2. Пэйринг - опять трио
3. Рейтинг - хз
4. Жанр - пвп
5. Комментарий - В общем, просто попытка поднять настроение и не дописывать очередной дэтфик, который начала недавно. И это, по ходу, продолжение Кайне Ангст… страшная мстя двух обиженных… Смысла ноль. Характеров ноль. Зато - лужи томатного сока и немного жестоких
Рецепт проверяла, так что все ингредиенты верны..
6. Предупреждение -
7. Дисклеймер - всё неправда.
«Вот вам, нате! Слэш в томате» (с) Вилле Вонка
читать дальше«Мммм… приправы, горчица, такие ровненькие маленькие помидорки и перцы… красные, уже вымытые и лежащие на белой тарелке… мед? Интересно… а это что? Вино?»
Мужчина взял со стола бутылку. Она уже была открыта, а потому он сразу, не разглядывая этикетку, приник губами к горлышку.
«Точно вино!»
- Тони! – возмущенный низкий голос совсем рядом. От неожиданности Тони поперхнулся вином. – Ты чего делаешь?! Это же для чили-соуса!
Йенс бесцеремонно выдернул бутылку из рук Тони и уставился на него бычьим взглядом:
- И вообще, мы же договаривались на восемь. А сейчас только шесть.
- Ну и что? – Тони чуть улыбнулся. Его глаза черные глаза влажно блестели.
«Точно! Маслины забыл в греческий салат положить!» - подумал Йенс, и, поставив бутылку на стол, отвернулся от Тони, и принялся выкладывать вышеозначенный ингредиент в блюдо.
- Йенс… давай выпьем немного, а? а потом я тебе помогу салаты резать… - Тони оперся плечом о стального цвета холодильник, больше похожий на криогенную камеру будущего. Его взгляд скользил по громоздкой фигуре согруппника.
- Ну вот… приперся раньше времени… я же говорил, что сам все сделаю… - ворчал Йенс, копошась в кухонной утвари.
Но Тони его не слушал. Он лениво подошел к столу и разлил вино по стоящим там кружкам. В одну из них плюхнулась маленькая капсулка.
Но занятый кастрюлями и сковородками Йенс не услышал тихого шипения…
- Йееенс… - выжидательно протянул Тони.
- Ладно, – тот выпрямился, взял кружку и, стукнув ее о Тонину, все еще стоящую на столе, выпил залпом. – Только теперь ты… тттыы… нне… мнене… пппудтттешь ме…шшать…
Язык отказал, в глазах все поплыло.
Тони едва успел подхватить обмякшее громадное тело.
***
- Йенс? – позвал грек. Тишина. Тогда он обхватил тело под мышки, чтобы было удобней, и попытался двинуться к выходу их кухни. Получалось это плохо - слишком тяжелым был груз… Тони уже отчаялся было, как в дверь раздался звонок.
***
- Смотри-ка! Очухивается…
Смех.
Голоса кажутся такими далекими. Голова гудит. Приоткрыть глаза. Шире.
- Глянь, как таращится!
Перед глазами какая-то пелена. Все мутно, будто смотришь сквозь запотевшее стекло.
Йенс инстинктивно дернул рукой, в надежде протереть глаза. Но – что-то держало ее вверху. И вторую тоже. Йенс дернул сильнее - нее выходит, только что-то больно впивается в запястья. Он слабо мотнул головой.
«Привязали к кровати что ли, суки?»
- Что, повар, утомился? Весь день готовил, бедненький!
Что-то прохладное легло ему на грудь, прокатилось по ней, вдавилось сильнее, до боли, и – лопнуло. Потекли щекотливые струйки, а потом – чья-то рука принялась втирать что-то в кожу. Йенс снова разлепил веки. Темное пятно над ним приобрело форму головы Тони. Да, точно. Это он. Склонился над лежащим на кровати беспомощным Йенсом. Это он как-то умудрился вырубить его. И это его рука сейчас скользила по груди… так нежно…
Тони посмотрел куда-то вправо и оскалился в улыбке.
- Видишь, какой он смирный. Я же говорил… - донесся голос.
Тони снова перевел взгляд на Йенса, похлопал его по щеке и спросил:
- Нравится?
Йенс промычал что-то невнятное. Зрение уже возвращалось, но вот пошевелить языком и губами он не мог, да и по всему телу расползлась какая-то слабость. Так анестезия сковывает мышцы и отключает контакт нервов. Хотя… при анестезии невозможно чувствовать ни жара губ, ни боли от внезапного укуса за сосок.
- Иди сюда, Том. Давай приготовим свой собственный соус чили! – Тони чуть приподнял голову от груди Йенса, но, увидев, что Томен уже подходит к другому краю кровати, он снова приник губами к испачканному соком раздавленного томата соску.
- П… - прошептал Йенс, качнув головой. – Пп…ппблять…
- Тони, он еще и ругается! – Томен опустился слева от лежащего мужчины. - Тшшш! На нашей кухне ингредиенты матом не ругаются! Да, Йенс, теперь мы тут повара, – фыркнул барабанщик и, подавшись вправо, скользнул языком по шее «коллеги». Тони повел головой и прикрыл глаза от удовольствия. Йенс наблюдал, как двое мужчин целуются над ним. Ему хотелось схватить их и расшвырять в разные стороны, как нашкодивших щенков. Хотелось снова почувствовать свою силу…
- Суки… - прошипел он.
- Ладно, потом… - Томас отстранился от грека и подмигнул ему. – Давай сначала закончим наш соус.
Он взял с прикроватного столика баночку. Йенс дернулся – слишком уж знакомой она была. Томас коснулся пальцем золотистой поверхности и вновь поднял его. Янтарное вещество окутало палец и тянулось следом, сползая тонкой ниткой по краю банки и вниз – на грудь Йенса, шею, подбородок – пока, наконец, палец Томена не опустился на безвольно приоткрытые, и такие мягкие сейчас губы. Йенс тут же дернул головой и поджал губы, но рука Тони уже схватила его за подбородок. Барабанщик же принялся слизывать липкий мед с груди и шеи вокалиста.
- Мммм… сладкий какой… разве чили-соус сладкий? – хрипло выдохнул Тони, когда наконец прервал поцелуй. И тут же губ Йенса коснулся красный небольшой перчик.
- СУКИ! НУ-КА ОТПУСТИТЕ! САМИ ЖРИТЕ СВОЙ ПЕРЕЦ! - вокалист вдруг почувствовал, что силы к нему вернулись. А может, он уже давно пришел в себя? Просто ему нравилось играть в беспомощность. Ему нравилось чувствовать горячие губы Тони на своих, именно такие, как сейчас… властные и жадные. А не безвольно приоткрытые, как обычно…
«Ну уж нет!»
Он дергался и извивался, еще яростней. Кровать под ним громко скрипела и трещала.
Тони испуганно вскочил. А Томен вдруг навалился на брыкающегося Йенса и быстро засунул ему что-то в рот. Тот все еще пытался ругаться, но ладонь барабанщика сжала его губы. Невыносимое жжение во рту заставило Йенса впиться зубами в ладонь Томаса. Тот не удержался и упал рядом с кроватью.
- УЛЛОД Х…ЛЕНОФФ! – Йенс мотал головой и судорожно выталкивал языком остатки острого перца. Язык, губы, глотка будто горели огнем.
- Ты так кровать сломаешь! На вот, попей. – Тони, уже успевший привыкнуть к молчаливому безволию согруппника, чуть растерянно улыбнулся, взял бутылку вина и подошел к Йенсу. Тот жадно приник к горлышку, но тут же поморщился и попытался отвернуться. Но Тони взял его за подбородок и сильнее наклонил бутылку. Йенс задыхался, тряс головой, вино текло по его бороде прямо на белую наволочку. Томас снова сел на кровать рядом с ним. Тогда Тони поднял бутылку и мотнул ей в сторону, обливая вином обнаженные тела сразу обоих согруппников.
- ТЫ ПРИДУРОК! ГРЕБАННЫЙ УРОД! – заорали оба. Йенс снова задергался. Томас же вскочил, открыл банку с горчицей и выплеснул содержимое в сторону Тони. Но до того долетели лишь капли. Основная масса сейчас растекалась по измученному, дрожащему от злости и бессилия торсу лежащего мужчины. Тони рассмеялся, слушая очередную ассоциативную цепь Йенсовых высказываний и недовольное сопение Томаса.
- Том, пойдем еще перчик поищем? – вдруг предложил грек и мельком взглянул на лежащего на кровати блондина, кулаки которого непроизвольно сжались. Тони встал и вышел из комнаты. Томен улыбнулся и молча последовал за ним.
Йенс слышал какой-то шорох. Картины возникали в сознании, как непрошенные гости на очередной вечеринке. «Они там… Вдвоем… А я – здесь, привязанный к кровати как собачонка…»
Что это? Звук, похожий на поцелуи.
Перед глазами всплыли губы Тони, чуть изогнутые в уголках в подобии робкой улыбки… И Томен, целующий их, скользящий руками по плечам, груди, хватающий за ягодицу.
Звон бьющейся посуды.
Томен отстранился и, развернув Тони спиной к себе, толкнул его к столу. Руки грека скользнули по столешнице, раскидывая стоящую там посуду… тарелки с салатами, нарезкой и бутербродами. Пол в осколках – посуды и приготовленных им, Йенсом, блюд.
Скрип стола…
Бутылочка с оливковым маслом опрокинулась, и теперь оно льется со стола на пол, неравномерно, толчками… его струя рисует узоры на полу, которые понемногу сливаются в цельную масляную лужицу… Томен входит резко и глубоко, Тони морщится, запрокидывает голову… Его руки с силой сжимают столешницу, а тело блестит, будто маслом намазанное… шелковистая, оливковая кожа… И глаза-маслины. Сейчас наверняка уже подернутые поволокой наслаждения…
- СУКИБЛЯТЬГРЕБАННЫЕ! – взревел Йенс и дернулся что было силы. Кровать всхлипнула и осела на одну ножку. А по белой наволочке подушки, уже испачканной красным вином и томатным соком, теперь расползалось пятно крови от порезанных ремнями рук. – УРОДЫ ЧЕРТОВЫ!!!
Ярость стучала в висках, сжимала горло. Ярость от того, что кто-то другой касается этой кожи, кто-то другой целует губы и глаза… Кто-то другой давит стекло разбитых тарелок ногами и оскальзывается на лужах масла, имея этого… эту греческую шлюху.
- ШЛЮХИ! ПИДОРЫ ГРЯЗНЫЕ! – вновь заорал он.
- А сам-то кто? – раздался голос Тони… горячий и тягучий, словно подогретый мед, и немного пьяный. Йенс почувствовал, что к ярости и ревности примешалось еще что-то… какая-то невероятная жгучая тоска, замешанная на нежности и желании. Так острота перцев и кислота томатов растворяется в вине и меде.
«Приготовили-таки свой гребанный соус, ублюдки…» - подумал Йенс.
- Иди… те сюда… - тихо, но отчетливо произнес он и охнул, так как кровать рухнула на вторую ножку. – БЫСТРЕЕ, БЛЯТЬ!
Тони показался в дверном проходе. Робкая мягкая улыбка играла на его губах. Такая довольная, и немного гордая. Но она тут же исчезла, когда он увидел, что Йенс не очень удобно болтается на руках, так как две ножки кровати там, где были его ноги, не выдержали напряжения.
Немного замешкавшийся на кухне Томен теперь удивленно жевал помидорчик чили, наблюдая, как Тони сначала развязывает ремни на руках Йенса, а потом бегает в поисках аптечки. Наконец, Томен сообразил, что нужно бы помочь. Он помнил, что аптечка в нижнем ящике, а потому прошел мимо Йенса к столу. Когда он наклонился, чтобы ее достать, тяжелые ладони легли на его бедра, оставляя алые разводы, и тут же к ягодицам прижалась горячая плоть…
- Йееенс…