long lost lake
(продолжение)
1. Фандом - Lacrimosa
2. Пэйринг - Tilo Wolff, Anne Nurmi, Jyrki Witch
3. Рейтинг - R
4. Жанр - Romance
5. Комментарий - Ряд совместных концертов Two Witches и Lacrimosa, первая встреча Тило и Анне. Непростые отношения между Анне и ее возлюбленным, лидером Two Witches – Юрки. Попытка Тило увести за собой Анне. Попытка Юрки удержать Анне и подчинить Тило.
6. Предупреждение - het, bdsm
7. Дисклеймер - в основном выдумка.
читать дальше***
В дверь осторожно постучали.
- Заходите, - крикнула девушка.
Анне лежала на кровати, прикрыв руками голову. Она измученно посмотрела на Тило.
- Прости, я не хотел тебе мешать, - прошептал он, - Я подумал, что мы можем прошвырнуться куда-нибудь сегодня вечером.
Анне кивнула, слабо улыбаясь.
- Я знала, что мне не удастся поспать, - ответила она.
Тило подошел, ласково тронул губами ее щеку.
- Спи. Извини, что потревожил. Пойдем завтра, или потом, когда появится свободное время.
- Нет, не в этом дело. Я думала, меня зовут на репетицию. Юрки хочет попробовать ввести в программу пару новых песен. Мы должны были собраться сегодня вечером. Так что после...
- Нет-нет. После репетиции ложись спать, - он осторожно обнял ее.
- Вряд ли мне захочется, - ответила Анне, - Это займет не больше часа, и потом... Потом мне бы хотелось видеть тебя.
Он прижал ее к себе еще крепче. Почти не шевелясь, они стояли так минут десять. Только стук в дверь заставил Анне разомкнуть объятия. На пороге стоял Тоби.
- Идем? – спросил гитарист по-фински, бросив на Тило подозрительный взгляд.
- Идем.
Она последний раз сжала пальцы Вольфа и вместе с Тоби исчезла за дверью.
Первое, что услышал Тило, оказавшись через два часа возле номера Тоби и Науку, был веселый, непринужденный смех. Он постучал, но услышан, видимо, не был – внутри играла музыка, перекрываемая чьим-то нетрезвым пением и разговорами. Здесь были все музыканты Two Witches, менеджер, продюсер и помощники, и обстановка гораздо больше напоминала вечеринку, чем репетицию, хотя инструменты в комнате присутствовали тоже.
Появление Тило вызвало некоторое затишье. Не менее двенадцати пар глаз тот час же обратились к нему – в них отражались удивление, интерес и насмешка.
Вольфу хотелось провалиться сквозь пол. Усилием воли он сделал непроницаемое лицо и, не глядя больше ни на кого, обратился к вокалисту, который, как всегда, выделялся среди веселящихся финнов темно-серой, холодной тенью.
- Вы закончили репетицию?
- Репетицию? – брови Юрки поползли вверх, - Кажется, мы только начали.
- Жаль, что вынужден помешать вам и забрать Анне, - сказал Тило и решительно протянул девушке руку. Нурми вздрогнула, но не осмелилась встать.
- Это мне очень жаль, но мы не можем продолжить работу без Анне, - возразил Юрки, чуть улыбаясь.
- И долго ли вы собираетесь _работать_? – сквозь зубы поинтересовался Тило.
- Столько, сколько потребуется, - пожал плечами Юрки, - Увы, музыка – это труд, а не только развлечение.
Часть финнов уже перестали следить за ними и заговорили о своем, другие, те, кто получше знали английский, продолжали с любопытством прислушиваться к беседе. Только Анне сидела, сжимая кулаки так, что побелели пальцы, и отчаянно переводила взгляд то на Юрки, то на Тило.
- Мы не могли бы поговорить наедине? – спросил Тило, прямо глядя на вокалиста. Изобразить уверенность, которой у него на самом деле не было, получилось хорошо. Если бы Юрки уловил слабость, он, наверное, не отказался бы поиздеваться над Тило, ударив пару раз в слабое место, но на этот раз он покачал головой.
- Не стоит переживать, - сказал он, - Я не думаю, что мы задержимся надолго. Сегодня был хороший, но слишком утомительный день, и все хотят спать, да, моя дорогая? – он приобнял несопротивляющуюся Анне, - А ты мог бы посидеть с нами и немного подождать, - Юрки радушно подвинул для Тило стул рядом с собой.
Сделав еще более холодное лицо, тот сел, намеренно отодвинувшись от лидера Witches и вообще ото всех.
- Юха, налей нашему гостю пива, - велел Юрки.
Да, с очень большой натяжкой то, что происходило этим вечером, можно было назвать репетицией. Но никак не работой и не трудом. В перерывах между анекдотами, веселыми песенками и болтовней искались какие-то проигрыши, обсуждались идеи; Юрки, Анне и Науку пели. Но все это, казалось, не преследовало никакой определенной цели, и могло продолжаться сколь угодно долго. Тило не понимал ни слова по-фински, заводить с кем-то разговор по-английски был не намерен и на пару заданных кем-то вопросов ответил предельно кратко и с видимой неохотой. Он сидел, скрестив руки на груди, рассеяно слушал музыку и смотрел на Анне и, поневоле, на Юрки, наполовину загораживающего девушку. Witch излучал силу и ледяное спокойствие. Остаться к нему равнодушным было невозможно; и Тило с болью видел, что Анне НА САМОМ деле привязана к этому человеку, что чувства в ее еще не исчерпали себя, и что она готова простить ему многое и даже позволить еще больше... И сила его спокойствия такова, что даже ее отчаяние утихает рядом с ним. "Как за каменной стеной". Эта стена была предельно осязаема даже для Тило. Сейчас Юрки почти не смотрел на него, не кидал ироничные замечания и не делал двусмысленные намеки, и в то же время как бы помнил о нем, осознавал сего присутствие. И Тило стало удивительно комфортно здесь, среди чужих людей, говорящих на незнакомом языке, смеющихся над своими шутками и обсуждающих свои дела.
Поймав себя на этом, Тило разозлился и постарался вернуть неприязнь, стыд, настороженность и напряжение. Но чувства оказались игрушечными – в глубине души он по прежнему был спокоен – рядом с этим человеком, его уверенностью и силой. И, черт возьми, уменьшилась даже ревность к Анне – неужели потому, что он стал лучше понимать ее?..
***
Он ждал около двух часов, но конца посиделкам, называемым репетицией, не было видно, да и быть его не могло, если целью всего этого вечера, организованного Юрки, было удержать Анне в отеле. Подозрения превратились в уверенность. Тило встал, кивнул всем и вышел прочь. Нечего было ждать. Спиртное подействовало на утомленную девушку слишком сильно. О том, чтобы идти куда-то, даже если "репетиция" наконец закончится, не могло быть и речи. Один из немногих свободных вечеров упущен.
Тило мрачно шел по коридору, тускло освещенному маленькими светильниками, уставившись на острые носки своих туфель. Когда он поднял голову, он увидел серебряный диск луны, уж почти полной – коридор заканчивался застекленными дверьми, ведущими на террасу. Тило сделал еще несколько шагов, протянул руку и повернул ручку.
Было холодно, и музыкант плотнее запахнул пиджак, но уходить не торопился. Луна завораживала. Деревья шелестели еще не до конца облетевшими листьями. Глухая злоба медленно таяла под свежими порывами ветра.
Еще один миг, в который исчезают кривые зеркала, спадает маска с лица Арлекина и все становится самим собой – просто и печально. Красота остается в лунном луче и черных контрурах деревьев на фоне фиолетового неба. В пыль рассыпаются гордость, амбиции и мелкая суета.
- А я – такой, какой я есть. Прости меня, - негромко произнес Тило.
...Сзади послышались шаги, за стеклом показался темный силуэт – Юрки. Вольф усмехнулся. Вряд ли Witch пришел, чтобы грозить ему и запрещать приближаться к Анне.
Тило ждал его слов с любопытством и легким волнением, но Юрки не спешил начинать. Он смотрел на луну, как будто стараясь уловить настроение Тило; потом глубоко вздохнул. Ветер. Flamme im Wind. Да, то самое.
- Уже не злишься, - произнес он спокойно, - Это хорошо.
Тило не возразил, промолчав. Юрки еще раз втянул носом воздух. Похоже, очередная маленькая победа над подругой настроила его на лирический лад.
- Ты одиночка. Но очень хочешь найти близкую душу. Кажется, в Анне ты ее нашел. Вы действительно во многом похожи.
- Нет, не думаю, - ответил Тило.
- Я же говорил, ты ее не знаешь. Поверь мне, похожи. Думаешь, на ее месте ты встал бы и ушел?
Тило снова промолчал, только глубже опустил замерзшие руки в карманы.
Юрки уверенно обхватил его за плечи; стало тепло. Дыхание на щеке показалось неестественно горячим. Освободиться не хотелось.
- Ты увидишь всю ее страсть и ее красоту. Отдать себя полностью в распоряжение другого – единственный способ по-настоящему освободиться бремени, каждый день лежащего на плечах. Она это знает.
Вольф оказался с силой прижатым к его горячему телу, Юрки целовал его так глубоко, как только мог.
- Ты тоже можешь это узнать, - прошептал он, на секунду отрываясь, - Тебе ничего не надо делать. Ты можешь просто смотреть.
- Нет, - прохрипел Тило, пытаясь оттолкнуть его.
- Неужели ты думаешь, что я предлагаю тебе это без ее согласия?
Тило вздрогнул, руки, которыми он упирался в грудь Юрки, ослабели.
- Лжешь, - бросил он коротко. Ладонь Юрки взметнулась, оставив на щеке Тило горящий от удара след. В глазах старшего музыканта полыхнул холодный огонь.
- Считаешь, что я могу опуститься до подобной лжи? – хрипло произнес он.
Тило отпрянул, прислонившись спиной к перилам, и бросил на Юрки взгляд, полный ненависти.
- Тебе это не сойдет просто так, - прошипел он.
- Неужели? – пугающая вспышка в глазах Юрки уже погасла, и теперь он смотрел почти весело. Тило хотелось броситься на него, ударить, швырнуть в застекленную дверь и наблюдать, как он барахтается в куче осколков. При этом он прекрасно понимал, что тягаться в силе с Юрки не сможет, и вероятнее сам полетит через ограду террасы с высоты четвертого этажа. Прежде он всегда знал, когда нужно свернуть, чтобы избежать драки и победить более цивилизованным способом. Но сейчас взять себя в руки и пропустить удар казалось нестерпимым унижением.
Юрки загораживал дверь. Не специально – задерживать его он не собирался, но и уступать дорогу – тоже. Чтобы пройти, придется отталкивать его или протискиваться сбоку. Поэтому Тило стоял, не двигаясь, и ждал, что Юрки выйдет первым.
Очень скоро его стала бить дрожь – и от волнения, и от злости, и от холодного ветра. Юрки наблюдал за ним, спрятав руки в карманы – если он и замерз, внешне это было не заметно. Вероятно, он был готов примириться с холодом ради удовольствия наблюдать трясущегося Тило.
- Отойди с дороги, - наконец прохрипел Вольф. Юрки как будто даже не услышал его слов. Прошло минут 20, показавшихся Тило вечностью – с каждой минутой он чувствовал себя все более смешным и жалким. Шах и мат: любое действие или бездействие – признание поражения.
- В сторону! – крикнул он, не в силах больше сдерживаться. Юрки зевнул. Тило рванулся вперед, пытаясь грубо оттолкнуть противника, тот ловко обхватил его, сделал шаг назад, и оба оказались в коридоре – Тило снова был заключен в железные объятия Юрки. Witch пнул дверь ногой, и она с мягким щелчком закрылась.
Тило окутало тепло, но дрожь не прекращалась. Вспышка безумного гнева погасла как опущенная в снег свеча. Он не двигался, позволив Юрки еще раз вовлечь свои замерзшие губы в грубый поцелуй – уже все равно - поражение не отменить... Только когда в противоположном конце коридора показалась чья-то фигура, он вздрогнул и попытался что-то сказать, но Юрки не дал ему освободиться. Человек вдали видимо их заметил и поспешил свернуть на лестничную клетку.
- Ты придешь, - проговорил Юрки скоре утверждая, чем спрашивая. Молчание в ответ. Руки разжались – Тило был свободен. Не оглядываясь, он отправился в свой номер.
Комната была пуста. Он присел на кровать, натянул на плечи одеяло. Пальцы только-только перестали дрожать от холода. Минут через 10 вернулся Фил, швырнул на стол распечатанную пачку сигарет, и, не глядя на Тило, повалился спать.
***
***
Осторожно глотая обжигающий глинтвейн, Тило то и дело поглядывал в сторону двери бара. Терпкий запах корицы щекотал нос. Анне опаздывала – хотя встретиться здесь попросила сама. Еще глоток – простудиться и сорвать свой первый тур было бы очень некстати...
- Извини, - пробормотала девушка, подходя сзади. Тило резко обернулся – он пропустил момент, когда она вошла, и был несколько растерян.
- Что ты будешь? - спросил он, коснувшись ее руки.
- Минеральную воду, - попросила Анне грустно, устраиваясь рядом на высоком стуле. Молчание.
- Знаешь... Юрки... Он... – пробормотала девушка невнятно.
- Я знаю.
- Я должна признаться тебе... Что я... я сама...
- Знаю.
Ее голова горестно поникла.
- Это была ошибка. Это... сначала мне не казалось это чем-то диким. Мы с Науку и Тоби иногда... Но ты... ты особенный. И наверно... для тебя это был шок, возможно ты слишком молод... Я должна извиниться перед тобой...
Тило судорожно сжал пальцами остывший стакан.
- Давай не будем об этом. Я просто... я не могу представить себя в постели с мужчиной.
Здесь Тило покраснел – ему показалось, что его слова прозвучали явной ложью.
- Я вовсе не имела в виду... – бормотала Анне.
Снова молчание и отчаянные попытки найти слова, чтобы задать вопрос, не дающий ему покоя. Сцепленные руки Анне. Кажется, она уже знала, что он хочет спросить.
- Я виновата перед тобой, - произнесла она наконец, - Я ничем не могу оправдать свою жалкую слабость.
Тило покачал головой.
- Я не должен был говорить с ним, да? Я позволил себе решать за тебя.
- Это решение, на принятие которого мне бы потребовалось очень много времени. Я не уверена, что оно у нас было. Ты поступил правильно. Честно. Осталась я. Я недостойна никого из вас.
- Ты слишком устала.
- Я смертельно устала... Самым верным решением для меня было бы бросить все, уехать, спрятаться и зализывать раны в одиночестве. И зная это, я также знаю, что не в силах...
Ее ногти яростно впились в ладони, но голос не дрогнул.
- ...Я то горю, то тону... Я... Мне кажется, что если я отойду от него, сделаю сама хоть один шаг, меня унесет прочь, и ничто не удержит меня. Я отвыкла быть собой, я слишком долго полагалась только на него. Когда мы познакомились, со мной было что-то подобное... Я изо всех сил старалась удержаться, борясь против обстоятельств, которые были гораздо сильнее меня. Он протянул мне руку, дал поддержку. С годами я привыкла полагаться на него. Не на себя. Теперь мне надо снова научиться быть сильной.
- Неужели ты думаешь, что я не помогу тебе? – произнес Тило, наклоняясь ближе, пытаясь заглянуть в ее глаза.
- Я знаю, что поможешь. Но нельзя всю жизнь прятаться от ответственности. Я должна стать сильной... хотя бы ради тебя. Сейчас я - для него. А для тебя мне нужно научиться снова быть собой. Я понимаю это.
- Ты не можешь оставить его, - глухо произнес Тило.
- ...И боюсь, что ты возненавидишь меня, - прошептала Анне, - И видимо, я заслуживаю этого. Заслуживаю всего, что со мной происходит. Если ты оставишь меня... это будет пережить легче, чем твою ненависть.
- Что ты говоришь? – Тило взял ее руку, - Я никогда не буду ненавидеть тебя. Я сделаю для тебя все – если ты только скажешь... Выбор за тобой. И я буду бороться до конца, я вытащу тебя любой ценой.
- Я сделала свой выбор, ты ведь знаешь. Я не откажусь. Но я не могу СЕЙЧАС. Тило, мне нужна передышка, хоть краткая... Несколько дней покоя.
- Который может подарить тебе только он, да?
- Я не могу... ведь мы - одна группа. Ведь нам придется выступать вместе до окончания этого месяца... Если оборвать все сейчас... я не выдержу напряжения. Я просто не выдержу.
- Я понимаю тебя. Все будет хорошо. Я ни к чему тебя не принуждаю.
Он наклонился и коснулся губами ее руки. Задержался на пару секунд, потом выпрямился, взял кружку. Глинтвейн выпит – на дне остался мутный, холодный осадок.
- Пойдем? – спросила Анне, касаясь его локтя.
- Пойдем, - согласился он.
***
Снова путь. Мелькающие за окном темнеющие деревья, яркая трава – только она еще сохранила зеленый цвет. Соседнее сиденье пусто. Кто-то спит, кто-то разговаривает. Анне рядом с Юрки, и тот шепчет что-то ей на ухо, склонившись близко-близко... Тило мог очень хорошо представить тепло его дыхания, запах дорогого одеколона и дешевого вина.
И черт возьми, он не был виноват в том, что случилось прошлой ночью. Юрки его не спрашивал и выбора не оставил... Желание сбросить с себя ответственность - как это похоже на то, что говорила Анне сегодня утром! И конечно, ощущение комфорта в его объятиях и унизительное удовольствие от принуждения следует списать на пару кружек пива, выпитых в тот вечер.
И кажется, все закончилось еще хорошо – думал Тило, прижимая колени к груди и обхватывая их руками. Юрки мог втолкнуть его ближайший туалет и... Нет, вот это – нет, никогда. Он не девчонка, и пусть Юрки сильнее – но не настолько же, чтобы заставить... Черт, что за ужасные мысли. И его тело так предательски реагирует на них. Плохо дело...
***
- Чего же ты хочешь? – задал он себе вопрос, устало глядя в зеркало. Белое лицо, черная улыбка и вечно грустные глаза. Рядом крутится бэк-вокалистка Наташа - подводит стрелки, хлопает ресницами; остальные грим игнорируют – зачем им? Они на работе, самовыражение, образ - это их не очень волнует. Тило вздохнул и налил себе треть стакана виски – для смелости перед выходом на сцену.
- Я хочу... – ответил он сам себе, задумался, и уверенно повторил – Я хочу.
- Но я думаю, что это было бы неправильно, нечестно, стыдно, - пробормотал он совсем тихо, чтобы не слышали остальные.
"И я скорее лег бы в постель с Филом или каким-то другим мужчиной, но НИКОГДА с Юрки", - закончил он уже про себя, делая глоток.
Кстати, почему Филипп избегает не только разговаривать с ним, но даже встречаться взглядами? Тило расстроено вздохнул. Кажется, симпатия звукоинженера к Анне гораздо сильнее и глубже, чем ему вначале казалось. Но с этим ничего нельзя поделать. Сердцу не прикажешь.
Снова иллюзия вязкой, текучей смолы, в которую он медленно погружается – пока еще сам, по собственной воле. Чем глубже, тем меньше воли остается, еще глубже – и не надо принимать решения, все уже решено за него. Страшный соблазн. Для чего ему свобода воли? Только чтобы совершать все новые и новые ошибки.
Свет прожекторов бил слишком ярко, и зрители перед сценой колыхались темной, безликой массой. Под ногами стелился влажный, удушливо пахнущий дым. Звуки вводили в транс – тяжелые, редкие удары, и музыка, в которой чудился шум прибоя и пение органа. Реальность потеряла очертания – и для тех, кто стоял на сцене, и для тех, кто смотрел на нее из зала. Тило пел, почти не открывая глаз. Когда музыка ненадолго стихла, ему показалось, что он проснулся и пытается заново осмыслить, где находится. Черные шелковые перчатки и тлеющая сигарета между пальцами. Негромкий восхищенный гул, серьезные, неподвижные музыканты, и рассеивающаяся как остатки дыма вечная тоска – его губы расплываются в улыбке, и зал отвечает тем же – он не видит их лица, только тянущиеся к нему руки и благодарность в сливающихся голосах.
Вечером Тило в одиночестве отправился бродить по городу. В голове бессмысленно перекатывались одни и те же мысли. Витрины магазинчиков украшали пластмассовые, светящиеся изнутри тыквы с вырезами в форме глаз и злорадной ухмылки – напоминание о приближающемся Хэллоуине, до которого Тило не было, признаться, никакого дела. Хотя хитрый оскал отдаленно напомнил улыбку Юрки... Хотелось еще глинтвейна. Он завернул в бар, но, передумав, попросил еще виски.
Каждый шаг, каждое случайное лицо и каждая мысль казались значительными и достойными отдельных размышлений и описаний, но, оказавшись неожиданно снова возле гостиницы, откуда начал свой путь, Тило не смог вспомнить ничего. Он где-то был, и это было не здесь – вот и все. Сейчас он войдет внутрь, и наверно, все снова встанет на свои места – время не будут течь так щемящее печально, если не придавать искусственную значимость каждой секунде, не смотреть вокруг, не ждать неизвестного.
Возле окна, в коридоре – на нейтральной территории – Себастьян болтал с Науку.
- Где Анне и Юрки? – невнятно спросил Тило, обращаясь к девушке.
- Думается, в бильярдной, - пожала плечами финка.
- Ого, разве сегодня вечером вы не репетируете? – фыркнул Тило.
Науку втянула носом воздух, уловила слабый запах спирта и коротко усмехнулась.
- Глупый ребенок. Ты, значит, очень хочешь украсть у нас Анне?
Тило равнодушно пожал плечами – слова девушки ничуть его не задели.
- Будь осторожен, - добавила Науку, внезапно посерьезнев.
- Хорошо, - ответил Тило машинально.
Он вновь спустился на первый этаж. Юрки действительно играл в бильярд, Анне сидела неподалеку на мягком диване и потягивала коктейль. При виде Тило ее мрачное лицо осветила добрая, теплая улыбка.
Вольф кратко поцеловал ее губы и присел рядом. Они почти не обменивались словами. Она взяла его руку в свою. Он сжал ее пальцы в ответ, но не мог отвести глаз от Юрки, склонившегося над зеленым столом, направив внимательный взгляд на рассыпанные по сукну шары. Короткий, меткий удар, противник недовольно кривится. Юрки спокойно обходит стол с снова настраивает кий.
Победа далась не легко, и тем более Юрки был ею доволен. Но прочитать это в его глазах было непросто. Лицо, почти лишенное эмоций, как у большинства финнов, и особая сдержанность хищника – возможно, Анне и могла его как-то понять, предугадать его поведение и настроение – но не Тило.
Он ненадолго опустил глаза, а подняв, уперся в массивную пряжку ремня прямо перед своим носом. Неожиданность заставила его сначала отпрянуть, потом взглянуть Юрки прямо в лицо – вызывающе и беззастенчиво. Тонкая улыбка в ответ, и Тило вдруг почувствовал себя прочтенной страницей в открытой книге.
Юрки подал смущенной Анне руку, предлагая встать. Она повиновалась. Быстрая игра взглядами, вопрос – ответ, настойчивость - согласие. Они смотрели на Тило, а он – на них, отмечая потемневшие, загадочно блестящие глаза Анне и ее приоткрывшиеся от волнения губы. Рука Юрки тянется к нему – открытая, широкая ладонь. Будто зачарованный, Тило вложил в нее свои тонкие пальцы и приподнялся – точно так же, как Анне только что.
- Идем, - тихий шепот в ухо, уже знакомый тонкий запах, знакомое дыхание. Пламя перекинулось на него – и Тило молча последовал за странной парой.
***
В теплом свете расставленных на полу свечей она выглядела еще прекрасней. Огоньки бросали блики на гладкую, бледную кожу. Она казалась актрисой театра изысканной эротики. Черное белье, сетчатые чулки, полоска черной кожи с кольцами спереди и сзади на шее, кожаные браслеты на руках. Каблук настолько высокий, что на нем почти невозможно ходить; только ступить несколько шагов до широкой кровати, накрытой белоснежным бельем. Глаза будто утонули в черном бархате, в зрачках золотыми звездами отражалось пламя свечей.
Тило сидел в глубоком кресле, не в силах ни пошевелиться, ни оторвать взгляд от Анне. Затаив дыхание, он смотрел, как Юрки целует ее шею, прикусывает нежную кожу, приподняв густые черные волосы. Губы Анне разомкнулись, голова запрокинулась. Отраженный блеск в глазах исчез, на щеки легли длинные ресницы.
Она послушно подала Юрки руку, которую он обвил толстой, мягкой веревкой. Она вилась вокруг ее тела, опутывая ее руки, ноги. Это было похоже на ритуальный танец - и жутко, и красиво одновременно. Юрки знал, что делать. Он быстро набрасывал петли на кисти рук и затягивал узлы так ловко, что Тило не успевал следить за его действиями.
Девушка оказалась лежащей на диване, не в состоянии двинуться, связанная по рукам и ногам. Тило, затаив дыхание, смотрел на эту картину. Последний штрих – черная бархатная повязка на ее глаза. Легкий протестующий вздох – но ничего больше.
- Хочешь подойти и посмотреть, как это делается? - негромко произнес Юрки.
Как завороженный, Тило поднялся и на подгибающих ногах подошел к кровати. Мягкая веревка в руках Юрки.
- Очень просто, - голос гипнотизирует, внутри все сладко сжимается. Невозможно оторвать взгляд от полуоткрытых губ Анне и посмотреть на Юрки.
- Складываешь одну петлю, - опытные пальцы начинают свою работу, - Потом вот так... – петля охватила руку Тило. Он не сопротивлялся.
- И вот так... потянуть, - теперь он уже и не мог сопротивляться. Руки сведены за спиной, веревка огибает его, одна за другой петли затягиваются. Все острее ощущение беспомощности. Он не понял, как оказался лежащим навзничь на кровати, недалеко от Анне. Чужие руки беззастенчиво трогают его тело. Он - в полной власти этого человека, что может быть более диким? Как и ОНА, они вместе; он никогда в жизни не был в ситуациях, грозящих ему подобным унижением и наслаждением...
Губы Анне вздрогнули, но она не издала ни звука, лишь прерывисто, возбужденно дышала. Это было последнее, что видел Тило, прежде чем на его глаза легла такая же, как у девушки, непроницаемая повязка.
Тогда проснулся настоящий страх. Тило дернулся, один раз, другой – теперь уже по настоящему, со всей силы. Он услышал довольный вздох финна.
- Да, - чужое дыхание на губах, - Да, это то, о чем ты думаешь.
- Юрки, - раздался слабый, умоляющий голос Анне.
- Чшш, помолчи пока, - велел мужчина, оборачиваясь к ней, - Я скоро займусь и тобой.
- А ты, - продолжал он, все ближе наклоняясь к Тило, - На первый раз я буду к тебе снисходителен, - жесткий, грубый поцелуй. Зубы впились в губы Тило, и он выгнулся, но промолчал. Во рту появился привкус крови.
- Сладко. Я не трону твою честь, - Юрки усмехнулся, - Но я собираюсь попробовать на вкус все.
...Стоны и крики наслаждения Анне. Повязка на глаза Тило была мокрой от слез, на губах – пятна крови. Он так и не вырвался. Веревка только сильнее стягивала кисти рук, да теперь уже и бесполезно было вырываться. Но ее крики были непереносимы, и он был рад черной повязке, он не хотел это видеть. Когда, спустя, казалось, долгие часы, Юрки развязал узлы, Тило беспомощно сполз с кровати и судорожно вцепился пальцами в свою одежду. Оглянулся, вздрогнул, и снова закрыл глаза...
***
Проснувшись в своей постели гораздо позже, чем рассчитывал, Тило с трудом приподнял голову. Он посмотрел на левую руку, чтобы узнать время, но часов на месте не оказалось. Вместо них тонкие запястья украшали темнеющие синяки и ссадины. Фил, который, видимо, тоже проснулся недавно, сидел на кровати и смотрел на Тило с изумлением и страхом.
- Что с тобой? – спросил звукоинженер подозрительно.
- Ничего, - пробормотал Тило, еще не до конца понимая испуг приятеля. Движение губами причинило острую боль, и во рту опять почувствовал привкус крови. Он с трудом встал, закутавшись в простыню, добрел до ванной и заглянул в зеркало.
- Что ты с собой делал? Или... Черт возьми, - выругался Фил, - Дело твое, я не о чем не спрашивал.
"За что тебе спасибо", - хотел сказать Тило, но передумал. Закрывшись на замок, он медленно смыл с лица засохшую и свежую кровь, осмотрел ссадины и несколько следов от зубов... Могло быть и хуже. Он закрыл глаза и снова вспомнил все, что происходило накануне. Ноги подогнулись, и Тило сполз на пол.
Минут через пятнадцать Фил постучал в дверь:
- Эй! Долго ты еще?...
- Скоро, - хрипло отозвался Тило.
Он чуть приподнялся и, протянув руку, повернул кран. Долго сидел под падающими струями, бессильно облокачиваясь на бортик ванны. Вода лилась прямо на голову, стекала по лицу, исчезала... Фил этим утром в душ так и не попал. Тило выполз в последний момент, когда приятель уже ушел; оделся, не обращая внимание на капающую с волос воду, сбросил, не глядя, вещи с тумбочки в сумку и покинул номер.
***
Юрки смотрел на него спокойно, даже приветливо, будто ничего особенного не случалось, будто все идет, как должно. Анне сочувственно погладила его влажные волосы, поднесла его руку к свои губам и легонько коснулась следов веревки. Ее запястья не пострадали – они были защищены браслетами.
Пальцы Тило вздрогнули и Анне успокаивающе их сжала. Он, сделав над собой усилие, отнял руку и натолкнулся на спокойный, понимающий взгляд Юрки. "Все хорошо", - говорили его глаза. И Тило поверил...
...Неуловимо изменилась и атмосфера в обеих музыкальных командах. Автобус больше не был незримо разделен на две части; холодность между участниками групп рассеивалась. Мало кто эту ситуацию осознавал; все сложилось само собой. Лидер был установлен. Большинство музыкантов, на вопрос, в чем причина, ответить бы не смогли: "Привыкли друг к другу". Конфликт, назревавший вокруг клавишницы Two Witches, странным образом угас, и мало кого всерьез интересовал путь к перемирию. Финны пожимали плечами: уж кто-кто, а Юрки всегда умел повернуть ситуацию так, как нужно ему. Немцы вообще не обратили внимания на перемены в лидере группы – а разве что-то было?
Тило замкнулся в себе еще больше, чем с ним бывало прежде. Он почти всегда молчал, и если ему приходилось вступать в разговор, говорил очень тихо и хрипло. Только на выступлениях его голос звучал как прежде, то ровно и отрешенно, то срываясь на высокий крик с нотками истерики, которые иногда почти пугали Анне. Ей казалось, что такого раньше не было...
Тило избегал общения с Анне и Юрки на людях. Но он чувствовал каждый взгляд, брошенный ею или им в его сторону. Он быстро научился говорить глазами, так, как они между собой, и в этом общении не нужно было подбирать слова на чужом языке. Рядом с этими двумя людьми он чувствовал себя, будто в шаге от бушующего огня. Присутствие Юрки давало ощущение защиты и странное волнение. Анне вызывала в нем нежность и горечь; все его чувства - будто обжигающий, сладко-горький мед...
Иногда поднималась глухая ярость – Тило думал о том, что если Юрки будет продолжать при посторонних отпускать шутки о его жестах, прическе или женственной внешности, он не выдержит и сорвется... Но Юрки на публике держался почти нейтрально. Только когда они были одни, он мог прижать Тило к стене и долго, властно целовать, удерживая его руки, не давая перехватить инициативу, до тех пор пока молодой музыкант не начинал дрожать и задыхаться. После этого оставались страсть, стыд и нереализованное желание, и Тило отчаянно смотрел в спину удаляющемуся Юрки, не в силах ни забыть о нем, ни попросить его вернуться.
В тех редких случаях, когда ему удавалось остаться наедине с Анне и нежно прильнуть к ее губам, его не оставляло ощущение неправильности происходящего. Оно было сильнее даже, чем тогда, когда Анне казалась недоступной, всецело принадлежащей другому. Что-то удерживало его от того, чтобы, сняв лишнюю комнату в отеле, запереться вдвоем с нею и забыть обо всем на свете. Непонятная стена внутри – он не чувствовал что готов к этому сейчас, и еще менее готова была она. В ее глазах читалась мольба: "Обещай мне, что все будет хорошо... Что все будет. Мне надо собраться с силами, чтобы сделать решительный шаг. Позволь мне не думать о будущем сейчас...".
И Тило сам с облегчением закрывал глаза, и разрешал своим мыслям остаться здесь и сейчас, в настоящем, где не надо было ни о чем волноваться, где все за них обоих решал Юрки.
Пока... Не долго. Тило не собирался позволить этому продолжаться долго. Он справится с самим собой, а потом справится с Юрки. Вернее, оставит... бороться с ним за что либо - бессмысленно и невозможно. Он просто уйдет, держа за руку Анне. Он сможет. И что их удержит? Ничего. Когда путешествие закончится, и день снова станет временем для жизни, а ночь – временем для отдыха, каждый вернется к себе домой, а они поедут в маленький швейцарский городок, где их никто не знает, где можно делать все, что угодно. Прошлое забудется, как дурной сон. Нервы придут в порядок, и им не нужно будет никого и ничего, кроме их двоих... И, может быть, они купят уютный дом недалеко от леса, там, где из окна видны заснеженные вершины гор и ветер доносит запах эдельвейсов. И будут писать музыку, в которой больше красоты, чем печали – разве можно страдать, если твоя любовь рядом, какие бы удары не нанесла судьба?..
Мир безоблачных грез согрел Тило, заставил на миг улыбнуться, потом потускнел и исчез... Вольф возвращался в настоящее, забывая даже пожалеть об утерянной картинке. Перед ним – чужие лица, цвета, огни, звуки... Глаза болят от вечного недосыпания, голова гудит после выпитого накануне. И не может быть иной реальности – он сам создал то, что его окружает, и ничего другого он не заслуживает.
1. Фандом - Lacrimosa
2. Пэйринг - Tilo Wolff, Anne Nurmi, Jyrki Witch
3. Рейтинг - R
4. Жанр - Romance
5. Комментарий - Ряд совместных концертов Two Witches и Lacrimosa, первая встреча Тило и Анне. Непростые отношения между Анне и ее возлюбленным, лидером Two Witches – Юрки. Попытка Тило увести за собой Анне. Попытка Юрки удержать Анне и подчинить Тило.
6. Предупреждение - het, bdsm
7. Дисклеймер - в основном выдумка.
читать дальше***
В дверь осторожно постучали.
- Заходите, - крикнула девушка.
Анне лежала на кровати, прикрыв руками голову. Она измученно посмотрела на Тило.
- Прости, я не хотел тебе мешать, - прошептал он, - Я подумал, что мы можем прошвырнуться куда-нибудь сегодня вечером.
Анне кивнула, слабо улыбаясь.
- Я знала, что мне не удастся поспать, - ответила она.
Тило подошел, ласково тронул губами ее щеку.
- Спи. Извини, что потревожил. Пойдем завтра, или потом, когда появится свободное время.
- Нет, не в этом дело. Я думала, меня зовут на репетицию. Юрки хочет попробовать ввести в программу пару новых песен. Мы должны были собраться сегодня вечером. Так что после...
- Нет-нет. После репетиции ложись спать, - он осторожно обнял ее.
- Вряд ли мне захочется, - ответила Анне, - Это займет не больше часа, и потом... Потом мне бы хотелось видеть тебя.
Он прижал ее к себе еще крепче. Почти не шевелясь, они стояли так минут десять. Только стук в дверь заставил Анне разомкнуть объятия. На пороге стоял Тоби.
- Идем? – спросил гитарист по-фински, бросив на Тило подозрительный взгляд.
- Идем.
Она последний раз сжала пальцы Вольфа и вместе с Тоби исчезла за дверью.
Первое, что услышал Тило, оказавшись через два часа возле номера Тоби и Науку, был веселый, непринужденный смех. Он постучал, но услышан, видимо, не был – внутри играла музыка, перекрываемая чьим-то нетрезвым пением и разговорами. Здесь были все музыканты Two Witches, менеджер, продюсер и помощники, и обстановка гораздо больше напоминала вечеринку, чем репетицию, хотя инструменты в комнате присутствовали тоже.
Появление Тило вызвало некоторое затишье. Не менее двенадцати пар глаз тот час же обратились к нему – в них отражались удивление, интерес и насмешка.
Вольфу хотелось провалиться сквозь пол. Усилием воли он сделал непроницаемое лицо и, не глядя больше ни на кого, обратился к вокалисту, который, как всегда, выделялся среди веселящихся финнов темно-серой, холодной тенью.
- Вы закончили репетицию?
- Репетицию? – брови Юрки поползли вверх, - Кажется, мы только начали.
- Жаль, что вынужден помешать вам и забрать Анне, - сказал Тило и решительно протянул девушке руку. Нурми вздрогнула, но не осмелилась встать.
- Это мне очень жаль, но мы не можем продолжить работу без Анне, - возразил Юрки, чуть улыбаясь.
- И долго ли вы собираетесь _работать_? – сквозь зубы поинтересовался Тило.
- Столько, сколько потребуется, - пожал плечами Юрки, - Увы, музыка – это труд, а не только развлечение.
Часть финнов уже перестали следить за ними и заговорили о своем, другие, те, кто получше знали английский, продолжали с любопытством прислушиваться к беседе. Только Анне сидела, сжимая кулаки так, что побелели пальцы, и отчаянно переводила взгляд то на Юрки, то на Тило.
- Мы не могли бы поговорить наедине? – спросил Тило, прямо глядя на вокалиста. Изобразить уверенность, которой у него на самом деле не было, получилось хорошо. Если бы Юрки уловил слабость, он, наверное, не отказался бы поиздеваться над Тило, ударив пару раз в слабое место, но на этот раз он покачал головой.
- Не стоит переживать, - сказал он, - Я не думаю, что мы задержимся надолго. Сегодня был хороший, но слишком утомительный день, и все хотят спать, да, моя дорогая? – он приобнял несопротивляющуюся Анне, - А ты мог бы посидеть с нами и немного подождать, - Юрки радушно подвинул для Тило стул рядом с собой.
Сделав еще более холодное лицо, тот сел, намеренно отодвинувшись от лидера Witches и вообще ото всех.
- Юха, налей нашему гостю пива, - велел Юрки.
Да, с очень большой натяжкой то, что происходило этим вечером, можно было назвать репетицией. Но никак не работой и не трудом. В перерывах между анекдотами, веселыми песенками и болтовней искались какие-то проигрыши, обсуждались идеи; Юрки, Анне и Науку пели. Но все это, казалось, не преследовало никакой определенной цели, и могло продолжаться сколь угодно долго. Тило не понимал ни слова по-фински, заводить с кем-то разговор по-английски был не намерен и на пару заданных кем-то вопросов ответил предельно кратко и с видимой неохотой. Он сидел, скрестив руки на груди, рассеяно слушал музыку и смотрел на Анне и, поневоле, на Юрки, наполовину загораживающего девушку. Witch излучал силу и ледяное спокойствие. Остаться к нему равнодушным было невозможно; и Тило с болью видел, что Анне НА САМОМ деле привязана к этому человеку, что чувства в ее еще не исчерпали себя, и что она готова простить ему многое и даже позволить еще больше... И сила его спокойствия такова, что даже ее отчаяние утихает рядом с ним. "Как за каменной стеной". Эта стена была предельно осязаема даже для Тило. Сейчас Юрки почти не смотрел на него, не кидал ироничные замечания и не делал двусмысленные намеки, и в то же время как бы помнил о нем, осознавал сего присутствие. И Тило стало удивительно комфортно здесь, среди чужих людей, говорящих на незнакомом языке, смеющихся над своими шутками и обсуждающих свои дела.
Поймав себя на этом, Тило разозлился и постарался вернуть неприязнь, стыд, настороженность и напряжение. Но чувства оказались игрушечными – в глубине души он по прежнему был спокоен – рядом с этим человеком, его уверенностью и силой. И, черт возьми, уменьшилась даже ревность к Анне – неужели потому, что он стал лучше понимать ее?..
***
Он ждал около двух часов, но конца посиделкам, называемым репетицией, не было видно, да и быть его не могло, если целью всего этого вечера, организованного Юрки, было удержать Анне в отеле. Подозрения превратились в уверенность. Тило встал, кивнул всем и вышел прочь. Нечего было ждать. Спиртное подействовало на утомленную девушку слишком сильно. О том, чтобы идти куда-то, даже если "репетиция" наконец закончится, не могло быть и речи. Один из немногих свободных вечеров упущен.
Тило мрачно шел по коридору, тускло освещенному маленькими светильниками, уставившись на острые носки своих туфель. Когда он поднял голову, он увидел серебряный диск луны, уж почти полной – коридор заканчивался застекленными дверьми, ведущими на террасу. Тило сделал еще несколько шагов, протянул руку и повернул ручку.
Было холодно, и музыкант плотнее запахнул пиджак, но уходить не торопился. Луна завораживала. Деревья шелестели еще не до конца облетевшими листьями. Глухая злоба медленно таяла под свежими порывами ветра.
Еще один миг, в который исчезают кривые зеркала, спадает маска с лица Арлекина и все становится самим собой – просто и печально. Красота остается в лунном луче и черных контрурах деревьев на фоне фиолетового неба. В пыль рассыпаются гордость, амбиции и мелкая суета.
- А я – такой, какой я есть. Прости меня, - негромко произнес Тило.
...Сзади послышались шаги, за стеклом показался темный силуэт – Юрки. Вольф усмехнулся. Вряд ли Witch пришел, чтобы грозить ему и запрещать приближаться к Анне.
Тило ждал его слов с любопытством и легким волнением, но Юрки не спешил начинать. Он смотрел на луну, как будто стараясь уловить настроение Тило; потом глубоко вздохнул. Ветер. Flamme im Wind. Да, то самое.
- Уже не злишься, - произнес он спокойно, - Это хорошо.
Тило не возразил, промолчав. Юрки еще раз втянул носом воздух. Похоже, очередная маленькая победа над подругой настроила его на лирический лад.
- Ты одиночка. Но очень хочешь найти близкую душу. Кажется, в Анне ты ее нашел. Вы действительно во многом похожи.
- Нет, не думаю, - ответил Тило.
- Я же говорил, ты ее не знаешь. Поверь мне, похожи. Думаешь, на ее месте ты встал бы и ушел?
Тило снова промолчал, только глубже опустил замерзшие руки в карманы.
Юрки уверенно обхватил его за плечи; стало тепло. Дыхание на щеке показалось неестественно горячим. Освободиться не хотелось.
- Ты увидишь всю ее страсть и ее красоту. Отдать себя полностью в распоряжение другого – единственный способ по-настоящему освободиться бремени, каждый день лежащего на плечах. Она это знает.
Вольф оказался с силой прижатым к его горячему телу, Юрки целовал его так глубоко, как только мог.
- Ты тоже можешь это узнать, - прошептал он, на секунду отрываясь, - Тебе ничего не надо делать. Ты можешь просто смотреть.
- Нет, - прохрипел Тило, пытаясь оттолкнуть его.
- Неужели ты думаешь, что я предлагаю тебе это без ее согласия?
Тило вздрогнул, руки, которыми он упирался в грудь Юрки, ослабели.
- Лжешь, - бросил он коротко. Ладонь Юрки взметнулась, оставив на щеке Тило горящий от удара след. В глазах старшего музыканта полыхнул холодный огонь.
- Считаешь, что я могу опуститься до подобной лжи? – хрипло произнес он.
Тило отпрянул, прислонившись спиной к перилам, и бросил на Юрки взгляд, полный ненависти.
- Тебе это не сойдет просто так, - прошипел он.
- Неужели? – пугающая вспышка в глазах Юрки уже погасла, и теперь он смотрел почти весело. Тило хотелось броситься на него, ударить, швырнуть в застекленную дверь и наблюдать, как он барахтается в куче осколков. При этом он прекрасно понимал, что тягаться в силе с Юрки не сможет, и вероятнее сам полетит через ограду террасы с высоты четвертого этажа. Прежде он всегда знал, когда нужно свернуть, чтобы избежать драки и победить более цивилизованным способом. Но сейчас взять себя в руки и пропустить удар казалось нестерпимым унижением.
Юрки загораживал дверь. Не специально – задерживать его он не собирался, но и уступать дорогу – тоже. Чтобы пройти, придется отталкивать его или протискиваться сбоку. Поэтому Тило стоял, не двигаясь, и ждал, что Юрки выйдет первым.
Очень скоро его стала бить дрожь – и от волнения, и от злости, и от холодного ветра. Юрки наблюдал за ним, спрятав руки в карманы – если он и замерз, внешне это было не заметно. Вероятно, он был готов примириться с холодом ради удовольствия наблюдать трясущегося Тило.
- Отойди с дороги, - наконец прохрипел Вольф. Юрки как будто даже не услышал его слов. Прошло минут 20, показавшихся Тило вечностью – с каждой минутой он чувствовал себя все более смешным и жалким. Шах и мат: любое действие или бездействие – признание поражения.
- В сторону! – крикнул он, не в силах больше сдерживаться. Юрки зевнул. Тило рванулся вперед, пытаясь грубо оттолкнуть противника, тот ловко обхватил его, сделал шаг назад, и оба оказались в коридоре – Тило снова был заключен в железные объятия Юрки. Witch пнул дверь ногой, и она с мягким щелчком закрылась.
Тило окутало тепло, но дрожь не прекращалась. Вспышка безумного гнева погасла как опущенная в снег свеча. Он не двигался, позволив Юрки еще раз вовлечь свои замерзшие губы в грубый поцелуй – уже все равно - поражение не отменить... Только когда в противоположном конце коридора показалась чья-то фигура, он вздрогнул и попытался что-то сказать, но Юрки не дал ему освободиться. Человек вдали видимо их заметил и поспешил свернуть на лестничную клетку.
- Ты придешь, - проговорил Юрки скоре утверждая, чем спрашивая. Молчание в ответ. Руки разжались – Тило был свободен. Не оглядываясь, он отправился в свой номер.
Комната была пуста. Он присел на кровать, натянул на плечи одеяло. Пальцы только-только перестали дрожать от холода. Минут через 10 вернулся Фил, швырнул на стол распечатанную пачку сигарет, и, не глядя на Тило, повалился спать.
***
***
Осторожно глотая обжигающий глинтвейн, Тило то и дело поглядывал в сторону двери бара. Терпкий запах корицы щекотал нос. Анне опаздывала – хотя встретиться здесь попросила сама. Еще глоток – простудиться и сорвать свой первый тур было бы очень некстати...
- Извини, - пробормотала девушка, подходя сзади. Тило резко обернулся – он пропустил момент, когда она вошла, и был несколько растерян.
- Что ты будешь? - спросил он, коснувшись ее руки.
- Минеральную воду, - попросила Анне грустно, устраиваясь рядом на высоком стуле. Молчание.
- Знаешь... Юрки... Он... – пробормотала девушка невнятно.
- Я знаю.
- Я должна признаться тебе... Что я... я сама...
- Знаю.
Ее голова горестно поникла.
- Это была ошибка. Это... сначала мне не казалось это чем-то диким. Мы с Науку и Тоби иногда... Но ты... ты особенный. И наверно... для тебя это был шок, возможно ты слишком молод... Я должна извиниться перед тобой...
Тило судорожно сжал пальцами остывший стакан.
- Давай не будем об этом. Я просто... я не могу представить себя в постели с мужчиной.
Здесь Тило покраснел – ему показалось, что его слова прозвучали явной ложью.
- Я вовсе не имела в виду... – бормотала Анне.
Снова молчание и отчаянные попытки найти слова, чтобы задать вопрос, не дающий ему покоя. Сцепленные руки Анне. Кажется, она уже знала, что он хочет спросить.
- Я виновата перед тобой, - произнесла она наконец, - Я ничем не могу оправдать свою жалкую слабость.
Тило покачал головой.
- Я не должен был говорить с ним, да? Я позволил себе решать за тебя.
- Это решение, на принятие которого мне бы потребовалось очень много времени. Я не уверена, что оно у нас было. Ты поступил правильно. Честно. Осталась я. Я недостойна никого из вас.
- Ты слишком устала.
- Я смертельно устала... Самым верным решением для меня было бы бросить все, уехать, спрятаться и зализывать раны в одиночестве. И зная это, я также знаю, что не в силах...
Ее ногти яростно впились в ладони, но голос не дрогнул.
- ...Я то горю, то тону... Я... Мне кажется, что если я отойду от него, сделаю сама хоть один шаг, меня унесет прочь, и ничто не удержит меня. Я отвыкла быть собой, я слишком долго полагалась только на него. Когда мы познакомились, со мной было что-то подобное... Я изо всех сил старалась удержаться, борясь против обстоятельств, которые были гораздо сильнее меня. Он протянул мне руку, дал поддержку. С годами я привыкла полагаться на него. Не на себя. Теперь мне надо снова научиться быть сильной.
- Неужели ты думаешь, что я не помогу тебе? – произнес Тило, наклоняясь ближе, пытаясь заглянуть в ее глаза.
- Я знаю, что поможешь. Но нельзя всю жизнь прятаться от ответственности. Я должна стать сильной... хотя бы ради тебя. Сейчас я - для него. А для тебя мне нужно научиться снова быть собой. Я понимаю это.
- Ты не можешь оставить его, - глухо произнес Тило.
- ...И боюсь, что ты возненавидишь меня, - прошептала Анне, - И видимо, я заслуживаю этого. Заслуживаю всего, что со мной происходит. Если ты оставишь меня... это будет пережить легче, чем твою ненависть.
- Что ты говоришь? – Тило взял ее руку, - Я никогда не буду ненавидеть тебя. Я сделаю для тебя все – если ты только скажешь... Выбор за тобой. И я буду бороться до конца, я вытащу тебя любой ценой.
- Я сделала свой выбор, ты ведь знаешь. Я не откажусь. Но я не могу СЕЙЧАС. Тило, мне нужна передышка, хоть краткая... Несколько дней покоя.
- Который может подарить тебе только он, да?
- Я не могу... ведь мы - одна группа. Ведь нам придется выступать вместе до окончания этого месяца... Если оборвать все сейчас... я не выдержу напряжения. Я просто не выдержу.
- Я понимаю тебя. Все будет хорошо. Я ни к чему тебя не принуждаю.
Он наклонился и коснулся губами ее руки. Задержался на пару секунд, потом выпрямился, взял кружку. Глинтвейн выпит – на дне остался мутный, холодный осадок.
- Пойдем? – спросила Анне, касаясь его локтя.
- Пойдем, - согласился он.
***
Снова путь. Мелькающие за окном темнеющие деревья, яркая трава – только она еще сохранила зеленый цвет. Соседнее сиденье пусто. Кто-то спит, кто-то разговаривает. Анне рядом с Юрки, и тот шепчет что-то ей на ухо, склонившись близко-близко... Тило мог очень хорошо представить тепло его дыхания, запах дорогого одеколона и дешевого вина.
И черт возьми, он не был виноват в том, что случилось прошлой ночью. Юрки его не спрашивал и выбора не оставил... Желание сбросить с себя ответственность - как это похоже на то, что говорила Анне сегодня утром! И конечно, ощущение комфорта в его объятиях и унизительное удовольствие от принуждения следует списать на пару кружек пива, выпитых в тот вечер.
И кажется, все закончилось еще хорошо – думал Тило, прижимая колени к груди и обхватывая их руками. Юрки мог втолкнуть его ближайший туалет и... Нет, вот это – нет, никогда. Он не девчонка, и пусть Юрки сильнее – но не настолько же, чтобы заставить... Черт, что за ужасные мысли. И его тело так предательски реагирует на них. Плохо дело...
***
- Чего же ты хочешь? – задал он себе вопрос, устало глядя в зеркало. Белое лицо, черная улыбка и вечно грустные глаза. Рядом крутится бэк-вокалистка Наташа - подводит стрелки, хлопает ресницами; остальные грим игнорируют – зачем им? Они на работе, самовыражение, образ - это их не очень волнует. Тило вздохнул и налил себе треть стакана виски – для смелости перед выходом на сцену.
- Я хочу... – ответил он сам себе, задумался, и уверенно повторил – Я хочу.
- Но я думаю, что это было бы неправильно, нечестно, стыдно, - пробормотал он совсем тихо, чтобы не слышали остальные.
"И я скорее лег бы в постель с Филом или каким-то другим мужчиной, но НИКОГДА с Юрки", - закончил он уже про себя, делая глоток.
Кстати, почему Филипп избегает не только разговаривать с ним, но даже встречаться взглядами? Тило расстроено вздохнул. Кажется, симпатия звукоинженера к Анне гораздо сильнее и глубже, чем ему вначале казалось. Но с этим ничего нельзя поделать. Сердцу не прикажешь.
Снова иллюзия вязкой, текучей смолы, в которую он медленно погружается – пока еще сам, по собственной воле. Чем глубже, тем меньше воли остается, еще глубже – и не надо принимать решения, все уже решено за него. Страшный соблазн. Для чего ему свобода воли? Только чтобы совершать все новые и новые ошибки.
Свет прожекторов бил слишком ярко, и зрители перед сценой колыхались темной, безликой массой. Под ногами стелился влажный, удушливо пахнущий дым. Звуки вводили в транс – тяжелые, редкие удары, и музыка, в которой чудился шум прибоя и пение органа. Реальность потеряла очертания – и для тех, кто стоял на сцене, и для тех, кто смотрел на нее из зала. Тило пел, почти не открывая глаз. Когда музыка ненадолго стихла, ему показалось, что он проснулся и пытается заново осмыслить, где находится. Черные шелковые перчатки и тлеющая сигарета между пальцами. Негромкий восхищенный гул, серьезные, неподвижные музыканты, и рассеивающаяся как остатки дыма вечная тоска – его губы расплываются в улыбке, и зал отвечает тем же – он не видит их лица, только тянущиеся к нему руки и благодарность в сливающихся голосах.
Вечером Тило в одиночестве отправился бродить по городу. В голове бессмысленно перекатывались одни и те же мысли. Витрины магазинчиков украшали пластмассовые, светящиеся изнутри тыквы с вырезами в форме глаз и злорадной ухмылки – напоминание о приближающемся Хэллоуине, до которого Тило не было, признаться, никакого дела. Хотя хитрый оскал отдаленно напомнил улыбку Юрки... Хотелось еще глинтвейна. Он завернул в бар, но, передумав, попросил еще виски.
Каждый шаг, каждое случайное лицо и каждая мысль казались значительными и достойными отдельных размышлений и описаний, но, оказавшись неожиданно снова возле гостиницы, откуда начал свой путь, Тило не смог вспомнить ничего. Он где-то был, и это было не здесь – вот и все. Сейчас он войдет внутрь, и наверно, все снова встанет на свои места – время не будут течь так щемящее печально, если не придавать искусственную значимость каждой секунде, не смотреть вокруг, не ждать неизвестного.
Возле окна, в коридоре – на нейтральной территории – Себастьян болтал с Науку.
- Где Анне и Юрки? – невнятно спросил Тило, обращаясь к девушке.
- Думается, в бильярдной, - пожала плечами финка.
- Ого, разве сегодня вечером вы не репетируете? – фыркнул Тило.
Науку втянула носом воздух, уловила слабый запах спирта и коротко усмехнулась.
- Глупый ребенок. Ты, значит, очень хочешь украсть у нас Анне?
Тило равнодушно пожал плечами – слова девушки ничуть его не задели.
- Будь осторожен, - добавила Науку, внезапно посерьезнев.
- Хорошо, - ответил Тило машинально.
Он вновь спустился на первый этаж. Юрки действительно играл в бильярд, Анне сидела неподалеку на мягком диване и потягивала коктейль. При виде Тило ее мрачное лицо осветила добрая, теплая улыбка.
Вольф кратко поцеловал ее губы и присел рядом. Они почти не обменивались словами. Она взяла его руку в свою. Он сжал ее пальцы в ответ, но не мог отвести глаз от Юрки, склонившегося над зеленым столом, направив внимательный взгляд на рассыпанные по сукну шары. Короткий, меткий удар, противник недовольно кривится. Юрки спокойно обходит стол с снова настраивает кий.
Победа далась не легко, и тем более Юрки был ею доволен. Но прочитать это в его глазах было непросто. Лицо, почти лишенное эмоций, как у большинства финнов, и особая сдержанность хищника – возможно, Анне и могла его как-то понять, предугадать его поведение и настроение – но не Тило.
Он ненадолго опустил глаза, а подняв, уперся в массивную пряжку ремня прямо перед своим носом. Неожиданность заставила его сначала отпрянуть, потом взглянуть Юрки прямо в лицо – вызывающе и беззастенчиво. Тонкая улыбка в ответ, и Тило вдруг почувствовал себя прочтенной страницей в открытой книге.
Юрки подал смущенной Анне руку, предлагая встать. Она повиновалась. Быстрая игра взглядами, вопрос – ответ, настойчивость - согласие. Они смотрели на Тило, а он – на них, отмечая потемневшие, загадочно блестящие глаза Анне и ее приоткрывшиеся от волнения губы. Рука Юрки тянется к нему – открытая, широкая ладонь. Будто зачарованный, Тило вложил в нее свои тонкие пальцы и приподнялся – точно так же, как Анне только что.
- Идем, - тихий шепот в ухо, уже знакомый тонкий запах, знакомое дыхание. Пламя перекинулось на него – и Тило молча последовал за странной парой.
***
В теплом свете расставленных на полу свечей она выглядела еще прекрасней. Огоньки бросали блики на гладкую, бледную кожу. Она казалась актрисой театра изысканной эротики. Черное белье, сетчатые чулки, полоска черной кожи с кольцами спереди и сзади на шее, кожаные браслеты на руках. Каблук настолько высокий, что на нем почти невозможно ходить; только ступить несколько шагов до широкой кровати, накрытой белоснежным бельем. Глаза будто утонули в черном бархате, в зрачках золотыми звездами отражалось пламя свечей.
Тило сидел в глубоком кресле, не в силах ни пошевелиться, ни оторвать взгляд от Анне. Затаив дыхание, он смотрел, как Юрки целует ее шею, прикусывает нежную кожу, приподняв густые черные волосы. Губы Анне разомкнулись, голова запрокинулась. Отраженный блеск в глазах исчез, на щеки легли длинные ресницы.
Она послушно подала Юрки руку, которую он обвил толстой, мягкой веревкой. Она вилась вокруг ее тела, опутывая ее руки, ноги. Это было похоже на ритуальный танец - и жутко, и красиво одновременно. Юрки знал, что делать. Он быстро набрасывал петли на кисти рук и затягивал узлы так ловко, что Тило не успевал следить за его действиями.
Девушка оказалась лежащей на диване, не в состоянии двинуться, связанная по рукам и ногам. Тило, затаив дыхание, смотрел на эту картину. Последний штрих – черная бархатная повязка на ее глаза. Легкий протестующий вздох – но ничего больше.
- Хочешь подойти и посмотреть, как это делается? - негромко произнес Юрки.
Как завороженный, Тило поднялся и на подгибающих ногах подошел к кровати. Мягкая веревка в руках Юрки.
- Очень просто, - голос гипнотизирует, внутри все сладко сжимается. Невозможно оторвать взгляд от полуоткрытых губ Анне и посмотреть на Юрки.
- Складываешь одну петлю, - опытные пальцы начинают свою работу, - Потом вот так... – петля охватила руку Тило. Он не сопротивлялся.
- И вот так... потянуть, - теперь он уже и не мог сопротивляться. Руки сведены за спиной, веревка огибает его, одна за другой петли затягиваются. Все острее ощущение беспомощности. Он не понял, как оказался лежащим навзничь на кровати, недалеко от Анне. Чужие руки беззастенчиво трогают его тело. Он - в полной власти этого человека, что может быть более диким? Как и ОНА, они вместе; он никогда в жизни не был в ситуациях, грозящих ему подобным унижением и наслаждением...
Губы Анне вздрогнули, но она не издала ни звука, лишь прерывисто, возбужденно дышала. Это было последнее, что видел Тило, прежде чем на его глаза легла такая же, как у девушки, непроницаемая повязка.
Тогда проснулся настоящий страх. Тило дернулся, один раз, другой – теперь уже по настоящему, со всей силы. Он услышал довольный вздох финна.
- Да, - чужое дыхание на губах, - Да, это то, о чем ты думаешь.
- Юрки, - раздался слабый, умоляющий голос Анне.
- Чшш, помолчи пока, - велел мужчина, оборачиваясь к ней, - Я скоро займусь и тобой.
- А ты, - продолжал он, все ближе наклоняясь к Тило, - На первый раз я буду к тебе снисходителен, - жесткий, грубый поцелуй. Зубы впились в губы Тило, и он выгнулся, но промолчал. Во рту появился привкус крови.
- Сладко. Я не трону твою честь, - Юрки усмехнулся, - Но я собираюсь попробовать на вкус все.
...Стоны и крики наслаждения Анне. Повязка на глаза Тило была мокрой от слез, на губах – пятна крови. Он так и не вырвался. Веревка только сильнее стягивала кисти рук, да теперь уже и бесполезно было вырываться. Но ее крики были непереносимы, и он был рад черной повязке, он не хотел это видеть. Когда, спустя, казалось, долгие часы, Юрки развязал узлы, Тило беспомощно сполз с кровати и судорожно вцепился пальцами в свою одежду. Оглянулся, вздрогнул, и снова закрыл глаза...
***
Проснувшись в своей постели гораздо позже, чем рассчитывал, Тило с трудом приподнял голову. Он посмотрел на левую руку, чтобы узнать время, но часов на месте не оказалось. Вместо них тонкие запястья украшали темнеющие синяки и ссадины. Фил, который, видимо, тоже проснулся недавно, сидел на кровати и смотрел на Тило с изумлением и страхом.
- Что с тобой? – спросил звукоинженер подозрительно.
- Ничего, - пробормотал Тило, еще не до конца понимая испуг приятеля. Движение губами причинило острую боль, и во рту опять почувствовал привкус крови. Он с трудом встал, закутавшись в простыню, добрел до ванной и заглянул в зеркало.
- Что ты с собой делал? Или... Черт возьми, - выругался Фил, - Дело твое, я не о чем не спрашивал.
"За что тебе спасибо", - хотел сказать Тило, но передумал. Закрывшись на замок, он медленно смыл с лица засохшую и свежую кровь, осмотрел ссадины и несколько следов от зубов... Могло быть и хуже. Он закрыл глаза и снова вспомнил все, что происходило накануне. Ноги подогнулись, и Тило сполз на пол.
Минут через пятнадцать Фил постучал в дверь:
- Эй! Долго ты еще?...
- Скоро, - хрипло отозвался Тило.
Он чуть приподнялся и, протянув руку, повернул кран. Долго сидел под падающими струями, бессильно облокачиваясь на бортик ванны. Вода лилась прямо на голову, стекала по лицу, исчезала... Фил этим утром в душ так и не попал. Тило выполз в последний момент, когда приятель уже ушел; оделся, не обращая внимание на капающую с волос воду, сбросил, не глядя, вещи с тумбочки в сумку и покинул номер.
***
Юрки смотрел на него спокойно, даже приветливо, будто ничего особенного не случалось, будто все идет, как должно. Анне сочувственно погладила его влажные волосы, поднесла его руку к свои губам и легонько коснулась следов веревки. Ее запястья не пострадали – они были защищены браслетами.
Пальцы Тило вздрогнули и Анне успокаивающе их сжала. Он, сделав над собой усилие, отнял руку и натолкнулся на спокойный, понимающий взгляд Юрки. "Все хорошо", - говорили его глаза. И Тило поверил...
...Неуловимо изменилась и атмосфера в обеих музыкальных командах. Автобус больше не был незримо разделен на две части; холодность между участниками групп рассеивалась. Мало кто эту ситуацию осознавал; все сложилось само собой. Лидер был установлен. Большинство музыкантов, на вопрос, в чем причина, ответить бы не смогли: "Привыкли друг к другу". Конфликт, назревавший вокруг клавишницы Two Witches, странным образом угас, и мало кого всерьез интересовал путь к перемирию. Финны пожимали плечами: уж кто-кто, а Юрки всегда умел повернуть ситуацию так, как нужно ему. Немцы вообще не обратили внимания на перемены в лидере группы – а разве что-то было?
Тило замкнулся в себе еще больше, чем с ним бывало прежде. Он почти всегда молчал, и если ему приходилось вступать в разговор, говорил очень тихо и хрипло. Только на выступлениях его голос звучал как прежде, то ровно и отрешенно, то срываясь на высокий крик с нотками истерики, которые иногда почти пугали Анне. Ей казалось, что такого раньше не было...
Тило избегал общения с Анне и Юрки на людях. Но он чувствовал каждый взгляд, брошенный ею или им в его сторону. Он быстро научился говорить глазами, так, как они между собой, и в этом общении не нужно было подбирать слова на чужом языке. Рядом с этими двумя людьми он чувствовал себя, будто в шаге от бушующего огня. Присутствие Юрки давало ощущение защиты и странное волнение. Анне вызывала в нем нежность и горечь; все его чувства - будто обжигающий, сладко-горький мед...
Иногда поднималась глухая ярость – Тило думал о том, что если Юрки будет продолжать при посторонних отпускать шутки о его жестах, прическе или женственной внешности, он не выдержит и сорвется... Но Юрки на публике держался почти нейтрально. Только когда они были одни, он мог прижать Тило к стене и долго, властно целовать, удерживая его руки, не давая перехватить инициативу, до тех пор пока молодой музыкант не начинал дрожать и задыхаться. После этого оставались страсть, стыд и нереализованное желание, и Тило отчаянно смотрел в спину удаляющемуся Юрки, не в силах ни забыть о нем, ни попросить его вернуться.
В тех редких случаях, когда ему удавалось остаться наедине с Анне и нежно прильнуть к ее губам, его не оставляло ощущение неправильности происходящего. Оно было сильнее даже, чем тогда, когда Анне казалась недоступной, всецело принадлежащей другому. Что-то удерживало его от того, чтобы, сняв лишнюю комнату в отеле, запереться вдвоем с нею и забыть обо всем на свете. Непонятная стена внутри – он не чувствовал что готов к этому сейчас, и еще менее готова была она. В ее глазах читалась мольба: "Обещай мне, что все будет хорошо... Что все будет. Мне надо собраться с силами, чтобы сделать решительный шаг. Позволь мне не думать о будущем сейчас...".
И Тило сам с облегчением закрывал глаза, и разрешал своим мыслям остаться здесь и сейчас, в настоящем, где не надо было ни о чем волноваться, где все за них обоих решал Юрки.
Пока... Не долго. Тило не собирался позволить этому продолжаться долго. Он справится с самим собой, а потом справится с Юрки. Вернее, оставит... бороться с ним за что либо - бессмысленно и невозможно. Он просто уйдет, держа за руку Анне. Он сможет. И что их удержит? Ничего. Когда путешествие закончится, и день снова станет временем для жизни, а ночь – временем для отдыха, каждый вернется к себе домой, а они поедут в маленький швейцарский городок, где их никто не знает, где можно делать все, что угодно. Прошлое забудется, как дурной сон. Нервы придут в порядок, и им не нужно будет никого и ничего, кроме их двоих... И, может быть, они купят уютный дом недалеко от леса, там, где из окна видны заснеженные вершины гор и ветер доносит запах эдельвейсов. И будут писать музыку, в которой больше красоты, чем печали – разве можно страдать, если твоя любовь рядом, какие бы удары не нанесла судьба?..
Мир безоблачных грез согрел Тило, заставил на миг улыбнуться, потом потускнел и исчез... Вольф возвращался в настоящее, забывая даже пожалеть об утерянной картинке. Перед ним – чужие лица, цвета, огни, звуки... Глаза болят от вечного недосыпания, голова гудит после выпитого накануне. И не может быть иной реальности – он сам создал то, что его окружает, и ничего другого он не заслуживает.
@темы: CROSSOVER, ROMANCE, Two Witches, Lacrimosa, R