Фобия

[german-gothic-slash]

1. Фандом - Deine Lakaien
2. Пэйринг - Михаэль Попп/Эрнст Хорн
3. Рейтинг - R
4. Жанр - Hurt/comfort
5. Комментарий - Даже у гениев есть свои слабые стороны.... Время действия: 1991 год, после выпуска альбома "Dark Star"
6. Предупреждение -
7. Дисклеймер - Естественно, все выдумано. Но история DL подкидывает порой такие идейки...


Фобия




По выражению лица Карла можно было сказать многое. Как минимум- что он не жалеет, что во все это ввязался.

- Привет, Эрнст, как дела?

- Это тебе лучше знать! Привет, большой босс.

Эрнст пожал руку Карлу, но тот был в настолько прекрасном расположении духа, что простым рукопожатием не обошлось.

- Эрнст! Дай я тебя поцелую! Ну, хотя бы обнять дай тебя! У вас продажи – сядь, а то упадешь. Я сам думал, бухгалтерша наша что-то не то посчитала.

- Целовать – не надо, а то люди не то подумают. Что там с продажами?

Карл уселся в кресло и извлек из портфеля кипу бумаг. По мере того как он показывал сводки, счета и чеки, лицо Эрнста все более и более вытягивалось. Карл энергично комментировал, и его можно было понять. Такой риск – создать под эту команду отдельный лейбл, рассориться из-за этого с партнером по бизнесу, с головой уйти в проект, пойти ва-банк...

И выиграть!

Продажи за первую неделю просто-напросто перепрыгнули все планки. Новация! Интересно, владельцы всех тех фирм и фирмочек, в свое время и на порог не пускавших участников электронного дуо, сейчас сильно локти кусают? Сильно корят себя, что не увидели здесь перспектив? А Карл – увидел! И гори все синим пламенем.

- Ты хоть понимаешь, что вы теперь у нас сияете сверхновой?

- С трудом верится. Брось, Карл, ты переоцениваешь. Подумаешь, продажи. Тебя хвалить надо, а не нас. На базаре два дурака – один продает, другой покупает...

- Эрнст, перестань, я знаю что говорю.Кстати, Алекс не приехал еще?

- Завтра. Он же у нас звезда больших и малых берлинских подвалов, ну ты понимаешь, - иронично хмыкнул Эрнст, - День расписан по минутам. В три – просыпается, в четыре – похмеляется, а потом пропадает где-то, дома не застанешь.

- Конфликт поколений, э? – Карл заговорщически ткнул Эрнста локтем в бок, - Сам то в его возрасте что творил?

- Я в его возрасте заканчивал консерваторию и пахал по 18 часов в сутки. Эх, молодежь, и ничего-то им не скажешь. Привыкли, что им все просто так, готовенькое достается. Знал бы ты, как трудно его заставить работать.Но сейчас вроде загорелся .Думаю показать ему кое-какой материал. Кстати, что ты говорил о переиздании нашей первой пластинки?

- Обязательно переиздадим, вопрос решенный. Но не это я сейчас хотел обсудить с тобой в первую очередь.

- Что же? Давай, выкладывай, только учти что...

- Вас хотят видеть на сцене.

Эрнст запнулся на середине фразы и ошалело посмотрел на Карла. Постепенно радиус глаз усменьшился, а рот расплылся в улыбке. Он расхохотался, откинувшись на спинку стула в маленьком офисе Карла.

- Ты шутишь? Мы? На сцене?

- Да, на сцене. Вот, я наметил, выступление в Берлине, Гамбурге... тут вот вас на фестивале хотят... Эрнст, ты слушаешь?

- Карл, боже мой. Как ты себе это представляешь? Мы изначально были чисто студийным проектом. Я пишу музыку, Алекс поет, все счастливы. Карл, как ты представляешь нас на сцене какого-нибудь из этих подвалов, по которым Алекс слоняется? Я в них заходить-то боюсь, ибо платить потом за уборку песка, который с меня сыпется. А ты говоришь – на сцену!

- Значит придется преодолеть свой страх.

- О да! И предоставить подрастающему поколению юмористическое шоу «старый пердун с синтезатором». Интересно, сквозь смех музыку-то будет слышно?

Карл посмотрел на Эрнста слегка недоуменно и всплеснул руками.

- Но ты же профессиональный музыкант, артист! Право дело, ну какая тебе разница, в оперном театре ты или в концертном зале. И туда и туда люди приходят не смотреть на тебя, а слушать музыку, которую ты играешь.

- Это в оперный театр приходят слушать музыку. Ты что, не знаешь всех этих юных рокеров, или как их там... Кожа, перья, косметики тонна. Что играют – уже неважно, главное морду пострашнее и костюмчик побредовее. Нет, нет, и еще раз нет! Да и как ты себе представляешь все это с технической точки зрения?

Большой босс лейбла, состоящего из двух человек и старенького компьютера, сложил руки на груди и еле слышно простонал.

- С техникой-то что не так?

- Я про фонограммы. Ты же слышал нашу музыку. Играть ее вживую – нереально! Придется что-то все равно давать в фонограмме.

- Ну, другие группы это практикуют.

- Мы- не другие группы. Если можно записать на фонограмму что-то одно, то тогда уж давай запишем все. И уберем меня со сцены вон, чтобы не портил картину. Алекс пускай отдувается, он красивый и вполне в духе всех этих, как там их... «тусовок». Карл, серьезно. Я говорю – нет, и давай на этом закончим. К тому же у меня планы на сегодняшний вечер.

Карл чуть приблизился и положил руку на плечо Эрнсту, заглядывая в глаза.

- Ты уверен, что Алекс поддержит тебя в этом? Он привык к сцене. Я видел его группу.

Эрнст запнулся и кашлянул, чтобы скрыть легкую растерянность. Алекс? Не поймешь его. Да. Он на сцене – как рыба в воде. Но только если окружен такими же как он, своим поколением. Иногда кажется даже, что он стесняется своего партнера по Deine Lakaien, такого непохожего на всех остальных музыкантов разнузданной панко-готской «тусовки». Да наверняка для него выступать c Эрнстом будет все равно что выйти на сцену с собственным дедушкой. Сорок лет с хвостиком, а такое ощущение, что все двести.

- Давай позвоним ему, Эрнст? Организаторы ждут моего ответа, я бы не хотел тянуть до завтра, - настойчиво порекомендовал Карл.

Отпираться – значит, открыто выдать все причины такого агрессивного нежелания выступать. Эрнст взял трубку телефона и набрал давно заученный наизусть берлинский номер. Ответили не сразу.

Реакцию Алекса можно было предсказать. Сразу же – «Да. Конечно же, какие могут быть вопросы? Давно пора!». Ох уж этот юноша-нарцисс. Любит покрасоваться, этого не отнять. Внимание публики, иногда кажется, что он им питается, живет и дышит. И притягивает к себе. Всех. Эрнст пытался что-то возражать, прекрасно зная, что не сможет ничего противопоставить рвению Алекса. Пытался объяснить, привести аргументы, отговорить, уговорить, упросить.... Почти упросить.



Повесив трубку, он замолчал, прикрыв глаза и подперев голову рукой. Неужели... неужели и правда – придется? Карл смотрел внимательным изучающим взглядом сквозь стекла очков.

- Эрнст, а если честно. Скажи, чего ты боишься?

Холодные зеленовато-серые глаза чуть приоткрылись, узкие губы дрогнули

- Я ничего не боюсь. На сцену так на сцену, - почти шепотом сказал Эрнст.



Карл хотел еще что-то обсудить, но Эрнст практически сбежал от него. Сослался на неважное самочувствие, неотложные дела, солнечные пятна и магнитные бури. Все что угодно – лишь бы остаться наедине с собой. Пробежка по городу – замечательно, мелкий дождик только в помощь, бодрит и освежает. Запереться в студии, отвлечься. Верный друг – синтезатор. Бесплатный психоаналитик, вечный антидот от яда мирской суеты и обывательского бреда.

Снова и снова прокручивался в голове телефонный разговор, как будто пленку автоответчика склеили и она пустилась в бесконечный цикл проигрывания, слегка потрескивая. Алекс – генератор творческого бреда, отнюдь не бесполезный, кстати. И на каждый –то вопрос у него ответ найдется. Фонограммы – фигня, найдем живых музыкантов, обработаем песни, ведь ты же сможешь, да. Эрни? Еще друга своего притащить собрался, «поможет на сцене если что». Знаем мы твоих друзей, Алекс, знаем.

Помнится, как впервые задал ему сакраментальный вопрос: «Алекс, ты что, бисексуал?». Ответом был густой омут кофейного сиропа уставившихся на него глаз и кривоватая усмешка хищных зубок: «Эрни, как ты мог подумать? Как ты вообще мог предположить что меня в принципе могут интересовать... женщины?»

Давно все это случилось, одно загадка, как они сошлись, два таких разных. Что скрывать, мальчик с бархатистым голосом очаровал и заставил слегка потерять критичность мышления. Ну да, одно время ему, возможно, доставляло удовольствие крутить голову зрелому мужчине. Но..он ведь из другого мира, совсем. Это стало понятно, когда он из Мюнхена уехал, точно так же, как в свое время сбежал от родителей, из Нюрнберга. Теперь у него разгул и шатание, друзья, тусовка. Своя группа, своя жизнь, из которой можно иногда приезжать в такой нетусовочный, старомодный, тошнотворно классический Мюнхен. Навещать устаревшего морально и физически, тошнотворно классического Эрнста.

Еще и друга своего притащит, ну надо же. Дверь студии хлопнула. Нет уж, перестать заниматься измышлизмом, слишком все это похоже на ревность. Развеяться, не думать ни о неизбежном выходе на сцену под улюлюканье чужого и бездушного поколения, ни о загадочном «друге» Алекса... Были же планы на вечер? Были? Так какого лешего ты решил запереться в студии, долбить по клавишами и предаваться самоистязанию. Хотел пойти на вечер средневековой музыки? Ноги в руки и вперед.

Эрнст накинул пальто и пулей вылетел на улицу.



Классические круги Мюнхена не были для него родными, связей там имелось мало. Именно поэтому он, сделавший себе имя где угодно, только не в родной столице Баварии, не смог в свое время найти подходящего вокалиста для нового проекта, не прибегая к объявлениям. В театре его знали как композитора, музыканта, но к творчеству вне театра относились никак, даже не считали электронную музыку очередным милым бзиком. Мало ли чем человек в свободное время занят.



Но электроника и страстная энергетика новой волны не были единственным увлечением Эрнста. Помнится, в свое время, только-только купив первый синтезатор, он сыграл на нем вовсе не забойную поп-мелодию с wave-сцены. Нет, он сыграл «песнь Палестины», дошедшую из глубины Средневековья. И вот теперь, узнав, что его коллега по театру, Михаэль, участвует вместе со своей группой в вечере средневековой музыки, просто не мог туда не попасть.



Атмосфера в небольшом концертном зале – располагала. Публика – разная, но в-основном из классических и близких к ним кругов. Степенные люди, серьезные музыканты. Та еще клоака, на самом деле.

Усевшись на свое место в первом ряду, Эрнст озабоченно выискивал знакомые лица. Точнее – лица тех знакомых, которых он не прочь был бы увидеть сейчас. Подплыла какая-то смутно знакомая, но невероятно разговорчивая и хорошо информированная дама пост-бальзаковского возраста, под коктейль предложила познакомить со своей дочкой. Настойчиво предложила. Эрнст деликатно отказался. Если у дочки мамина наследственность...

Под трещание собеседницы вечер начался. Эрнст извинился и пересел. Как говорится, не не мешайте есть амброзию большой ложкой.



Особенно – когда на сцену вышла группа Михаэля.

С мультиинструментальщиком Поппом Эрнст был знаком давно, но весьма поверхностно. Он вообще тяжеловато сходился с людьми в этой среде, сказывалась замкнутость кругов. Михаэль заинтересовал своей основательностью. Восхитительно, как может один человек играть на таком количестве инструментов, тянуть на себе такую серьезную группу, исследовать, изучать... да и просто растворяться в этой музыке. К таким музыкантам хочется быть поближе. В определенный момент Эрнст даже начал сожалеть, что профессионально посвятил себя класике, а не фольклору и средневековью. Боже, да он не знает названий и половины изо всех этих инструментов, а Михаэль – не только знает, но и играет! И рассказать о них может, стоит только попросить. И тексты старинные для него – не загадка, и латынь – почти родная.

Белая зависть распирала с невероятной силой.



- Михаэль, я в восхищении. Огромное спасибо, - подошел он к коллеге после выступления

Михаэль обернулся. Он только что разговаривал с какой-то журналисткой, а в глазах еще читалось, что не совсем отошел от мелодий и ритмов крестовых походов.

- За что спасибо? Это я благодарить должен

Ох уж эта патетика «все для вас».

Разговорились.

- А как твой проект поживает? – поинтересовался Михаэль когда они уже сидели в уютном тихом холле со стаканами красного.

Эрнст махнул рукой

- Поживает вроде. Альбом выпустили, выступать тянут, я против.

- Почему? – удивленно приподнял бровь Михаэль, ставя стакан на столик

- Михаэль! Я только что рассказывал об этом боссу своей звукозаписывающей фирмы. Темная сцена – это не то, чем я хотел бы заниматься

- Чем она хуже любой другой сцены? – спросил Михаэль, заглядывая в лицо коллеги.

Эрнст замялся. На колу мочала, начинай сначала.

- Я уже не молод, Михаэль. Это не для меня

- Но ты делаешь музыку для них, для молодых. Они слушают тебя, насколько я понимаю.

- Я не делаю музыку для них! Я не расчитываю на них, я не хожу в их заведения! – Эрнст был готов вскипеть, - Это не моя культура, я там чужой.

- Значит станешь своим, раз зовут выступать

- Но... я не хочу становиться там своим, Михаэль. Я не хочу подстраиваться под них, мне гораздо более по душе вот то все, а не музыка для молодых придурков

Михаэль пожал плечами и отхлебнул из стакана

- Это все – он жестом обвел холл театра, - и есть музыка для молодых придурков.

Эрнст непонимающе уставился на него. Михаэль продолжал.

- Чем отличается музыка «серьезная» от музыки «для молодых придурков»? Я не знаю. Вот я играю композиции из «Кармина Бурана». Знаешь что это такое?

- Конечно знаю. Песни вагантов.

- Знаешь, кто такие ваганты? Это молодые, образованные люди, которые в средние века бродяжничали, предаваясь веселью. Вино, женщины, попойки в кабаках до утра, развеселая музыка, фривольные стишки. Ничего не напоминает?

Эрнст замолчал, сглотнув. Да знал он это, знал. Спокойный взгляд Михаэля заставлял чувствовать себя идиотом.

- Молодежь ни капли не поменялась, она всегда весела и фривольна.

- Только я уже не молодежь, не весел, и не фриволен. Я не могу... не хочу...

- Можешь. И хочешь.

- Михаэль, перестань, ты не знаешь о чем говоришь! Представь меня, старого... Да вот ты, ты бы смог пойти в одно из этих молодежных заведений и выступить там?

- Почему бы нет? – спокойно ответил Михаэль, - Где мне только не приходилось выступать. К тому же на сцене ты будешь не один.

- У меня такое ощущение, что один...- тихо проговорил Эрнст

- Эрнст, перестань, не с твоими талантами страдать фобией. Чего ты боишься? Ответь мне

Разговор пришлось прервать, так как из зала повалила толпа посетителей. Вечер заканчивался. Михаэля увела женщина, с которой он выступал, Зигрид кажется зовут. Замечательный голос. С таким бы поработать...



Эрнст накинул пальто. Гости расходились. Что же, чувствуется, от тяжких размышлений теперь не избавиться. Они будут сопровождать всю дорогу до дома, витать под желтыми старинными фонарями, наполнять воздух небольшого дома на окраине.

Да. Наставало время признаться самому себе. Он просто боится сцены. В своей студии он – царь и бог, но только тогда, когда все зависит от него. Сцена – другой мир. Тем более. Если тебя окружает публика, еще не выдрессированная моралями и нормами поведения. Искренняя. А что если будет провал? Эрнст на сцене... Смешно. Смешно, смешно... Этим, юным и не обремененным излишками интеллекта, не блеснешь регалиями. Засмеют. С ними нужно говорить на их языке, а Эрнст не умеет. Алекс умеет, но если он начнет говорить на их языке, делать то, к чему привыкли они – это уже не будет то, что изначально хотел Эрнст.

- Эрнст! – окликнул его знакомый голос

Михаэль бежал по темной улице. А он не так далеко от театра ушел, только площадь пересек

- Уже домой? Мне казалось, мы не договорили.

Струнник взял Эрнста под локоть

- Пустое, Михаэль, не беспокойся. Я справлюсь сам. Ты знаешь меня, вроде бы

- В том и дело что знаю. Эрнст...Я слышал вашу пластинку, у вас есть будущее! Не смей упираться!

- Я уже решил. Никаких концертов не будет. Ты бы смог выступать перед ними, я- нет. Они чужие для меня.

- Ты узнаешь их

- Но я не хочу. Я не хочу знать их, мне неинтересна их «культура» и «субкультура», мне не нужно ничего кроме моей музыки!

- Им она тоже нужна. Не дашь им ее?

Было слышно, как где-то внизу пронеслось метро

Вопрос повис в воздухе. Эрнст отчетливо почувствовал себя ребенком, которого родитель уговаривает пойти к зубному. Он громко рассмеялся.



- А если серьезно, чего тебе не хватает? Отставив в сторону все эти фобии и страхи?

Разговор продолжился уже дома у Эрнста. Они оба – слишком взрослые люди, чтобы дискутировать на тему, как это выглядит со стороны.

- Мне не хватает? Разумеется, меня не хватает. Михаэль, я боюсь, что просто не справлюсь со всем этим оборудованием один, а играть с фонограммой...

- Ниже моего достоинства... – как по заученному закивал головой Михаэль

- Именно! – поддакнул Эрнст, - Кстати, герр Попп, разрешите поймать вас за.. язык. Кое-кто говорил, что сможет выступить перед ними?

- Это шантаж?

Драматичный и задушевный разговор превратился в приподнято-развеселый, не утратив задушевности. Поразительно, но было легко, и сейчас, когда они пили пиво в гостинной под зудение телеящика, Эрнст почему-то совсем не беспокоился. Как будто появилась твердая опора под ногами.

- Я хочу чтобы на сцене мне было на кого положиться. Ты-подходящая кандидатура, и раз уж у тебя есть опыт исполнения песен для молодых придурков средневековых, то уж для молодых придурков современных ты всяко сыграешь.

Снова смех. Правильно. Так ее, меланхолию, так их, фобии.

- Что же, по рукам? – Михаэль протянул аккуратную ладонь.

- По рукам, - Эрнст радушно хлопнул пятерней, которая так и осталась в руке Михаэля.

Мы взрослые люди. Мне нужна поддержка.

Как же приятно было потом прижаться к его широкой груди. И абсолютно легко. Планы на вечер легко перетекли в планы на ночь. Разговор шел о чем-то и ни о чем.

- Мы ведь сделаем это? – шептал Михаэль на ухо

- Сделаем.. завтра приедет Алекс..

И возбуждение переросло в дикий хохот. Алекс приедет с другом? Что же. Баш на баш, Герр Хорн, считайте себя взаимным мерзавцем. Он потянулся к губам Михаэля. Мы – взрослые, профессиональные музыканты, и мы вместе. Мы справимся. Что нам молодежь?

Мы вместе.

Подумать только, сколько лет он уже не был «снизу».

Мда.

- Ох и нравы у нас, стариков, чему мы можем молодежь научить.

- Я бы попросил! Я еще молод и горяч.

- Вижу.

- Выключай свет, я стесняюсь

- Будем делать это в темноте, как последние панки.

- Лучше при свете, как классические музыканты?

- А то.



На следующий день приехал Алекс. Как всегда, крут , неформален и овеян той «субкультурой», в которую теперь тащит Эрнста. Оу, а слава нам уже слегка вскружила голову? Рядом с ним по перрону шагало тихое существо, определенно того же возраста и определенно той же ориентации что и Алекс.

- Привет, Эрни. Ну что, я привез Криса и мы вместе будем тебя уговаривать выйти на сцену. Соглашайся, старая перечница. А то хуже будет.

- Уговаривать? Меня? Молодые люди, окститесь. Я еще вас самих за шкирку вытаскивать буду. Живо в студию, нам нужно много всего сделать.

Эрнст широко улыбнулся. Вчерашняя меланхолия сменилась здоровым цинизмом. Так значит вот вы как? А мы-так. Два классических музыканта и два «молодых придурка». Как сладкое с соленым, но должно получиться. Они справятся. Обязательно.

«Твои лакеи» засветятся, пусть и темной звездой. Четверо музыкантов: Эрнст в углу за клавишными, Алекс – в свете прожекторов и реве оваций, за ним – тихий скрипач Крис, чуть поодаль – Михаэль с горой инструментов. Сыгранная команда, которая пройдет через горнила фестивалей, не подстраиваясь под публику, а подстраивая ее под себя. Теперь Эрнст точно знал, что ничего не боится.