломаны от злых укусов кислоты-света. Удар. Ощущение падения. Странный звук рвущихся проводов и сминаемых металлических листов пола. Ржавчина вплавляется в тело, вкручиваясь болтами в виски и в губы. Твой поцелуй. Забирает остатки воздуха из моих вентиляционных камер. Я слышу, как внутри лопасти вентилятора меняют направление. Они гонят воздух прочь из меня, создавая вакуум. Внутренности переворачиваются. Я знаю, так трещат мышечные связки и так звенит леска нервов. Мое сердце все сильнее сжимается этой жесткой сеткой совершенных проводников. Втянутая до предела диафрагма рождает странный скрип, так схожий со скрипом поршня в двигателе. Это то, что называется – музыка?
Твои губы жесткие и мятые, как искореженные листы железа подо мной. Слишком холодные. Твой рот – маленькая дырочка в корпусе шаттла, через которую, ломая и уродуя, меня вытягивает в спокойную мертвость открытого космоса. Прочь из этого гниющего ржавчиной мира! Воздуха нет. Удивленно хлопаю глазами. Медленно, будто кто-то прокручивает пленку покадрово. Все медленнее… медленнее…
Секунда – воздух, кажущийся сейчас обогащенным кислородом, врывается в то, что было моими губами. Секунда – это слишком много - без тебя.
И вот - горячая упругость во рту. Безумно пульсирующая. Яростная, как вопль сигнализации во время воздушного налета. Ощущаю губами странную поверхность, слишком раскаленную, чтобы быть пластиком, слишком мягкую, чтобы быть металлом. Глубже. В глотку. Резко. Безусловно. Еще и еще. И вот - липкая ртуть катится комьями по глотке, заполняя меня. Соленая-металлическая. Меня рвет изнутри. И тут же рваные раны стягиваются тонкой ржавой корочкой. Эти гвозди застревают в проводах нервов, освобождая контакт. Взрыв. Каждая кристаллическая решетка клеток мира разрушается, ржавея. Как заржавели свинцовые гвозди моих-твоих радужек. Как поржавело твое белое платье от моей крови. Ржавчина разъедает меня изнутри. Выплескивается изо рта. Ты брезгливо отступаешь в сторону, не сводя с меня холодных, но уже мутных глаз. Вытираешь мою ржавчину со своей плоти. Брезгливо? И – улыбаешься. Улыбка – контрольный выстрел. Лампа дневного освещения вспыхивает и гаснет.

Ты знаешь, у тебя завтра будет новое платье…белое-белое…
Ты знаешь, у меня не будет ничего.

@музыка: Das Ich, Skorbut

@настроение: автор тупит, как всегда.

@темы: SONGFIC, POV, R, Das Ich

---

[Katarina Dix]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

[Achenne]

Статья о РПС
(что-то типа мастер-класса)

Говоря о РПС, следует начать с одного важного момента. РПС - это такой же литературный жанр, как любой другой, и означает это то, что ваши "жертвы", попадая в текст, становятся прежде всего персонажами. Персонажами с определенным характером.
А ловушка РПС - в том, что вы не можете взять эти характеры совсем "с потолка", но и нет, как в случае с Гарри Поттером (ВК, Наруто и тд), заданного автором шаблона. Следовательно, придется поработать. Самостоятельно.
Прежде чем писать РПС-фик, исследуйте матчасть. И желательно не только и не столько сценический имидж - он тоже пригодится, но на сцене люди *играют* кого-то, а мы ведь хотим максимально приблизиться к реалу, а не к выдумкам, так? Очень полезны бэкстейж-фотки, анализ интервью, биографии, здесь важно все - манера держаться, одеваться, любимые позы и словечки. Желательно, в случаях когда ваша «жертва» не рисуется, не позирует на камеру и не старается создать имидж. Для РПС-слэшера гораздо ценнее, как ни парадоксально, не информация о том, на ком женат и кто у вашего объекта в любовниках/цах, а тысяча и одна мелочь, вроде любимого блюда, школьных оценок, отношений с семьей и наличия кошки. Все это вместе и даст вам максимально приближенный к оригиналу характер – только не почивайте на лаврах, создав фэнон, нет предела совершенству и приближению к «объекту»… при том, что на 100 процентов вы не «попадете» никогда, даже если будете писать о самом себе.
Кстати, не думайте, что «страдаете фигней» - научно называется это все «биографическим методом в психологии», и если верить многим серьезным ученым, именно такой способ исследования личности без контакта с оной имеет наибольшее право на жизнь.
Не забывайте о бэкграунде - из какой семьи ваш объект, есть ли братья-сестры, место и время рождения и взросления. Все эти детали будут влиять на характер и манеру поведения вашего героя. Человек из рабоче-крестьянской семьи будет думать и выражать мысли иначе, чем выходец из интеллигентной среды. Конечно, этот "пролетарий" может *подражать* интеллигентам, но это должно чувствоваться.
Учитывайте национальный менталитет и возраст героя. Европейцы не бухают на лавочках пиво, и не зажимаются в подъездах. Не надо русЕфЕцировать героев – лучше почитайте матчасть о стране и менталитете жителей. Так же это касается характеров. Каким бы ни был эмоциональным на сцене (предположим, Штефан Акерманн), он все-таки немец, со всеми национально-немецкими чертами характера, поэтому не надо превращать его в темпераментного итаьянца...да, а еще ему 37 лет, так что и пубертатного подростка-эмокида из него тоже делать не надо.
Представляйте людей в реальных жизненных ситуациях. Безумную любовь или атаку инопланетян добавите потом - это следующая ступень. Начните с банального. Утром проснуться, пойти на репетицию, завтрак, пробки на дорогах... И это вовсе не скучно, это жизнь, каждый находится в подобных ситуациях большую часть жизни. И именно в них мы все "такие как есть".
Кстати, о великой любви. Вам все же придется обосновывать даже гетеро-любовь, а уж слэш... Обосновать, впрочем, можно, тем паче пишем мы не о трактористах из колхоза Путь Ильича, а о богеме, музыкантах. В их среде гомо-связи (тем более, в либеральной Европе) не такая уж редкость... Но вы всерьез верите, что тридцатилетний мужик будет рыдать на плече другого и вопрошать "Ты меня любишь?" Меня например от подобного выносит двуручным дисбилифом. Желаете ангста в тексте - придумайте героям реальный повод пострадать. Как насчет атаки инопланетян-убийц? )))
Кстати и без инопланетян можно создать психологическое напряжение. Кризис среднего возраста, проблемы "правильности" прожитой жизни... Да, наши "взрослые серьезные люди" могут чего-нибудь эдакое вычудить, но вам придется долго подводить и обосновывать почему это вдруг спокойный благополучный бюргер покрасил волосы в зеленый и ушел в панки...
Типичная претензия к слэшерам и РПСлэшерам в частности - замаскированный мерисьюизм ака "дефачки с членами" (учитывая половую принадлежность большинства слэшеров). Начинается это как правило с описания внешности - вот именно поэтому меня лично раздражают "тонкозвонкие вьюноши" - в подобных текстах спокойно можно заменить имена и местоимения на женский род, смысл не изменится. Почитайте гендерологию. Мужчина - совершенно необязательно "могуч дремуч и вонюч", но даже мягкий и слабохарактерный мужчина будет отличаться от женщины. Просто - отличаться по своим реакциям. Например, я долго ржу с текстов, где мужчины чересчур озабоченны своей внешностью, то и дело спрашивают любовника "красив ли я". Или по часу выбирают что надеть на свидание. Обычный мужчина скорее все же просто примет душ, побреется, и наденет что-то чистое. В лучшем случае повяжет галстук.
А еще скорее будет ревновать не к более *красивому*, а более успешному сопернику. Бруно не сочтет своим достойным соперником Йенса (или Сасси), и не станет особо ревновать к ним Тони, а вот Вельянов "меряться"...кхм… голосами с Хиртрайтером вполне даже может.
Не стоит и заставлять своих героев допрашивать друг друга по поводу искренности и глубины чувств, выяснять на 40 страницах отношения. Мужчин это зачастую бесит в женщинах даже, мужское мышление конкретно и предметно когда дело касается отношений, с какой бы радости им переносить нелюбимые ими "женские штучки" в отношения между собой?
Скажу крамольную мысль, в хорошем слэше должно быть меньше всего... Слэша. В идеале, вы пишете просто рассказ о людях, даже в ПВП сексу желательно быть лишь, выражаясь термином из гештальт-психологии, фоном, а не фигурой. И для взрослых мужиков сам факт секса не такое уж и событие. Событием действительно может стать первый гомосексуальный опыт… но не надо разжевывать на сто страниц ангстЪ про «йа теперь пидар» (пардон за мой французский).
Не идеализируйте и не делайте из персонажей злодеев. Даже в сказках герои не всегда идеально белы и пушисты (или черны и ужасны), а где вы видели реальных людей «абсолютно хороших» или «абсолютно плохих»? Старайтесь не придавать гротескных черт – хотя это иногда может быть приемом, например в стебе, или в коротком тексте, где нужно *выставить* определенную реакцию героя. Только если соберетесь писать стеб – ради всего святого избегайте тем алкоголя, а так же русефекации…ибо надоело. Правда.
В принципе, советов еще можно давать много и по самым разным вопросам. Я не касалась стиля, композиции, POV, и многого другого, возможно – в другой раз (или кто-нибудь еще подключится)))
Но главное, что я хочу сказать: чувствуйте. Чувствуйте и *вникайте* в риал-персонов, да, они неизбежно станут _вашими_ персонажами, но все же чтобы не превратились в абстрактных Any Guys – прочувствуйте «оригиналов», попытайтесь влезть в их шкурку – не подогнать под себя, а именно влезть со всем *их*, а не вашим бэкграундом. Возможно, это сложно. Или не очень. Кому как. Но вы ведь сами решили писать РПС.

@темы: теория, полезное

---

Hehe

[Der_Ketzer]

1. Фандом - Seelenzorn/Otto Dix
2. Пейринг - Toni/Draw
3. Рейтинг - hehe
4. Жанр - drabble
5. Комментарий - fuck my English
6. Предупреждение - инглиш
7. Дисклеймер - всё неправда.


Hehe

Near at midnight Lotar felt thirsty. It was their third day at Petersburg so he had time enough to learn the shortest route to the bar. Strolling by the Toni’s apartment he heard a couple of voices – Toni’s, confused and protesting, and Draw’ s one, pleading but urgent.
- I... I can’t do this...
- Toni, please, don’t say no! I was dreaming of this since I’ve heard your voice...
- May be Lotar...
- No, oh, no. I want to do this with you, only with you...
- But why me? Draw, I’m not the best in this...
- My god, you’re the greatest! I’ll do everything just to...
- But I’ve never done this before... with you...
- Don’t worry I’ve got some experience, don’t hurry...
Curious Lotar peeped in keyhole... - agitated Draw gesticulated furiously trying to persuade embarrassed Toni to sing in duet. (147 words)

@музыка: Laibach

@настроение: hehe

@темы: HUMOR, CROSSOVER, PG, Seelenzorn, Отто Дикс

---

Кошмар Йенса

[Katarina Dix]

1. Фандом - Seelenzorn, Spunge Bob
2. Пейринг - Тони/Боб
3. Рейтинг - Не знаю, но секс есть
4. Жанр - Юмор, стеб, кошмар, ПВП
5. Комментарий - эммм...ммм
a comment: Dear Seelenzorn. If you read this with the help of some auto-translater, so don't think please, that we want to harm you somehow. It is just a fanfic. We love you. Kisses )))))
6. Предупреждение - губка боб!
7. Дисклеймер - всё неправда, это вообще шЫза!



Кошмар Йенса

Закончив физические упражнения и порядком подустав, Тони направился в душ. Резко стянул с себя мокрую футболку, спортивные штаны, плавки, встал под теплые струи воды. Расслабление и блаженство стремительными потоками потекли по всему телу, прозрачные капли заблестели на смуглой коже. Тони зажмурился от удовольствия, провел ладонями по волосам, по шее, подставил лицо теплым струям и стал ловить их губами. Медленно протянул руки к полочке и взял губку, выдавил голубой прозрачный гель, несколько раз с силой сжал до образования густой белой пены. Плавными меlленными движениями провел по шее, ключицам, груди, спустился на упругий живот. И в этот момент внезапно послышались откуда-то снизу непонятные приглушенные стоны.
-О, да ...да, Тони, вот так, медленно и нежно…ниже..ниже…еще ниже…
Герр Антогалидис резко распахнул глаза и посмотрел вниз. В ладони он уже сжимал, не мыльную губку, а известного мультяшного героя в квадратных штанах. Тот похотливо улыбался и тянул свои наглые ручонки к члену Тони.
- О черт! – Тони резко бросил Губку Боба на мокрый пол и отскочил в сторону. Тот медленно поднялся на своих тонких ножках и оказался уже ростом с Тони.
- Можно было и поласковей,- недовольно проговорил он, стянул с плеч подтяжки и стал расстегивать свои квадратные штаны.
- Ты что тут делаешь, я тебя спрашиваю? – рявкнул Тони, с ужасом наблюдая, как его незваный гость медленно освобождается от одежды.
- Спокойно, Тони. Вот увидишь, тебе понравится. Я мягкий и влажный, но в тоже время упругий и приятно пахну теперь твоим гелем. Ты с легкостью в меня войдешь, - развратно улыбнулся Губка Боб, поворачиваясь к Тони спиной и слегка нагибаясь. Тот удивленно проскользил взглядом по ярко-желтой спине, прикоснулся к упругому телу, слегка надавил, под пальцами выступила мыльная вода.
- Эээ…знаешь. Может, ты и приятный на ощупь, но твоя квадратная задница меня совсем не возбуждает. Не успел Тони и пискнуть, как Губка Боб резко развернулся, вцепился в литые плечи герра Антогалидиса, развернул к себе спиной и тут же резко втиснулся.
- Ах так, значит. А как тебе это? – прошипел Губка в самое ухо Тони, обхватывая того поперек талии и с силой прижимая к себе. Теплая мыльная вода тут же выступила из упругого мягкого тела и тонкими струйками потекла по спине, животу и бедрам Тони.
- О, черт! У тебя и член квадратный, что ли? – прорычал Тони, упираясь в твердую кафельную стену ладонями, чтобы не упасть.
- Хе, вот такой я единственный и неповторимый, - проговорил Губка, не переставая совершать резкие движения и поглаживать рельефную мыльную грудь Тони. Тот прикрыл глаза, мягкое влажное тело ритмично двигалось за спиной, теплая вода ласкала кожу. Было странно ощущать в себе не упругую горячую плоть, а нечто слишком мягкое и квадратное, но Тони постепенно почувствовал все более сильное расслабление внутри, а когда похотливые ручонки все же добрались до его члена, откинул голову назад и шумно задышал.
- Здесь слишком влажно, может, в кровать переберемся? – сказал Тони.
- Нет, я сверху, значит, я решаю, где мы будем трахаться. Останемся здесь, так как душевая – это мои владения, мои покои, - ответил Губка и еще сильнее прижался к крепкому телу Тони.
Спустя некоторое время оба довольные лежали на полу. Тони растянулся на животе своего любовника, как на надувном матрасе и поглаживал мягкие упругие квадратные бока.
- А зачем ты это сделал, Губка Боб?
- Месть Тони, месть. Он изменил мне с русскими матрешками.
«Хм, матрешками. Так их, вроде, из дерева делают?»

Пи.эс. А слабо написать гет Йенс/русские матрешки?

@музыка: Seelenzorn

@настроение: в ожидании концерта))

@темы: HUMOR, CROSSOVER, NC-17, укроп, AU, Seelenzorn

---

"(Don`t) Let me freeze..."

[Dexie Morgan]

1. Фандом - Skorbut
2. Пейринг - Йорг/Даниэль
3. Рейтинг - R-13
4. Жанр - драббл, наверно. POV Йорга
5. Комментарий - автор ни писать, ни рисовать не научился. Потому - можете промотать. Но автор будет благодарен, если глянете, если минутка найдется
6. Предупреждение - смерть героя
7. Дисклеймер - всё неправда, слава богу,все живы. Ситуация тоже выдуманная.



"(Don`t) Let me freeze..."

секунда – визг тормозов. удар. мир кувыркнулся и разлетелся осколками. острая боль разорвала тело сразу в нескольких местах. темнота.

Открываю глаза - все белое и нечеткое, будто смотрю со дна чашки с молоком. Боли нет. Только ощущение того, что чего-то не хватает. «Очки,» - все вполне очевидно. Я без очков. Прищуриваю глаза. Различаю ветки деревьев над собой, небо, и рой снежинок. Я лежу. Где-то недалеко проехала машина. Шелест гравия под ее колесами резанул по ушам. И снова – тишина. Небо по-прежнему сыплет на меня хлопья снега. Белые, безупречные, как грехи. Глухой удар где-то внутри: как простыни под нами тогда. Картинки, гораздо более четкие и настоящие, чем та, которую я только что видел, всплывают перед глазами. Ты идешь неуклюже, слегка пошатываясь, я придерживаю тебя за талию и немного сгибаюсь от тяжести твоей руки на своем плече. Пытаясь удержать тебя на ногах, я открываю дверь ключом. В комнате темно. Мы подходим к кровати, и ты неуклюже плюхаешься на нее, забыв убрать руку с моего плеча и едва не утянув меня с собой. Приходится высвободиться из твоих пьяных «объятий», чтобы закрыть дверь изнутри. Возвращаюсь к кровати. Ты лежишь, свесив одну ногу с края и раскинув руки, и широко распахнутыми глазами смотришь в потолок. Сажусь возле тебя. Ты, кажется, не замечаешь ничего вокруг. Должно быть, у тебя кружится голова от выпитого спиртного, и сознание плывет. Я осторожно кладу руку на твое колено и внутренне готовлюсь получить хороший пинок. Но ты не замечаешь. Я не могу удержаться. Моя рука скользит выше по твоему затянутому в джинсы бедру. Но опять никакой реакции. Моя ладонь ложится на твою ширинку. Невольно бросаю взгляд на твое лицо. Улыбка. Да, твои скульптурные губы улыбаются довольно, взгляд же какой-то отстраненный. Ты не видишь ни меня, ни этой комнаты. Где ты?.. Расстегиваю твою ширинку, и проникаю рукой внутрь. Горячо. Ласкаю твой член. Сначала несмело, останавливаясь от малейшего твоего движения. Но ты лишь сладко вздрагиваешь и улыбаешься. Это выводит меня из себя. Грубо стягиваю с тебя штаны и обхватываю член губами. Играю языком, слегка сжимаю зубами, создавая трение. Ты хрипло выдохнул и положил свою тяжелую ладонь на мой затылок. Ты такой горячий. И вкусный. Не могу остановиться. Твоя рука перемещается на мою шею, на плечо, и пальцы, словно тиски, то и дело сжимают его. Чертовски больно. Но – не останавливайся… делай так снова! Вдруг ты отталкиваешь меня от себя, но тут же наваливаешься всем телом. Ты хочешь быть сверху. Ты - нетерпеливый щенок какой-то крупной породы - треплешь меня, словно игрушку, пытаясь подмять под себя. Ты больше и тяжелее, но у меня координация лучше, я ведь не практически не пил. Я с легкостью мог овладеть тобой… Но когда ты тихонько всхрапнул недовольно и начал отбиваться сильнее (по-прежнему неуклюже, но как-то более агрессивно), я не смог тебе отказать и - поддался. Как же хорошо нам было! И пусть - ты такой неопытный (ведь у тебя еще не разу не было мужчины). И пусть – неуклюжий… Ты вошел в меня без смазки и сразу глубоко. Чертовски больно, но так хорошо… Ощущать всем телом твою тяжесть, и твое частое хриплое дыхание у самой шеи. И еще… когда мы кончили, я лежал вымученный и пытался не думать о боли там, пониже поясницы, ты неожиданно поцеловал меня. Твои губы, хоть и похожи на губы античной статуи, все-таки мягкие и теплые… Потом ты лег, обхватив мое бедро рукой и спрятав ладонь под поясницу, и опустил голову на мой живот. Я не удержался и погладил тебя по щеке и по шее. И тут же почувствовал кожей твою улыбку, когда твоя щека чуть царапнула мой живот… Дани…
Я почувствовал, что анестезия под названием болевой шок вот-вот пройдет: еще немного, и от моего сознания останутся жалкие ошметки. Рука сама нашарила мобильник в кармане брюк. Целый, надо же! Я успел лишь ткнуть пальцем цифру 1 для быстрого набора его номера. Боль вернулась резко, изломав судорогой мое тело. Пальцы разжались, выронив телефон, и скребанули смесь снега и земли. Так холодно… черт… Последнее, что я понял было: «Хетти, привет! Эй, Хетти… ты там?» - голос Даниэля в трубке… веселый и не совсем трезвый. Смех и звуки вечеринки где-то далеко.
«Хетти…?»

@музыка: Skorbut «Getting colder», «A second of perfection».

@настроение: плохо

@темы: DEATHFIC, VIGNETTE, POV, R, DRABBLE, Skorbut

---

Либлинги

[Katarina Dix]

1. Фандом - все+1
2. Пейринг - перекрестный)
3. Рейтинг - невинный
4. Жанр - стеб, юмор
5. Комментарий - Приветствую всех обитателей палаты 666)) Долго к вам не решалась заглянуть, но моя сестра меня все-таки уговорила Ранее выкладывалось на форуме, но там не нашло отзывов .. все от 1-го (от большой любви)
6. Предупреждение -
7. Дисклеймер - всё неправда, никакой выгоды не извлекаю.



Либлинги

Часть первая.
Александр приблизился к монитору. Заинтересованная лукавая улыбка на его красивом лице сменилась гневным оскалом. Он резко распрямился, фыркнул и обратился к сидящим вокруг.
-Что это значит? Меня? И в клетку. Да что он себе позволяет! Это немыслимо! Это настоящее насилие над личностью.
Глубокое возмущение и истерические крики сопровождались нервным хождением по комнате «туда-сюда» и кошачьим шипением себе под нос.

-Да сядь ты уже! Такой мелкий, а занимаешь все пространство вокруг. От тебя уже в глазах рябит,- недовольно выкрикнул мужчина с черными косичками в кибер-готическом прикиде.
Вельянов резко остановился и зыркнул на вокалиста Зиленцорна.
«А вот с тобой, виниловый зверь, я после поговорю. И речь моя будет короткой»,- подумал он и приземлился на диван рядом с Хорном.
-Эрни, хоть ты меня поддержи. Ведь нельзя же так поступать с живым человеком, тем более любимым темноглазым вокалистом?
-Алекс! Если ты сейчас не заткнешься, то я сам надену на тебя наручники, засуну в рот кляп и посажу в клетку. Вельянов опустил свои глаза, напомнившие сейчас черное-черное небо со сверкающими в нем молниями, обиженно прикусил нижнюю губу и притих.

-Да ладно тебе. О нас вообще упоминается только как о сильно уважаемых персонах, - пробасило с соседнего кресла синтетическое создание с малиновыми рогами в черно-красном балахоне. Белая лапища с глянцевыми черными ногтями покоилась на подлокотнике с левой стороны, а справа, на другом подлокотнике, комфортно устроился Штэфан.
-Ой, уж вам точно жаловаться не на что. Большеглазый Черт уже получил свое, - громко возмутился Тони.
-Там темно было. Я его даже не разглядел. Обычный фанат, жаждущий внимания кумира. Я не придал случившемуся никакого значения .
-Ага. Не придал значения, но облапать себя позволил. Да и сам его облизал. Или ты бросаешься на все движущееся? Может и меня тогда поцелуешь? – не успокаивался Тони.
Аккерман в порыве ярости подался вперед и готов был уже вцепиться ногтями в плоть этой ехидной черной пантеры, но его остановила сильная рука Крамма, мягко, но уверенно опустившаяся на плечо.
-Не надо, Штэф. От того, что вы исцарапаете друг другу лица и выколете глаза, он вас сильнее любить не станет. А он ведь придает огромное значение внешности, особенно глазам.Виниловый зверь и адский черт присмирели.
-А как же гитарист Раммштайна? Обо мне он вообще не вспомнил, хотя я и был у него на аватарке на одном форуме,-герр Круспе тоже состроил недовольную физиономию и поджал губы. Подведенные черным глазищи с бархатными длинными ресницами вопросительно уставились на Тиля. –Почему?
-Рих, страсть же не вечна. Страсть-это секс, секс-это битва на войне. А вот война - это уже Любовь. Хотя, войны тоже заканчиваются и оставляют в душе смертельно болезненные следы. Рихард, много времени с тех пор прошло, да и в его жизни появились другие немцы,- Тиль обвел взглядом всех присутствующих. Музыканты все притихли, пока говорил этот большой человек, напоминавший древнего Бога грома и молнии, когда-то жившего на горе Олимп.
-Со мной только спеть хочет. «Амур» - это, конечно, хорошо. Но мне мало прикосновения только голосов. Вот этим киборгам и то повезло больше. Целый клип. А каков сценарий-то – садо-мазо на природке.
-Так там же людей посторонних много будет, -подал голос Йенс.
-Ну и что. Зато он всегда рядом будет . Можно в лес, в кустики утащить. Да и сценарий вроде вкусный получился. Одно слово «кокошник» чего стоит. Вон как эротично звучит. Тони с Йенсом переглянулись и лукаво улыбнулись друг другу.
-И я хочу в клип!-выкрикнул чуть ли не фальцетом Александр.
-Дайне лакайен тоже свое уже получили- кавер на песню. Вам не на что жаловаться.
-Этим двоим повезло. А вот мне тоже придется довольствоваться лишь рукопожатием и выступлением на одном фестивале. Тиль похлопал Йохана ван Роя по плечу.
-Ничего. Прикосновение руки тоже дорогого стоит. А вот концерт…хм, в клубах всегда есть такое замечательное место, как гримерка.
Кажется, что слова герра Линдеманна подействовали на вокалиста Суисайд Коммандо, и в его огромных печальных глазах промелькнула надежда.
-А вы чего молчите? Нечего сказать?- обратился Тиль к киберам из Скорбута.
- Я тут ни при чем. Это он во всем виноват, - Йорг ткнул Даниэля в плечо. Тот в ответ только что-то невразумительно прорычал и «завис».
-Эх, молодежь. Киборги. Неживые механические подобия людей. Даже ничего сказать в свое оправдание не можете.
Вскоре либлинги стали медленно «растекаться». Первыми комнату покинули Зиленцорновцы. За ними тут же проследовали Александр Вельянов и Штэфан Аккерманн, придумывающие на ходу способ укрощения строптивого винилового зверя с косичками. Киборги из Скорбута, Йохан ванн Рой и Рихард Круспе столпились у монитора компьютера в поисках, так называемой новой,полезной информации. На прежних местах остались только вразумительные клавишники и Тиль.

Часть вторая.
В просторной светлой комнате на мягких кожаных диванах расположились музыканты немецкой шварцсцены. Как и на предыдущем собрании, в углу комнаты стоял компьютер, с монитора которого на всех смотрело скуластое серебряное лицо с белыми глазами, жирно подведенными черным. По комнате, словно разъяренный лев, с грозным видом расхаживал Тиль и постоянно смотрел на часы.
- Сколько можно ждать? Давайте, наконец, начнем, - нарушил мертвую тишину баритон Вельянова. Александр удобно устроился на диване рядом с Хорном, положив голову ему на плечо. Эрнст, одетый в серый растянутый свитер, с невинным добродушием на лице, смотрящий куда-то сквозь пространство, никак не отреагировал на очередное недовольство Алекса. Он как будто находился в данный момент не здесь, не в этой комнате и даже, наверное, не в этом мире. О чем думал клавишник в этот момент, известно было лишь ему одному, но голос Тиля заставил выпасть его из временного транса и внимательно прислушаться к разговору.
- Опаздывают всего на 15 минут. Подождем еще немного и начнем. Пока хочу сказать, что Йохан ван Рой не приедет, так как он очень опечален отменившимся концертом в Москве и по причине сего, «ушел в запой». Не в смысле, бухать, а в смысле – с головой погрузился в работу. Рихарда тоже сегодня не будет. Этот уже вышел из «запоя», но я посоветовал ему не приходить. Ибо Rammstein – это уже прошлое. Ни у меня, ни у него, тем более с тем материалом и вокалом, что он записал, - усмехнулся Тиль, - нет никаких шансов. Но меня вы все единогласно выбрали главой и председателем этих собраний, поэтому, я здесь и буду и в последующем вас всех собирать. Однако ребята задерживаются.
- А кого мы ждем? – спросил Штэфан, как и в прошлый раз, удобно устроившийся на подлокотнике кресла рядом с Бруно.
- У нас новенькие. Точнее, они все же старенькие, но на прошлом сборе их не было, - ответил Тиль и снова нервно забарабанил по столу. – Tanzwut и X-TRACTOR.
Бруно Крамм и Штэфан удивленно посмотрели друг на друга.
- Но Тиль. Они-то какое отношение имеют к Нему? Да, Каин был когда-то клавишником Das Ich, но это в прошлом, - сказал герр Крамм.
« Да ладно тебе, Бруно. Наверняка обрадовался, что снова увидишь своего питомца. А мне вот интересно посмотреть, какая же особь мужского пола согласилась создать с Каином группу. Небось, сейчас бухают где-нибудь»- подумал Аццкий Черт Аккерман, пристально следя за взволнованным взглядом Бруно, и сильнее прижимаясь всем своим жилистым телом к мягкому боку согрупника.
- Я сам не знаю. Каин сказал, что они имеют все основания, чтобы находиться сегодня здесь. Однако пора бы им уже появиться. О, а вот, кажется, и они.
Дверь резко отварилась, и в комнату вошли еще четверо мужчин. Штэфан впился взглядом в «трактористов».
- Здравствуй, Каин. Неужели ты изменился и бросил пить? Выглядишь трезвым.
- Здравствуй, Штэфан. А ты, смотрю, совсем не изменился. Все такая же язва и все так же не отходишь от Бруно, - оскалился Каин, приблизившись к Аккерману и вызывающе заглянув в огромные голубые глазищи.
- Я ему, по крайней мере, предан, - огрызнулся Штэф и кивнул в сторону Марцо.
- А это не твое уже дело.
Почувствовав, что атмосфера накаляется, и бывшие согрупники Дас Их уже готовы вцепиться друг другу в глотки, Тиль сильно ударил кулаком по столу.
- А ну прекратите сейчас же. Все разборки личного характера после собрания. Нам пора уже начинать, мы итак много времени потеряли.
- Тиль, прости, это мы виноваты. Никак не могли собраться. Ждали Кастуса, Патрика, Норри, Хатца и Вима, но у ребят возникли неотложные дела, поэтому мы с Ардором вдвоем приехали.
- Ничего, Тойфель. Усаживайтесь, и мы, наконец, начнем, - сказал Тиль и похлопал лидера Tanzwut по плечу. Каин и Марцо сели на диванчик к Skorbut, Тойфель подошел к Бруно Крамму, пожал белую пухлую лапу рогатому собрату и приземлился рядом с Вельяновым. Алекс тут же отодвинулся, уступая место рядом с собой второму участнику Tanzwut, с которого он не сводил глаз, но Ардор сел рядом с вокалистом Seelenzorn.
- Привет, Тони.
- Привет.
- Я и не ожидал, что ты так на меня похож.
- Думаю, что только внешне.
- Да, наверно. Слушай, а почему Вельянов так косится в нашу сторону? Мне даже не по себе как-то от его пристального взгляда.
- Наверное, я ему не весь хвост в прошлый раз выдернул. Ты поосторожней с ним. Он, конечно, ласков и все такое, но царапается больно.
- Вот как? Ну и страсти у вас тут творятся.
- Вельянов, это еще цветочки. Вот, чувствую, настоящие страсти сегодня разгорятся между Каином и Штэфаном. А этих даже Бруно и Тиль не смогут успокоить.
- А у Каина неплохой согрупник. Штэфана ревность, наверное, заела.
- Ой, не знаю. У них там полный беспредел. Гальда вон, до сих пор говорит, что годы, проведенные в Дас Их, были самыми незабываемыми. А Штэфа я и сам иногда боюсь, он же псих.
Тиль внимательно посмотрел на всех присутствующих и начал собрание.
- Итак. На повестке дня сегодня ближайшие концерты и ваши личные успехи. Начну с концертов. Первое, в июне в Россию едут Лакримоза. Ему, конечно, никогда не нравилась эта музыка, но у Тило теперь есть свой сольный проэкт Snakeskin, а это, товарищи, уже весьма неплохая электронная музыка.
- У Вольфа нет никаких шансов. Ну и что, что электронщина. Это же не жесткий киберпанк, как у нас? – сказал Йорг.
- Да. И внешность у него совсем не подходящая, - добавил Даниэль.
- Вот именно. У Тило нет роскошной атлетической фигуры, - сказал Тони.
- У него нет красивого бронзового оттенка кожи, выразительных глаз и бархатного баритона, - сказал Александр Вельянов. «Угу, и такой великолепной прически» - молча добавили про себя все присутствующие.
- Хорошо. С Лакримозой все ясно. Тило отпадает, как вариант «любимого немца». Что ж, тогда следующий персонаж – Адриан Хейтс.Diary of dreams выступают в конце февраля.
- А это вообще загадка, почему Хейтс не стал до сих пор Его либлингом. Он высокий, хорошо атлетически сложен, обладает низким приятным голосом и роскошными вьющимися волосами до лопаток. А главное, музыка превосходная. Холодная мрачная электронщина, не ЕВМ и не киберпанк, но неплохой интеллектуальный дарквэйв, - сказал Бруно.
- Да, и тексты у Diary of dreams достойны внимания. Особенно, Anti Methusalem Syndrome, - добавил Штэфан.
- Может потому, что Он не писал про него слэши? – предположил Вельянов.
- Не надо про слэши! – хором воскликнули все либлинги, ибо это была запретная тема.
- Алекс, потому и не писал, что не вдохновлял его Адриан. Я думаю, здесь все дело в том, что Адриан слишком правильный для Него. Красивый, спокойный, умный, талантливый, мрачный, холодный, но в нем нет какой-то изюминки, маленькой необычности или так называемой шизинки. Как персонаж, он совсем не интересен, - сказал Эрнст.
«Да уж, зато у вас, герр Хорн, шизинки хоть отбавляй» - улыбнулся Алекс.
- Я полностью согласен с Эрнстом. Думаю, причина именно в этом. Что ж, получается и Адриан не войдет в список. Замечательно. Теперь я хотел бы обратиться к вновь прибывшим. Тойфель и Ардор заглянули к нам просто потому, что у них тоже скоро концерт в Москве, но они никак не претендуют на Его внимание. Просто живой интерес, так скажем. А вот X-TRACTOR пусть нам поведуют, почему они так яростно желали посетить сегодняшнее собрание, - сказал Тиль и посмотрел на бывшего клавишника Das Ich.
- У нас с Марцо теперь общий проэкт и мы имеем свой собственный сайт. Так вот, Он написал нам. Сам вышел на контакт. Так что у нас есть все основания присутствовать здесь. В России мы мало известны, так как нас пока там не выпускали. Но в скором времени, я надеюсь, что какой-нибудь лэйбл нас издаст, и мы сможем поехать туда с концертами. А уж там-то мы своего не упустим, - довольным голосом проговорил Каин и в конце речи злобно покосился на Штэфана Аккермана.
- Вопросов больше нет. Рад за вас, ребята, особенно за тебя, Каин. Итак, продолжим. Следующие, как я понимаю, заслуживают внимания Seelenzorn. Выступают в марте в Санкт Петербурге, - сказал Тиль, а Тони и Йенс широко улыбнулись.
- Что? Они тоже едут в Россию?- недовольно завопил Александр.
- Да, представьте себе,- злорадно ответил Тони, слегка оскалившись, - А уж стоит Ему меня только увидеть, так Он тут же станет моим.
- Конечно. Ты и постараться не забудь. Разденься еще перед ним на сцене, - не успокаивался Алекс. Вспомнил, видимо, хм..разговор с Тони после предыдущего сбора.
- А что? И разденусь. Грех скрывать такое тело, как у меня. Спасибо за идею, Александр,- нагло подмигнул Тони уже готовому взорваться от гнева Алексу.
- Эрни, Эрни, я тоже хочу в Россию! Когда у нас тур? Я тоже разденусь на сцене!
- Алекс? – Герр Хорн с интересом посмотрел на Вельянова, - Ты собираешься раздеваться на сцене?
- А что? Меня и так все любят, думаю, поклонники не будут шокированы этим. А Ему уж точно понравится. У меня, между прочим, не такая плохая фигура.
« Знаю я, какая у тебя фигура» - подумал Эрнст, улыбнувшись кончиками губ.
- Вот как!! А давай посмотрим, у кого фигура лучше. Раздевайся! – Тони резко подскочил с дивана и приблизился к Вельянову.
- Я тоже могу в этом поучаствовать, - оживился Штэфан и принялся расстегивать пуговицы на рубашке. Тони уже успел стащить с Вельянова фрэнч и снять собственную футболку, когда вновь раздался глухой удар по столу.
- Прекратите сейчас же. Что за цирк устроили? Оденьтесь и сядьте по своим местам. Мы не для этого здесь собрались, - грозно прорычал Тиль, а потом чуть тише добавил, - решение всех вопросов личного характера после собрания. А про себя подумал: « Надо будет предложить Тони выпить после собрания в каком-нибудь тихом уютном месте, где нам никто не помешает» Вельянов набросил на плечи фрэнч и зыркнул на вокалиста Seelenzorn. Тот так же с вызовом посмотрел в темные глаза, цвета южной ночи и, не надевая футболки, плюхнулся на диван рядом с Ардором, как бы случайно задевая того плечом.
- Тони, чего ты добиваешься? Вельянов на части готов тебя растерзать.
- Понимаешь, Ардор. Я думаю, что Александр все же мне завидует, по части внешности, поэтому и цепляется постоянно. Видел бы ты, что здесь творилось в соседней комнате после прошлого собрания. Но Алекс ненасытен, ему мало, видимо, показалось. Что ж, сегодня можем и продолжить.
- Знаешь, Тони. Я помогу тебе. Уж очень он пристально смотрит в нашу сторону, причем смотрит на нас обоих.
- Договорились, - Тони и Ардор пожали друг другу руки.
- Итак, продолжим. Замечательным событием за последнее время, стал концерт Скорбут в Минске, на который приехал Он.
- Да, ладно. Подумаешь, на концерт пришел. Они даже не поцеловались. Видел я фотки. Даниэль чаще с Йоргом обнимался, чем с Ним, - выкрикнул Штэфан.
- Неправда. Я тоже с Ним обнимался. Видели бы вы, как он смотрел на меня во время выступления, до концерта и после не отходил от меня ни на шаг. А когда он рисовал у меня на лице, что-то напоминающее стальную рваную рану, то приблизился ко мне близко-близко, что я даже мог почувствовать его дыхание, прикосновения. Мы много разговаривали. Он даже спросил меня про слэш, но вы же знаете, что это запретная тема, поэтому я просто улыбнулся и промолчал. А поцеловать я Его не мог, так как повсюду были люди, - воодушевленно проговорил Даниэль, слегка смущаясь.
- Люди – не отговорка. Мне вот никто не помешал поцеловать Его прямо на концерте.
- Так ты же говорил, что не разглядел его в темноте?
- Да, может и не разглядел, но поцеловал. В интернете даже видео есть.
- Не верю.
- Есть. Правду тебе говорю. Могу показать.
- Давай! – Гальда резко встал с места и подошел к компьютеру. Штэфан тут же подскочил к нему. Подтянулись и остальные.
- Так. Собрание на сегодня закончено. Все свободны. И меня пустите, я тоже хочу это увидеть собственными глазами. Штэфан сел за компьютер и стал искать видео, а остальные столпились у него за спиной. Тиль оказался рядом с Гальдой, а Вельянова с обеих сторон зажали Ардор и Тони.
- Вот. Нашел. Смотрите, - сказал Штэфан и покосился на Каина, который встал прямо у него за спиной и нагло положил ему руки на плечи.
- Ух, вот это да! Да ты монстр! – раздались восторженные возгласы.Довольный Штэфан обернулся и обратился к слегка растерянному Даньке.
- Учись, студент! Тот только что-то невразумительное пробормотал и, кажется, снова «завис».
Либлинги стали потихоньку растекаться. Ардор и Тоня куда-то уволокли Вельянова, на ходу стаскивая с того одежду. Штэфан и Каин тоже исчезли. Рогатые Тойфель и Бруно мило болтали, устроившись на диванчике. Марцо, Йорг и Хорн тоже завели беседу про музыку и клавиши. «Зависший» Данька стоял перед монитором и уже в десятый раз просматривал эпизод с поцелуем. Только Тиль стоял один и размышлял, что же ему делать. Не обнаружив в комнате Тони, он остановил свой взгляд на широкой спине Гальды, подошел и заглянул в карие глаза.
« А ведь мы с тобой чертовски похожи, Даниэль. Ты – это почти я 10 лет назад. Хм, приглашу ка я тебя сегодня со мной выпить»

продолжение следует...

@темы: HUMOR, все, кто только можно, укроп, AU