И тает снег

[german-gothic-slash]

Фандом и пэйринг указывать не буду.
3. Рейтинг - G
4. Жанр - роуманс
5. Комментарий - Интересно, с какого момента догадаетесь… если догадаетесь, конечно. А вообще, это не нормально, когда первого мая снег идет 8-0 И я ненормальная, ибо меня это почему-то порадовало.
6. Предупреждение -
7. Дисклеймер - всё выдумано.



И тает снег

Иссиня-серый вечер. Холодные белые тучи затянули небо сплошной молочной пеленой. Внизу – темный асфальт. Мокрый, местами лакированный, отражающий огни города, местами – рыхлый и дряблый, словно подтаявшее мороженное.
Я иду. Медленно и несколько лениво. Совсем не так, как идет снег. Ветер несет белые пушистые хлопья легко и стремительно. Он будто хочет скорее утопить их в грязи под моими ботинками. Как всегда – элегантными и идеально начищенными, с блестящими классической формы носами. И, как всегда – сильно контрастирующими с видавшим виды черным пальто и стареньким серым шарфом, обнимающим шею и ложащимся мягкими широкими полосами мне на грудь и спину. Этот шарф для меня символ покоя и уюта. Он всегда спасает от промозглой сырости и ледяного жестокого ветра. И он все еще хранит твой запах… Да. Он такой же, как ты. Мягкий и бережный, но лишь до тех пор, пока очередной порыв ветра не всплеснет кисти… Тогда они ударят меня по спине и груди. Как твои пальцы, отпечатавшиеся на моей щеке. Тогда… когда мы виделись в последний раз…
Невольно потерев щеку, на которой воспоминание вновь вспыхнуло болью, я вдруг заметил, что уже бреду по мосту. Перила уходят куда-то вдаль и теряются в ватной снежной пыли. Мимо проносятся машины, обдавая то желтым, то бело-голубым светом. А я снова забыл перчатки. Должно быть, в той кафешке, в которой пару часов назад пил кофе. Взбитое мороженное на нем выглядело таким же белым и нежным, как этот снег. Не удержав внезапно подступившего, какого-то детского, восторга, касаюсь пальцами снега на перилах. Колкие льдинки мгновенно впиваются в кожу влажной сыростью и заставляют тело непроизвольно вздрогнуть. Только сейчас я замечаю, что замерз. Замерз настолько, что нахальные мухи-снежинки облепили не только мою одежду и волосы, но и лицо, видимо, приняв его за безопасную искусственную площадку для посадки. Легонько смахиваю их рукой. Прикосновение пальцев оставляет влажные дорожки, и от этого ощущение холода лишь усиливается. Я чуть ссутуливаю плечи, прячу руки в карманы и иду дальше. Вдруг сквозь плеск грязи и звук сотен моторов слышу приближающийся стук. И гудок. Поезд. Говорят, что если ты идешь по мосту, под которым едет поезд, твое самое заветное желание обязательно сбудется. И какое же оно? Это желание?
Смотрю на часы. Уже почти девять. Ты, должно быть, уже приехал. И теперь пьешь кофе в уютном номере. Нет. Кофе обычно пью я. А твой напиток – это горячий шоколад с капелькой коньяка. Закрываю глаза, позволив воспоминаниям на мгновение овладеть мной. Твои смуглые руки обнимают дымящуюся кружку. Губы складываются в трубочку, позволив дыханию вырваться наружу. Ты дуешь на напиток, заставляя пар и горьковато-миндальный запах шоколада щекотать мне ноздри. Ты закидываешь босые ноги на мягкий пуфик и вопрошающе смотришь на меня. Огромными, теплыми глазами цвета спелой вишни. Для пущей убедительности ты чихаешь, едва не расплескав содержимое кружки. Но я и так понял, чего ты хочешь. Сажусь на колени перед твоими ногами, провожу рукой по щиколоткам, обхватываю ступни. Мои руки тоже горячи, ведь я совсем недавно держал кружку с кофе. Ты довольно улыбаешься, потянувшись немного по-кошачьи и отставив недопитый шоколад на журнальный столик. А потом с тихим хриплым выдохом откидываешь голову на спинку дивана, рассыпав по молочно-кремовой обивке свои черные космы. Тогда я встаю, и сажусь рядом с тобой. Ты кладешь голову мне на плечо, но потом окунаешь лицо в ворот моего махрового банного халата. Целуешь шею, ключицы, скользнув языком в ямочку между ними, и опускаешь голову, повернув боком, глядя на сахарные пряничные ветки и провода за окном и слушая биение моего сердца. Твои пышные влажные волосы щекочут щеку и подбородок, а отросшая щетина – грудь. Рука же скользит по моему бедру от колена и выше, отодвигая в сторону полу халата…
Дрожь пробегает по моему телу. Тогда все было так хорошо… А сейчас? Снова касаюсь рукой своей щеки. Ты ведь не позвонил… Просто взял и уехал к каким-то друзьям в Дрездене. И сейчас не позвонил, хоть я и знаю, что ты уже вернулся.
Визг тормозов вырывает из задумчивости. Оглядываюсь несколько раздраженно и испуганно. Черный блестящий Фольксваген затормозил у края проезжей части. Неужели не знают, что на мосту нельзя останавливаться? Качнув головой и уткнувшись лицом в шарф, продолжаю идти дальше. И вдруг:
- Подожди! – голос расцветает теплой прогалиной среди прочего уличного шума. И дальше - шоколадной горячей каплей прямо в сердце: - Эрни…
Оборачиваюсь. Выглядывает из автомобиля, вернее – сначала выглядывает пышная грива его смоляных волос. Подавшись всем телом, он пытается выскочить, но нервно оборачивается, тянет пальто. Зацепился? Дергает полу, пытается освободиться. И тихонько матерится на своем забавном, и кажущемся надуманно-детским, языке. Как всегда – торопится. И немножко истерит. Вырвав-таки непослушный край пальто, ставит ногу прямо в лужу, оказавшуюся довольно глубокой, но тут же дергает ее назад, тряся ей в попытке избавится от залившейся в туфлю воды. В очередной раз выругавшись, все-таки выскакивает уже обеими ногами в ледяную воду. И вдруг замирает. В нелепой детской нерешительности. Счастливая улыбка тает. Но вот – вновь вспыхивает.
С радостным: «Эрни!», он бросается мне на шею. Моя внутренняя немота вдруг растворяется. «Алекс…» - шепчу, гладя руками черные спутанные волосы, спину в дорогущем кожаном френче. «Прости меня…» - и в груди все теплее… Кончик моего холодного носа касается его горячей южной щеки. И становится совсем жарко - тает снег на моих ресницах от его дыхания.
…и тает снег…